Антология ярославской поэзии

Антология

Пошехонские леса

Савве Дерунову

Ох, лесочки бесконечные,Пошехонские, родимые!Что шумите, вековечныеИ никем не проходимые?Вы стоите исполинами,Будто небо подпираете,И зелёными вершинамиС непогодушкой играете.Люди конные и пешиеПосетить вас опасаются:Заведут в трущобу лешие,Насмеются, наругаются.Мишки злые, неуклюжиеТак и рвутся на рогатину:Вынимай скорей оружие,Если любишь медвежатину!Ох, лесочки бесконечные,Пошехонские, родимые!Что шумите, вековечныеИ никем не проходимые?Отвечают сосны дикие,Поклонившись от усердия:«К нам пришли беды великие —Рубят нас без милосердия.Жили мы спокойно с мишками,Лешим не были обижены;А теперь, на грех, мальчишкамиПошехонскими унижены».«Доля выпала суровая! —Зашумели глухо ёлочки. —Здесь стоит изба тесовая,Вся новёхонька, с иголочки.„Земской школой“ называется,Ребятишек стая целаяВ этой школе обучаетсяИ шумит, такая смелая!И

мешает нам дремать в глуши,Видеть сны, мечты туманные…Хороши ли, путник, – сам реши —Эти школы окаянные?»Нет, лесочки бесконечные,Ваша жизнь недаром губится.Я срубил бы вас, сердечные,Всех на школы… да не рубится!1870

Наша доля – наша песня

Памяти Ивана Сурикова

Я тоски не снесуИ, прогнавши беду,На свободе в лесуДолю-счастье найду.Отзовись и примчись,Доля-счастье, скорей!К сироте постучисьУ тесовых дверей.С хлебом-солью примуДолю-счастье моё,Никому, никомуНе отдам я её!Но в лесной глубинеБыло страшно, темно.Откликалося мнеТолько эхо одно…Так и песня мояЗамирает в глушиБез ответа… Но я —Я пою от души.Пойте, братья, и вы!Если будем мы петь,Не склоняя главы, —Легче горе терпеть.Что ж мы тихо поём?Что ж наш голос дрожит?Не рекой, а ручьёмНаша песня бежит…1880

Безыменный певец

Жил когда-то гусляр.Не для знатных бояр —Для народа он песни слагал.Лишь ему одномуВ непроглядную тьмуВольной песней своей помогал.Пел он звонко: «Не трусь,Православная Русь!Перестань голубком ворковать.Будь могучим орломИ иди напролом,Не дремли, повалясь на кровать…Как не стыдно тебеВ дымной тесной избеПри лучинушке плакать вдовой?Ты по белым снежкам,По зелёным лужкамПронесись, словно конь боевой!»И от звуков певцаРазгорались сердца,Молодела народная грудь —И, надежды полна,Подымалась онаИ старалась поглубже вздохнуть…Где скончался певец,Много-много сердецПробуждавший на старой Руси?Где он спит под крестомСладко, крепко? О томУ могил безыменных спроси…Современный поэт!Дай правдивый ответ:Для кого, для чего ты поёшь?С неизменной тоской —Для услады людскойЧто народу ты в песнях даёшь?Кроткий друг и собрат!Сладкой песне я рад.Ты поёшь, как лесной соловей,Одного я боюсь,Что народную РусьНе разбудишь ты песней своей.1897

Иван Суриков

Рябина

– Что шумишь, качаясь,Тонкая рябина,Низко наклоняясьГоловою к тыну [33] ?– С ветром речь веду яО своей невзгоде,Что одна расту яВ этом огороде.Грустно, сиротинка,Я стою, качаюсь,Что к земле былинка,К тыну нагибаюсь.А через дорогуЗа рекой широкойТакже одинокоДуб стоит высокий.Как бы я желалаК дубу перебраться,Я б тогда не сталаГнуться да качаться.Близко бы ветвямиЯ к нему прижаласьИ с его листамиДень и ночь шепталась.Нет, нельзя рябинкеК дубу перебраться!Знать, мне, сиротинке,Век одной качаться.1864

33

Тын – забор, частокол.

Детство

Вот моя деревня:Вот мой дом родной;Вот качусь я в санкахПо горе крутой;Вот свернулись санки,И я на бок – хлоп!Кубарем качусяПод гору, в сугроб.И друзья-мальчишки,Стоя надо мной,Весело хохочутНад моей бедой.Всё лицо и рукиЗалепил мне снег…Мне в сугробе горе,А ребятам смех!Но меж тем уж селоСолнышко давно;Поднялася вьюга,На небе темно.Весь ты перезябнешь —Руки не согнёшь —И домой тихонько,Нехотя бредёшь.Ветхую шубёнкуСкинешь с плеч долой;Заберёшься на печьК бабушке седой.И сидишь, ни слова…Тихо всё кругом;Только слышишь: воетВьюга за окном.В уголке, согнувшись,Лапти дед плетёт;Матушка за прялкойМолча лён прядёт.Избу освещаетОгонёк светца;Зимний вечер длится,Длится без конца…И начну у бабкиСказки я просить;И начнёт мне бабкаСказку говорить:Как Иван-царевичПтицу-жар поймал,Как ему невестуСерый волк достал.Слушаю я сказку —Сердце так и мрёт;А в трубе сердитоВетер злой поёт.Я прижмусь к старушке…Тихо речь журчит,И глаза мне крепкоСладкий сон смежит.И во сне мне снятсяЧудные края.И Иван-царевич —Это будто я.Вот передо мноюЧудный сад цветёт;В том саду большоеДерево растёт.Золотая клеткаНа сучке висит;В этой клетке птицаТочно жар горит;Прыгает в той клетке,Весело поёт,Ярким, чудным светомСад весь обдаёт.Вот я к ней подкралсяИ за

