Чтение онлайн

на главную

Жанры

Антропологические традиции
Шрифт:

Таким образом, в последнее время исследования проводились в условиях, которые ревниво оберегались от разнообразных сторонних притязаний и часто вынашивались в атмосфере недоверия. В государственных фондах все определялось критериями «результатов», и учреждения и дисциплины оказались втянутыми в конкуренцию за обладание тем, что понималось всеми как очень ограниченные и быстро тающие средства на научные исследования [14] .

Зависимость от государственного финансирования заставляет антропологов искать пути приспособления к данной ситуации. К примеру, государственные фонды сегодня все чаще требуют, чтобы антропологи демонстрировали «общественную востребованность» предпринимаемых исследований посредством нахождения, так сказать, «групп пользователей», которые были бы готовы заранее, еще до начала исследований, сообщить, что для них таковые окажутся полезными. Очевидно, что проведение исследований в открытых, антипозитивистских рамках в такой ситуации ставится под угрозу.

14

Данная

политика имела катастрофические последствия для ряда антропологических кафедр, которые оказались закрытыми или подверглись сокращению в результате последней кампании по проверке и оценке исследований, причем качество и значение работ конкретных ученых, работавших на этих кафедрах, в этой кампании не принимались во внимание вообще. Так, антропологические кафедры исчезли в университетах Кила, Лампетера и Суонси (хотя антропологи, преподававшие на этих кафедрах, пока еще продолжают активно работать в кругах других дисциплинарных сообществ), в то время как на кафедре в Университете Халла преподавательские должности продолжают методично сокращаться.

Неудивительно также и то, что в этих условиях антропологи пытаются найти адекватные способы реагирования и сопротивления. Адам Купер в своей вступительной речи на конгрессе Европейской ассоциации социальных антропологов в Лиссабоне призвал дисциплинарное сообщество к тому, чтобы всячески не признавать маргинальное положение дисциплины. Однако мне представляется, что для нашей дисциплины в маргинальности есть свои преимущества — и, возможно, это единственные преимущества, на которые антропология может реалистично надеяться в ближайшем будущем. Важно не забывать, что антропология всегда была маргинальной дисциплиной в том смысле, что она брала на себя миссию говорить от лица «маргинального», вскрывать причины, которые конституировали все маргинальное как собственно «маргинальное», показывать условность тех факторов, которые делали центр «центром», и анализировать те механизмы, с помощью которых центр устанавливал свою власть. Будучи погруженными во множественность, антропологи хорошо знают, что некоего одного, ведущего «центра» нет, а если бы таковой и был, то условия нахождения в нем попросту препятствовали бы пониманию того, где мы находимся.

Работа в маргинальных областях позволяет антропологам говорить о полноправном присутствии их дисциплины на общей арене научных исследований [15] . Так, если мы посмотрим на требования, предъявляемые спонсорами, то увидим, что антропология отвечает многим из этих требований, в то время как другие, более «центральные» дисциплины, такие как экономика или психология, тщетно пытаются удовлетворить им.

Антропология обычно подает хороший пример междисциплинарности: полевая работа способствует тому, что исследования, как правило, простираются дальше намеченного плана, приводят к установлению тесного контакта с миром за пределами академических стен и позволяют плодотворно осмыслить проблемы в последующем диалоге с другими дисциплинами — политологией, биотехнологией, экономикой или геофизикой. Даже для тех, кто готов взяться за исследование тем, рекомендованных и сформулированных спонсорами (что, в принципе, не более сложно, чем попытаться заставить людей отвечать на формулируемые нами самими вопросы о нормативных принципах общественной жизни), не так уж трудно трансформировать их в проекты, достаточно общие, чтобы в них оставалось место для свободы этнографической интерпретации, и достаточно конкретные, чтобы полноценно сконцентрировать внимание на поставленной проблеме.

15

Необходимо помнить, конечно, что «маргинальное» — относительное понятие и некоторые из маргинальных областей находятся ближе к «центру», чем другие.

Среди областей исследований, которые хорошо спонсируются в последнее время, присутствуют, к примеру, такие, как социальное и экономическое развитие, нищета, медицина, биология человека, воздействие новых технологий на общество, окружающая среда, корпоративная культура, творческая культура. Классические объекты внимания антропологии — родство, обмен, религия или власть — входят в предметную сферу данных областей исследований.

