Антология современной польской драматургии
Шрифт:
«У нас все хорошо» напоминает первую пьесу Ружевича «Картотека», выразившую горький опыт поколения, выросшего во время войны. Масловская, подобно Ружевичу, описывает Польшу в состоянии распада, высмеивает идиотизм СМИ, а язык пьесы создает на основе цитат и заимствований. Перед нами горький итог жизни трех поколений: времен войны, коммунизма и капитализма, — представительницы которых прозябают в крохотной сырой квартирке. Однако Масловская не предъявляет счет обидам, не пытается излечить польские комплексы, культивируя миф о жертве. Она задает вопрос: что случилось с обществом через десять с лишним лет после обретения свободы? Почему оно так разделилось, разочаровалось, перессорилось, почему так ненавидит других? Почему у нас не все хорошо?
Невозможно
Данная антология дает лишь общее представление о польской драматургии. Вы найдете здесь произведения, характерные для основных новейших течений. Все пьесы написаны после 2000 года, все поставлены на сцене, некоторые — неоднократно. Пять из них: «Теперь мы будем хорошими», «Песочница», «Токсины», «Made in Poland», «Люцина и ее дети» показал «Театр телевидения», и их посмотрели миллионы зрителей. Это придает жизнеспособность драматическому искусству, которое успешно сопротивляется экспансии новых СМИ и визуальной культуры.
«Поколенческая» драматургия представлена в антологии пьесами «Абсент» и «Коронация», в которых идет речь о кризисе личности и отчужденности молодого поколения, не находящего поддержки у родителей и самостоятельно пытающегося найти свое место в стремительно меняющейся, агрессивной действительности. Реализм в этих пьесах сочетается с метафизикой и поэзией. В «Абсенте», к примеру, выстроена онирическая конструкция: эпизоды из жизни героини чередуются со сценами ее похорон. Из кратких зарисовок, воспоминаний, разговоров с родными складывается картина трагедии обычной интеллигентной семьи.
Герой «Коронации» — тридцатилетний врач из провинциального городка, переживающий внутренний кризис. Он хочет порвать с семьей, профессией, друзьями и начать новую жизнь в столице. Модзелевский использовал оригинальный театральный прием: герою сопутствует некто Король — его alter ego. Король комментирует его решения, смеется над неудачами и враньем, которым пропитана жизнь врача. Это пьеса о лицемерии и пробуждении самосознания героя, вызванном смертью отца.
Проблемы отсутствия любви и взаимопонимания поднимает Михал Вальчак в дебютантской пьесе «Песочница». Играющих в песочнице детей изображают взрослые актеры — так пьеса становится прозрачной метафорой войны полов и одновременно показывает, как формируются общественные роли мужчины и женщины, как процесс взросления убивает чистоту и искренность первого чувства.
Пьеса «111» Мана навеяна творчеством бруталистов. Цифра в названии — это цена, которую подросток, герой пьесы, заплатил за оружие, из которого убил своих родителей. Оригинальна композиция пьесы: биографию парня с детства до момента преступления рассказывают сам герой и его жертвы — отец, мать и чудом выжившая сестра. Все четверо ищут ответа на вопрос о причинах трагедии. Говорят они короткими, но содержательными фразами, напоминающими выдержки из протокола следствия.
К бруталистскому направлению относятся миниатюры Бизё: «Рыданья» (2003) и «Токсины» (2002). Первая состоит из трех монологов женщин (бабушки, матери и дочери), объединенных темой одиночества и непонимания. В «Токсинах» пять эпизодов с участием двух мужчин — пожилого и молодого, — которые меняются ролями. В одном из эпизодов продавец наркотиков узнает в клиенте своего отца, который бросил его в детстве; в другом мы наблюдаем за беседой в большой корпорации, когда кандидата на высокую должность ставят перед выбором: карьера или сохранение собственного достоинства; в следующем эпизоде сын мстит отцу-алкоголику. Отношения героев основаны на жестокости, манипуляциях, ненависти и губительны для них, как токсины для организма.
Пьесу «Люцина и ее дети» (2003) Прухневского следует отнести к жанру трагедии. Она основана на фактах реального преступления, которое было совершено в 2001 году в деревне, расположенной в 100 километрах к востоку от Варшавы. В одном из домов были обнаружены мумифицированные останки четырех младенцев. В преступлении обвинили мать шестерых детей. Осталось невыясненным, какую роль в убийстве новорожденных играли остальные члены семьи, в частности неуравновешенная свекровь.