клетку – хвать!И хотел из садаС птицею бежать.Но не тут-то было!Поднялся шум-звон;Набежала стражаВ сад со всех сторон.Руки мне скрутилиИ ведут меня…И, дрожа от страха,Просыпаюсь я.Уж в избу, в окошко,Солнышко глядит;Пред иконой бабкаМолится, стоит.Весело текли вы,Детские года!Вас не омрачалиГоре и беда.1865 или 1866

В ночном

Летний вечер. За лесамиСолнышко уж село;На краю далёком небаЗорька заалела;Но и та потухла. ТопотВ поле раздаётся:То табун коней в ночноеПо лугам несётся.Ухватя коней за гриву,Скачут дети в поле.То-то радость и веселье,То-то детям воля!По траве высокой кониНа просторе бродят;Собралися дети в кучку,Разговор заводят.Мужички сторожевыеУлеглись под лесомИ заснули… Не шелохнетЛес густым навесом.Всё темней, темней и тише…Смолкли к ночи птицы;Только на небе сверкаютДальние зарницы.Кой-где звякнет колокольчик,Фыркнет конь на воле,Хрупнет ветка, куст – и сноваВсё смолкает в поле.И на ум приходят детямБабушкины сказки:Вот с метлой несётся ведьмаНа ночные пляски;Вот над лесом мчится лешийС головой косматой,А по небу, сыпля искры,Змей летит крылатый;И какие-то все в беломТени в поле ходят…Детям боязно – и детиОгонёк разводят.И трещат сухие сучья,Разгораясь жарко,Освещая тьму ночнуюДалеко и ярко.1874

Степь

Кони мчат-несут.Степь всё вдаль бежит;Вьюга снежнаяНа степи гудит.Снег да снег кругом;Сердце грусть берёт;Про моздокскуюСтепь ямщик поёт…Как простор степнойШироко-велик;Как в степи глухойУмирал ямщик;Как в последний свойПередсмертный часОн товарищуОтдавал приказ:«Вижу, смерть меняЗдесь, в степи, сразит —Не попомни, друг,Злых моих обид.Злых моих обид,Да и глупостей,Неразумных слов,Прежней грубости.Схорони меняЗдесь, в степи глухой;Вороных конейОтведи домой.Отведи домой,Сдай их батюшке;Отнеси поклонСтарой матушке.Молодой женеТы скажи, друг мой,Чтоб меня онаНе ждала домой…Кстати ей ещёНе забудь сказать:Тяжело вдовойМне её кидать!Передай словцоЕй прощальноеИ отдай кольцоОбручальное.Пусть о мне онаНе печалится;С тем, кто по сердцу,Обвенчается!»Замолчал ямщик,Слеза катится…Да в степи глухойВьюга плачется.Голосит она,В степи стон стоит,Та же песня в нейЯмщика звучит:«Как простор степнойШироко-велик;Как в степи глухойУмирал ямщик».1877

Зима

Белый снег пушистыйВ воздухе кружитсяИ на землю тихоПадает, ложится.И под утро снегомПоле побелело,Точно пеленоюВсё его одело.Тёмный лес что шапкойПринакрылся чуднойИ заснул под неюКрепко, непробудно…Божьи дни коротки,Солнце светит мало,Вот пришли морозцы —И зима настала.Труженик-крестьянинВытащил санишки,Снеговые горыСтроят ребятишки.Уж давно крестьянинЖдал зимы и стужи,И избу соломойОн укрыл снаружи.Чтобы в избу ветерНе проник сквозь щели,Не надули б снегаВьюги и метели.Он теперь покоен —Всё кругом укрыто,И ему не страшенЗлой мороз, сердитый.1880

Савва Дерунов

Утро на сенокосе

На цветных лугахЛежит ноченькаТёмным бархатомПереливчатым.Только реченькаМеж лугов течёт,Светлым зеркаломВдали светится.На краю за нейЛес чернеется,Кудри свесились,Принахмурился.Ярко на небеЗвёзды светятся,Как у девицыОчи ясные.От полуночиВсплыло облако.Свод задёрнулоНеба синего.На востоке дальОгнём вспыхнула.Ярким заревомРазливается.У реки лугаЗапестрелися.Ветерок пахнул,Всё проснулося.Из села в лугаКосцы дюжиеС косой остроюВсе торопятся.И пошла косаПо траве гулять,Класть в ряды травуПодкошённую.Из села в лугаИдут девушки,А в руках у нихГрабли новые.Вот тогда кругом,В зеленых лугах,Песня русскаяВсюду слышится,На душе тогдаЛюбо, радостно,Грудь широкаяПодымается.

«Луг зелёный под росою…»

Луг зелёный под росоюДнём дождями был обмытый,По приречью, полосою,Был туманом он покрытый.Сверху – небо голубоеИ чудесных звёзд сверканье.Всё приречье – облитоеНежным светом… КолыханьеСветлой речки – не шумящей,На заливе гладь зеркальна…Скорбью льётся в ней щемящейПесня – песня та печальна…

Максим Богданович