Антропологические традиции
Шрифт:
Илана Ван Вик (Van Wyk) — докторант Школы восточных и африканских исследований Лондонского университета. Училась и преподавала на кафедре антропологии и археологии Университета Претории (ЮАР). Среди текущих научных интересов: этничность, гендер и власть; урбанизация и социализация; неолиберализм и культура.
Проблема идентичности:
Антропология в Южно-Африканской Республике (1921–2004 гг.)
Начало антропологии в ЮАР было положено в XIX в. работой таких миссионеров, как Александр Жюно, и в этом качестве вполне вписывается в клише «колониальной» науки (Hammond-Tooke 1997; Thornton 1998). Вместе с тем антропология представляла собой нечто большее даже в виде таких скромных начинаний в бывшей британской колонии (Cocks 2001; Thornton 1983). Она являлась ареной столкновений и борьбы различных мнений, а также важной лабораторией
В данной статье мы кратко характеризуем трудные времена, которые пережила эта дисциплина с 1921 г., а также описываем положение вещей в современной антропологии страны и ее перспективы. Хотя во многих отношениях антропология в ЮАР прошла те же этапы, что и антропология в других странах, например в Великобритании, необычная связь южноафриканской антропологии с политикой придала своеобразие ее направленности и осложнила ее поиск собственной идентичности.
Предшествующие исследования облегчают нашу задачу. К примеру, покойный Дэвид Хэммонд-Тук [107] (Hammond-Tooke 1997) представил в свое время замечательный обзор антропологии в ЮАР, охватывавший 1920–1990-е годы, а Джон Шарп еще в 1980 г. заметил, что в рамках антропологии сосуществовали два различных направления (Sharp 2001, 2002) [108] . Другие весьма полезные статьи включают обзор Роберта Гордона и Эндрю Шпигеля (Gordon, Spiegel 1993), представляющий собой реакцию на более ранний обзор Б. По (Pauw 1980), а также инаугурационное обращение Адама Купера на первом общем собрании южноафриканских антропологов в 2001 г. (Kuper 2002). Тем не менее предлагаемый ниже очерк — по преимуществу продукт нашего собственного опыта и взглядов, а также того контекста, с которым мы лично связаны (в частности, того факта, что оба автора — бывшие члены кафедр, на которых преподавание антропологии и антропологические исследования имели длительную традицию [более 70 лет в Претории и более 60 — в Грейамстауне]).
107
Александар Бошкович благодарен ныне покойному У. Д. Хэммонд-Туку за неоднократные встречи в 2001–2003 гг. и за возможность критически оценить место и будущее южноафриканской антропологии. Он также выражает признательность Айзеку Нихаусу (Университет Претории), Роберту Торнтону и Рехане Эбрахим-Вэлли (Университет Витватерсранда), Роберту Палмеру, Крису де Вету и Майклу Уиссону (Университет Родса), Файоне Росс (Университет Кейптауна) и Яне Ур (Министерство иностранных дел Республики Словении). Это, однако, не означает единства взглядов перечисленных выше лиц с тем, что изложено в данной статье.
108
Это заключение было еще раньше сделано Мартином Уэстом в 1979 г. в его инаугурационной лекции в Университете Кейптауна (West 1979).
Одно из наиболее распространенных клише о развитии этой дисциплины в Южной Африке — утверждение о существовании двух далеких друг от друга и взаимно несовместимых исследовательских традиций. Считалось, что подавляющая часть антропологов/этнологов, говорящих на африкаансе, проводили свои исследования в традиции немецкой Volkskunde (или, как ее называли здесь, volkekunde), поддерживавшей систему расовой сегрегации, известную как апартеид [109] , в то время как их англоязычные коллеги работали в рамках социальной антропологии (преимущественно британской) и в основном находились в оппозиции к апартеиду [110] . Купер резюмирует содержание этого клише в утверждении, что volkekunde «целенаправленно развивалась как идеологическая подкладка апартеида» (Kuper 1987: 2). Однако в реальности трудно отыскать южноафриканского антрополога (независимо от ее/его первого, т. е. родного, языка!), который бы никогда не работал в той или иной форме на бывшее правительство в период до 1990 г., например, как консультант правительственного агентства или департамента. Это то, что Хэммонд-Тук довольно наивно объясняет нехваткой в то время рабочих мест для англоязычных антропологов (Hammond-Tooke 1997).
109
О роли, которую в этом играл в 1930-х годах Эйзелен и его коллеги из Университета Стелленбош, см. в работе Хэммонд-Тука (Hammond-Tooke 1997).
110
В соответствии со знаменитым финалом инаугурационной речи Рэдклифф-Брауна в Университете Кейптауна в 1922 г.: «Сегрегация не может быть действенной» (Kuper 2002).
Следует сказать, что работа нескольких выдающихся современных ученых, говорящих на африкаансе, например таких, как Майк де Йонг, Крис де Вет или Кис ван дер Ваал, осуществляется в рамках лучших традиций «международной» социальной и культурной антропологии и оставалась таковой даже в годы апартеида.
