Анубис

Хольбайн Вольфганг

Могенс подумал о молчаливом обещании, которое он прочел в глазах Дженис, и теплая щекочущая волна разлилась по его телу. Ладно, они находятся на кладбище, нечистое — безотносительно к пиетету и нравственным устоям — место. Но, в конце-то концов, они не средневековые школяры, а просвещенные новоиспеченные академики начинающегося двадцатого века, и остается всего два дня до их расставания с Дженис на долгие месяцы. Кладбище это или нет, здесь достаточно укромных уголков, а прошедший вечер и хорошая порция портвейна возымели свое действие. Могенс бывал здесь довольно часто и при дневном свете, так что нормально ориентировался.

Здесь как раз есть — неподалеку от того места, где он стоит — целая куча не одним поколением заброшенных мавзолеев, которыми пользуются и более юные студенческие пары для тайных встреч. Что видно хотя бы по тому, что кладбищенские сторожа давно перестали вешать на их двери новые замки, потому что на следующую ночь они снова окажутся взломаны. Могенс тоже бывал там раз-другой, правда, не с Дженис и в те времена, когда они еще не завязали своей платонической дружбы. Тем не менее он помнил, что до ближайшей гробницы всего-то несколько шагов, как знал и то, что в эту ночь будет достаточно лишь легкого кивка головы, чтобы Дженис последовала туда за ним.

Если, конечно, это была Дженис, чьи шаги он все еще слышал во тьме. Сейчас Могенс был в этом не так уверен, как минуту назад. Он и Джонатан на некотором расстоянии следовали за остальными, но потеряли друг друга из виду, когда Дженис — так это и было предусмотрено планом — внезапно бросилась бежать и таким образом начала ночную игру в прятки. Они договорились, что она и Бетт сами позаботятся о том, чтобы не слишком удаляться от него и Джонатана, но в темноте, мешавшей Могенсу видеть, она так же могла заблудиться и побежать в неверном направлении. И вполне возможно, что кроме его самого и Грейвса с их подружками, а также двумя потенциальными жертвами их розыгрыша, они были не единственными посетителями сей божьей нивы. При всей складывающейся ситуации ему бы вовсе не было приятно спугнуть невинную парочку. И он отнюдь не был уверен, что те шаги принадлежали Дженис… или кому-то другому из их круга.

Он даже не был уверен, что они принадлежали человеку.

Могенсу стало слегка не по себе от собственных мыслей. А чем еще могло быть то, что двигалось перед ним под покровом ночи? В этом регионе страны уже полсотни лет как не было живущих на свободе зверей — по крайней мере, достаточно крупных, чтобы передвигаться такими шагами, и все-таки несмотря, — а может быть, благодаря ставшей почти что навязчивой идеей его страсти к оккультному и необъяснимому, Могенс был, наверное, самый реалистичный человек из всех, кого он сам знал. Могенс едва ли не испуганно избавился от глупой мысли, распрямился в своем укрытии за некрополем и вынул руку из кармана.

Если бы он на этом остановился и немедленно отправился на поиски Дженис, то не только этот вечер, но и вся его жизнь сложились бы иначе. Но в этот момент повторилось тяжелое шарканье, Могенс напряг зрение и заметил приземистую тень где-то на тонкой грани, где сливаются воедино реально зримое и порождения фантазии и страха. Что-то было с этой фигурой не так, что пробудило в Могенсе его ненасытный охотничий азарт ко всему неизвестному и необъяснимому. И его судьба была решена.