Дж. Спенсер поднимает резонный вопрос о том, необходима ли такая тактика для выживания дисциплины и не представляет ли она собой компромисс, подрывающий основы дисциплины (Spencer 2000: 2). Опять же, мне кажется, что в нашей дисциплине реакция на проблемы финансирования, как это ясно демонстрирует история дисциплины, всегда принимала самые разнообразные формы.

Следует отметить, впрочем, что в последнее время возникло целое направление социально-антропологических исследований того мира, который, собственно говоря, навязывает антропологам условия финансирования. Антропологи, работавшие в корпоративном и деловом мире, государственных и негосударственных структурах, медицинских и образовательных учреждениях, сегодня нередко публикуют вдумчивые монографии об образе жизни в этих мирах. Данные работы оказываются интересными даже для тех, кто предпочитает заниматься традиционными исследованиями «альтернативных» культур или этнических групп. Потенциал современной антропологии заключается в ее способности сопоставить все эти разнообразные точки зрения и мировоззрения, с тем чтобы лучше понять природу сегодняшних изменений в нашем обществе и продемонстрировать однобокость тех стереотипных представлений о «современности», «капитализме» и «глобализации», которые бытуют в определенных кругах. Понимание того, как культурные различия эксплуатируются в капиталистическом предпринимательстве, транснационализирующихся

средствах массовой информации, неолиберальных социальных программах и технонаучных проектах, чрезвычайно важно для тех, кто работает в разнообразных сферах, где о воображаемых стандартах жизни и ее нормативных формах часто думают как об «универсальных» или «глобальных». Важно оно, разумеется, и для тех, кто, подобно антропологам, старается разобраться в структурах повседневной жизни.

И все же работа в маргинальных областях требует реалистичной оценки того, в каком контексте и для какого круга потребителей антропологическое знание может действительно иметь ценность. Многие исследователи озабочены вопросом о том, как обеспечить циркуляцию антропологического знания, установить связь с более широкой аудиторией и достичь более значимого воздействия антропологического знания на мир. Конечно, данный вопрос беспокоит не только антропологов — в последнее время он широко обсуждается представителями самых разнообразных дисциплин под рубрикой «общественная роль науки» (либо под рубрикой «общественное понимание науки»). Но в контексте антропологической дисциплины очень хорошо высвечивается сложная суть этого вопроса, с виду кажущегося простым, ибо «общество», с которым антропологи имеют дело, предстает чрезвычайно разнообразным. Кем являются люди, которых мы исследуем, — нашей аудиторией или нашими соавторами? Готовы ли мы передавать наше знание в общество «упакованным» для его удобного применения политиками или разработчиками социальных программ (не говоря уже о телевизионных продюсерах, озабоченных тем, как повысить массовый рейтинг телепередач)?

Действительно, антропологи, участвовавшие в дебатах о контактах науки и общества, часто сталкивались с трудностями, связанными с необходимостью «упаковывать» их сложный, полный нюансов материал в простую, рационалистичную, доступную неспециалисту аргументацию [16] . Имея опыт в деле межкультурной коммуникации, антропологи достаточно хорошо знают, что рационалистичный аргумент — не всегда самая успешная форма установления взаимопонимания. Он требует экспертной подготовки и понимания правил специализированного дискурса. Поэтому в британской антропологии (как, впрочем, и в некоторых других дисциплинарных традициях) в последнее время нередко говорили о двух возможных вариантах решения вопроса о том, как облечь антропологическое знание в формы репрезентации, более доступные неспециалистам. Так, одни призывают к нахождению более свободных форм антропологического описания (Gledhill 2000). Другие же размышляют о пользе неописательных средств — к примеру, этнографических фильмов (Grimshaw 2001). Но проблематичность обоих вариантов заключается в том, что они требуют такого художественного таланта, которым антропологи не всегда обладают, и такого чутья к тонкостям межкультурного перевода, которое также не обязательно воспитывается в антропологах в ходе их профессиональной подготовки.

16

О данной проблеме, к примеру, интересно рассуждает Т. Эриксен, участвовавший в дискуссиях антропологов с норвежскими средствами массовой информации (Eriksen 2003).