Интересно остановиться на деятельности антрополога, чья жизнь и работа может восприниматься как «показательный случай» из рассматриваемой региональной традиции. Дэвид Хэммонд-Тук (1926–2004) был плодовитым автором и, возможно, последним из выдающихся южноафриканских антропологов. Его интересы охватывали обширную область от сравнительной этнографии и доколониальной социальной истории до таких исследовательских тем, как колдовство, мифы, целительство и родство. Он был редактором известного сборника о бантуязычных народах Южной Африки (Hammond-Tooke 1974) [111] — пересмотренной и обновленной версии шедевра, опубликованного в 1938 г. под редакцией его бывшего учителя Айзека Шапера.
111
Бантуязычные народы Южной Африки.
Хэммонд-Тук соединял свой интерес к истории с большим опытом полевой работы, результатом чего стало значительное число написанных им книг и статей. На его ранние работы большое влияние оказала структурно-функциональная традиция, характерная для золотого века южноафриканской антропологии (1930–1950-е годы). В 1970-х годах на него повлиял структурализм Леви-Стросса, в результате чего он написал несколько работ с весьма оригинальным анализом зулусских мифов. Его интересовала религия вообще — Хэммонд-Тук рассматривал религиозные верования и ритуалы как часть мировоззрения, глубоко укорененного в традициях и истории народа. Его главной целью, таким образом, стало выявление скрытой структуры различных верований, и в ее достижении ему сопутствовал успех: его монографию о народе kgaga широко цитируют (и ею восхищаются) исследователи антропологии религии (Hammond-Tooke 1981).
Кроме того, неприятие Хэммонд-Туком марксизма не принесло ему слишком много друзей в сообществе южноафриканской антропологии, в которой марксизм и функционализм доминировали вплоть до конца 1990-х годов [112] .
Интерес Хэммонд-Тука к культуре резко контрастировал с тем, что его коллеги избегали исследований по этой теме, ставшей политически немодной в контексте идеологии «раздельного развития» апартеида. Многие из его идей противоречили общепринятым. Например, исследователь утверждал, что в южной части Африки никогда не было никаких «клановых обществ» и «линиджей», а следовательно, не было и постулировавшейся учеными «сегментированной системы линиджей». Вместо этого, по его мнению, большинство обществ были организованы как вождества с домохозяйством в качестве ядра.
112
Бывшие студенты как в Университете Витуотерсранда, так и в Университете Кейптауна сетовали на академическую изоляцию и жесткую критику, с которой им приходилось сталкиваться, если они не приспосабливались к марксистскому подходу.
В 1990-х годах Хэммонд-Тук составил обзор черных обществ Южной Африки, в котором аргументированно возражал против романтизации доколониальных обществ, в то же время демонстрируя сложность и уникальность традиционных культур (Hammond– Tooke 1993). Другие антропологи посчитали эту книгу старомодной, поскольку ее сфокусированность на культуре плохо согласовывалась с их собственным игнорированием этой темы. Он также написал чрезвычайно интересную историю антропологии в ЮАР (с ее непростыми отношениями с правительствами колоний и позднее апартеида) от ее славного начала в 1921 г. до уже не столь славного 1990 г. (Hammond-Tooke 1997). Разумеется, ему было трудно описывать собственное прошлое, в особенности тот факт, что он работал в период с 1946 по 1955 г. в Департаменте по делам туземцев (Department of Native Affairs), как он сам отмечает в книге «Несовершенные интерпретаторы» («Оглядываясь назад, это было не слишком удачное решение»).
Дэвид Хэммонд-Тук был незаурядным наблюдателем южноафриканских этнографических реалий и в этом своем качестве — влиятельной фигурой в историографии всего рассматриваемого региона. Его попытки обнаружить «глубинные структуры» мышления, управляющие поведением людей, завоевали ему широкое признание, и весьма вероятно, что результаты его работы будут использоваться еще шире, когда такие дисциплины, как антропология и история, сблизятся и станут дополнять друг друга.
Однако интересно взглянуть и на особый политический контекст, в котором существует антропология в Южной Африке. Работа Хэммонд-Тука «Несовершенные интерпретаторы» критиковалась некоторыми англоязычными антропологами страны за излишнюю вежливость по отношению к говорящим на африкаансе носителям традиции volkekunde. Вместе с тем сами антропологи, говорящие на африкаансе, полагали, что Хэммонд-Тук обошелся с ними в этой работе слишком сурово. Уже сам факт, что относительно краткий (но весьма проницательный!) обзор, предложенный в данной работе, вызвал такие диаметрально противоположные реакции, свидетельствует, что внутри дисциплины до сих пор сохраняются линии разлома.
Совсем недавно антропологи, говорящие на африкаансе и английском, сформировали единую профессиональную организацию «Anthropology Southern Africa» (учредительная конференция состоялась в апреле 2001 г. в Претории). Успех этой организации был, однако, недолгим, поскольку на последующих встречах представители бывшей volkekunde отсутствовали. Ссылаясь на трудности с финансированием, эти ученые выражали глухой протест против оказываемого на них давления, принуждающего их сменить теоретический фокус и подстроиться под традицию марксистской критики. Они чувствовали себя изолированными в рамках новой организации и сетовали на то, что их подробные этнографические работы игнорируются из-за вменяемой им негласной поддержки правительства апартеида.