Прухневский показал мир, в котором преступление становится возможным: безразличие соседей, тиранию свекрови, одиночество главной героини, не находящей поддержки у мужа. Семья, состоящая из нескольких поколений, вместо того чтобы дарить друг другу любовь, функционирует как миниконцлагерь, где правят бесчеловечные законы. Деградация системы ценностей начинается на уровне языка, из которого исключены слова «ребенок», «беременность», «плод»; их заменили «байстрюки», «раздутый живот», «залетела». Патология в данном случае имеет психическую и экономическую причины. Люцина не может вырваться из домашнего ада, потому что у нее нет работы. Она вынуждена жить с безвольным мужем и свекровью, которая ненавидит ее и внуков. Уйти и жить одной с детьми она не решается.
Автор придал этой криминальной истории универсальный статус, введя в нее элементы античной трагедии. В роли хора, комментирующего события, выступают деревенские женщины, украшающие придорожную статую Божьей Матери. Реальность тяготеет над героиней, как фатум, трагический финал предначертан ей судьбой, хотя Люцина борется до конца.
Подлинные события легли также в основу пьесы Демирского «Не удивляйся, когда придут поджигать твой дом» (2006). В ней поднимается тема нарушений трудового законодательства в больших концернах: отправной точкой стала гибель молодого работника в результате несчастного случая на заводе холодильников Indesit в Лодзи. Демирский, как и Прухневский, не ограничивается формой репортажа, а создает пространство конфликта. Главные протагонисты — вдова, которая самостоятельно пытается выяснить обстоятельства смерти мужа, и женщина-адвокат, защищающая интересы концерна. Борьба двух поставленных в трудные условия женщин превращает производственную пьесу в универсальную драму о поисках правды.
Пьесы Войцешека «Made in Poland» (2005) и «Теперь мы будем хорошими» (2004) Сали построены как киносценарии. Нетрудно себе представить, где режиссер поставил бы камеру, как выстроил перспективу. В обоих случаях в основе конструкции — классическое действие с кульминационными моментами. Обе пьесы рассказывают о молодежи из так называемых неблагополучных и малообеспеченных семей, которые свой бунт против поколения родителей выражают в форме насилия и деструкции.
Пьеса «Теперь мы будем хорошими» написана на основе реальных историй о малолетних преступниках. Действие происходит в вымышленном исправительном учреждении, находящемся в ведении монахов. В столкновении с нигилизмом малолетних преступников воспитательные методы, предлагаемые Церковью, оказываются неэффективными, что ясно указывает на кризис системы ценностей в католической Польше.
«Made in Poland» — история разочаровавшегося во всем юного анархиста, который не хочет больше прислуживать в церкви и с надписью «fuck off» на лбу ходит по микрорайону, призывая к бунту и разбивая автомобили. К далеко не новой в кино и театре теме подростков из спальных районов Войцешек подошел нестандартно. Он объединил темы бунта и пробуждения самосознания: герой открывает для себя, что насилие не решает никаких проблем. Ответы на мучающие его вопросы он ищет у двух персонажей, прочно укорененных в польской традиции: харизматичного священника, пытающегося оздоровить моральный климат в микрорайоне, и уволенного из школы за алкоголизм учителя польского языка, поклонника поэта-коммуниста Владислава Броневского (1897–1962). Имея возможность выбирать между католицизмом и марксизмом, герой отдает предпочтение третьему пути, собираясь объединить то, что разделило поколение его родителей: в финале он объявляет себя молодым католиком из рабочего класса.
С точки зрения литературного мастерства и оригинальности трактовки неоригинальных тем особое место в антологии занимают две пьесы. Это «Двое бедных румын, говорящих по-польски» (2006) Дороты Масловской и «Ночь (славянско-немецкий медицинский трагифарс)» (2005) Анджея Стасюка.
Пьесу Масловской можно интерпретировать как гротескную картинку из жизни столичных циников, для которых мерилом ценностей являются наркотики, примитивные сериалы и таблоиды. Можно увидеть в ней образ общества, враждебно настроенного к Чужим, будь то румынские попрошайки или жители большого города. Но наиболее интересной представляется тема социальной иерархии, конфликта между комплексом неполноценности и чувством собственного превосходства. Герои добровольно спускаются вниз по социальной лестнице, чем нарушают весь капиталистический порядок, в котором главное — карьера. Они играют в нищету и унижение, чернят зубы и надевают лохмотья, чтобы подчеркнуть свою свободу и превосходство над теми, кто стоит ниже их. Однако невидимую границу между классами нельзя пересекать безнаказанно.