Его глаза от напряжения начали слезиться, однако кряжистая тень стала видна отчетливей. К тому же ветер, должно быть, переменился, и шаркающие шаги стали слышны заметно громче. Могенс осторожно проскользнул из своего укрытия за следующее, более низкое, надгробие и, не упуская из виду лохматую тень, колеблющуюся перед ним шагов за двадцать, присел на корточки. И с этого расстояния света было маловато, чтобы рассмотреть детально, но теперь Могенс убедился, что фигура определенно была человекоподобной. Человекоподобной, но не человеческой. Она была высокой, имела руки, ноги и голову, но все-таки что-то в ней было… неправильно. Руки были слишком длинными и раскачивались, как у примата, вставшего на две конечности, череп приплюснутый и как-то деформированный, с осанкой тоже не все было ладно. И хотя жутковатая тень в эту минуту не двигалась, Могенсу снова припомнились тяжелые шаги, которые он недавно слышал. По спине пробежали холодные мурашки, и ему не слишком удалось убедить себя, что это только от ветра, который становился все прохладнее.

Что это было? Человек? Вряд ли. Но зверя такой величины и соразмерностей не бывает, и…

Могенс чуть было не расхохотался вслух, когда сообразил, что никакой это не невиданный зверь, которых нет не только в Америке, но и на всем белом свете. Перед ним стоял Джонатан Грейвс, которому явно показалось мало одной лишь каучуковой маски, которые они изготовили, чтобы нагнать страху на Марка и его подружку. Могенс понятия не имел, где Грейвс мог раздобыть такой диковинный костюм и кого он представлял, но, по крайней мере, при таком освещении и на расстоянии в двадцать шагов он действовал устрашающе. Даже сам Могенс в первый момент попался, а уж он-то должен был знать, в чем тут дело.

— Джонатан? — окликнул он.

Он понизил голос до шепота, который можно было услышать не далее двух десятков шагов, разделявших их с Джонатаном — он не хотел портить шутку и думал предупредить Марка и Элен в последний момент. Грейвс тем не менее его услышал, потому что он вздрогнул, обернулся с рыком и, пригнувшись, принял настороженную стойку. Даже его повадки походили больше на зверя, чем на человека. Могенс тем временем приподнялся за своим укрытием, однако снова застыл, не выпрямляясь во весь рост, и уставился ошеломленно и даже обеспокоенно в сторону лохматой тени. И сейчас он мог различить не более чем силуэт, но там виднелись острые лисьи уши, длинные когти и отражающие серебристый звездный свет глаза.

— Джонатан? — снова спросил он.

Его сердце тревожно билось. Мысленно обозвав себя дураком — вот бы повеселился сейчас Марк, если бы видел его! — распрямился до конца и выступил из-за могильной плиты. Фигура с лисьими ушами в мгновение ока исчезла за следующим надгробием.

— Джонатан! — окликнул он в третий раз и сам услышал дрожь в своем голосе, которую вряд ли можно было объяснить одним лишь удивлением или напряжением и холодом.

В ответ он получил так же мало отклика, как и первые два раза, но на короткое мгновение ему показалось, что снова прошуршали те же шаги, которые торопливо удалялись.

Теперь его сердце колотилось так, что он чувствовал собственный пульс вплоть до кончиков пальцев. Ему стоило немалого мужества двинуться с места и приблизиться к тому месту, где он видел страшилище. Одно ему стало отчетливо ясно: их план мести отнюдь не являлся хорошей идеей. Скорее гадкой, если подумать, как даже он сам реагировал, наткнувшись на переодетого Грейвса. Они хотели проучить Марка и Элен, а вовсе не напугать их до смерти. Надо прекратить эти глупости, пока еще кто-нибудь не пострадал!

Он подошел к тому месту, где стоял Грейвс, и внимательно осмотрелся, сам не зная, чего он, собственно, ищет. Это чудовище — Грейвс! Надо следить за своими мыслями! Не узнав в смутной тени Грейвса, он сам приписал ей угрожающие свойства, которыми она не обладала.

Грейвс исчез так бесследно, словно его и не было. И хотя Могенс уже твердо решил покончить с глупостями и не доводить до крайности эти детские проделки, что-то удерживало его от того, чтобы крикнуть во весь голос. Хорошо хоть он имел довольно четкое представление, в какую сторону пошел Грейвс. Могенс сделал пару шагов в том же направлении, снова остановился и, нахмурив брови, посмотрел себе под ноги.