Мне кажется, есть еще один вариант, над которым стоило бы подумать, — а именно сосредоточить внимание на том, как более плодотворно распространять наше знание в академическом мире, вместо того чтобы зацикливаться на вопросе, как передать это знание за пределы академического мира. Хотя антропологи сегодня весьма успешно взаимодействуют с представителями некоторых других научных дисциплин, тем не менее «внутри» академического мира антропологическое сообщество предстает гораздо более разрозненным, чем это может показаться из моего повествования. Фрагментация объясняется разными факторами: тем, какой материал и каких авторов те или иные антропологи читают; с кем они предпочитают вести диалог; на кого их собственные труды оказывают наибольшее влияние. Эти «сообщества» антропологов на самом деле весьма и весьма разрозненны.

Как бы то ни было, я хочу сказать, что занимать маргинальные области и работать в пограничных зонах очень интересно. Экспертное знание в этих областях не только ценно, но порой может считаться даже привилегированным. (Уместно вспомнить об идее «профессионального чужого», которую выдвинул на первый план в своей книге М. Агар (Agar 1980) и о которой еще раньше размышлял Г. Зиммель (Simmel 1971), как об идее специфической личности, которая приносит с собой скорее дискомфорт, чем комфорт, но к которой вместе с тем проникаются уважением именно потому, что «инаковость» всегда вызывает интерес.) «Маргинальное» и «пограничное» подразумевает нечто находящееся «между», т. е. в тех местах, где нормативный порядок представляется в некотором роде деформированным и его характерные черты, соответственно, становятся более отчетливо заметными.

Говоря о британской социальной антропологии, Дж. Спенсер указывал на важность понимания границ и отмечал, что в первых четырех конгрессах ассоциации социальных антропологов Великобритании можно было усмотреть моменты «дисциплинарной солидарности», когда представители данной дисциплины собирались для того, чтобы определить собственные границы. «В конгрессах 1963, 1973, 1983 и 1993 гг., — пишет он, — можно видеть проявления коллективного самосохранения… Но в них можно также видеть поводы переосмыслить собственную сущность и, в частности, пересмотреть границы дисциплины: в 1963 г. — с соседними социальными науками; в 1973 г. — с новыми течениями за пределами Великобритании и за пределами дисциплины; в 1983 г. — с холодной экономической действительностью так называемого „реального мира“; в 1993 г. — с силами глобализации» (Spencer 2000: 15).

Поделиться:
Популярные книги

Новый Рал 5

Северный Лис
5. Рал!
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Новый Рал 5

Печать мастера

Лисина Александра
6. Гибрид
Фантастика:
попаданцы
технофэнтези
аниме
фэнтези
6.00
рейтинг книги
Печать мастера

Офицер-разведки

Поселягин Владимир Геннадьевич
2. Красноармеец
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Офицер-разведки

Мимик нового Мира 10

Северный Лис
9. Мимик!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
альтернативная история
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 10

Бывшие. Война в академии магии

Берг Александра
2. Измены
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.00
рейтинг книги
Бывшие. Война в академии магии

Последний попаданец 2

Зубов Константин
2. Последний попаданец
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
рпг
7.50
рейтинг книги
Последний попаданец 2

Покоривший СТЕНУ 6: Пламя внутри

Мантикор Артемис
6. Покоривший СТЕНУ
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Покоривший СТЕНУ 6: Пламя внутри

Измена. Возвращение любви!

Леманн Анастасия
3. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Возвращение любви!

Последний из рода Демидовых

Ветров Борис
Фантастика:
детективная фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний из рода Демидовых

Личник

Валериев Игорь
3. Ермак
Фантастика:
альтернативная история
6.33
рейтинг книги
Личник

Измена

Рей Полина
Любовные романы:
современные любовные романы
5.38
рейтинг книги
Измена

Кодекс Охотника. Книга XIII

Винокуров Юрий
13. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIII

Полководец поневоле

Распопов Дмитрий Викторович
3. Фараон
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Полководец поневоле

Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать

Цвик Катерина Александровна
1. Все ведьмы - стервы
Фантастика:
юмористическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать