Антология современной уральской прозы
Шрифт:
(Царёв, 1980 г.)
— Глупые вы, ребята! Римма была вполне приличным деканом, просто от неё не ждали и этого... строгостей никаких не ждали. Но, скажем, травить она никого не травила — по приказу. Как старая деканша.
(Сон-Обломов, 1980 г.)
— Ночью не спала — думала, почему разрушительна энергетика мести? Вот Капа мстила Бобу два года — наконец женила его на Евке. И что? Сама стала серее серого... Ну, понимаю, когда человек время тратит на месть, это работа со знаком минус, потому что он свою душу за это время не строит! А во-вторых?..
(Н.
— Зла ведь нет, есть отсутствие добра. Она не зло делала! Она добра в это время не делала для себя, не растила себя...
(Грёзка, 1992 г.)
— Я с Галей Гринблат живу по соседству. У неё собака, и часто она заходит за мной, мы вместе прогуливаем её собаку. Причем пятно на боку у собаки — формы карты СССР: ходячая карта такая. А теперь Советский Союз развалился, и всё это выглядит грустно: когда Чейли к прохожим подбегает, словно спрашивает: «Куда мне теперь?» — все на нас смотрят. А раньше не смотрели, и мы мирно беседовали. Муж у Гали — еврей, а мы в юности не думали об этом, для нас же национальностей не существовало. А она и не могла за Царёва, за русского, выйти. У неё тоже принципы...
(Н. Г.,1992 г.)
— На выпускном Капа вдруг говорит Бобу: «Видела на днях Лариску с Димочкой — он вылитый ты!» Боб голову повесил, а Капа захохотала: «В суп?» Она любила напоминать, что Боб похож на петуха, пойманного хозяином для супа. Сидит петушок в корзинке и голову повесил: в суп. А кругом солнышко, курочки, он встряхнулся, закукарекал, но вспомнил: в суп... Хозяин, ловивший Боба в суп, оказывался то Лариской, то КГБ, то Евкой, но каждый раз Боб встряхнётся: солнышко, курочки... закукарекает...
(Сон-Обломов, 1992 г.)
— Ну и зачем она его раздразнила? Римма говорила речь, и сразу после её последних слов: «Будьте в первую очередь хорошими людьми!» — Боб вскочил:
— Тут все преподаватели говорили, что мы самые-самые, а вот на будущий год на выпускном они то же самое и другим выпускникам... И я призываю вас, друзья мои, не верить всем этим словам наших старших товарищей...
Что тут началось: кто-то утверждал, что какой палец на руке ни обрежь — все родные, все жаль... Кто-то громко заметил Бобу, что так и не облагородила его филология...
— Идите вы со своей хренологией знаете куда!..
— Чисто русская картина: папироса в салате, — сказал Бобу спокойно муж Риммы, и началось прежнее веселье...
(Грёзка, 1992 г.)
— А зря мы Римме верили: она нас всех предала и свои идеи предала! Потом говорила, что Солженицын всех их подвёл. Да кто она такая, чтоб Солженицын её подводил...
(Царёв, 1992 г.)
— Но храм разрушенный — всё храм, но Бог поверженный — всё Бог... Кстати, где она была во время путча? В отпуске? Вот и хорошо. Я так бы не хотела, чтоб Римме пришлось ещё раз себя скомпрометировать. Жизнь столько раз её испытывала.
— Нет, жизнь подсовывала ей случаи возвысить себя устойчивостью.
— Ну, раз она выстояла, два, а потом сломалась... А жизнь всё нагло подсовывает и подсовывает ей случаи.
— Просто жизнь оптимистичнее нас: она всё верит, что человек станет лучше...
(Разговор после
— Царёв женился, когда борьбу со вторым подбородком он уже проиграл. Но зато тут же объявил войну третьему подбородку. Его невеста Флюра была копия Гали Гринблат, только отличалась от неё, как негатив отличается от фотографии. Впрочем, возможно, белый цвет волос был это... от краски. Боб пришел простуженный, а Флюра интимно положила ему руку на мочевыводящие пути:
— Ингаляцию нужно: соду, кипяток...
— А ингаляцию из дыхания юных дев? — привычно завёлся Боб.
— Игорь не приехал, он вчера защитился, — завистливо сообщал всем гостям Царёв.
— От чего защитился?
— От жизни. Щитом таким. В виде кандидатской...
Я для чего это рассказываю? Жена Царёва, не Пенелопа, так сказать, в коридоре шепчет Бобу потом: «Мы с тобой Евке изменим так годика через два?» А он ей: «Это моя мечта, но... Царёв — мой друг, дружбе-то я не могу изменить!» Потом, когда Флюра ко мне свои губы протянула с тем же предложением измены, я уж урок Боба получил, повторил...
(Сон-Обломов, 1980 г.)
— Заметил, с каким удовольствием Сон-Обломов говорит о втором подбородке Царева? Эх...
(Капа, 1980 г.)
«На втором курсе в Новый год, помню, гадали: бумажки скрученные — все о наших детях. И Царев из шапки вытянул: «Твой сын будет похож на соседа!» Точно ведь будет? Вчера Флюра сказала моему мужу: мол, через годик-другой мы с тобой Дунечке изменим, а? И мой Пьер так по-анатолькурагински браво: «Почему через год, а не завтра? Но Царёв — мой друг, как нам быть? Я должен беречь его честь!»
(Из дневника Дунечки, 1979 г.)
«Человек попадает после женитьбы либо в объятия, либо в руки, так вот Боб попал в руки...»
(Из письма Капы Четверпалне, 1975 г.)
— Самое сильное впечатление на меня произвело то, из-за чего Капа развелась с Трахтингерцем! Он защитился рано, и его в деканы прочили. А он не хотел. Так Капа расскандалила с ним:
— Я бы могла всех держать в страхе, как некогда наша деканша! А он, негодяй, не хочет быть деканом!
(Н. Г., 1992 г.)
— Выходи, Люська, замуж, мы тебе проигрыватель подарим! Там две части: одна мужская — которая крутит, другая женская, которая воспроизводит... Я буду вручать одну часть тебе, другую — мужу, — говорил Боб.
— А я уже его любила. Меня Бог наказал за то, что я Капе помогала оженить бедного...
(Грёзка, 1980 г.)
— После Сон-Обломов волок пьяного Боба домой. Они шли под бормотание Боба: «Вы знаете, что такое СПД? Нет, вы не знаете, что такое СПД! СПД не имеет никакого отношения к КПД...» Тут он роскошно падал в снег, продолжая: «КПД — это коэффициент полезного действия, а СПД — это стихи о Прекрасной даме, сокращение в академическом издании Блока. Игорь принимал там участие...» Показалась милицейская машина. Сон-Обломов решил сделать вид, что Боб лежащий — это чемодан, а Сон-Обломов в нем роется, ищет сигареты... Машина приостановилась, но поехала дальше... Возле дома Капы Боб упал на занесённую скамейку и вдруг говорит: мол, когда-то на этом месте он сделал Капе предложенье, а потом не повторил его...