Аня из Шумящих Тополей
Шрифт:
— Никому, я полагаю, не приходит в голову, что мне хотелось бы денек отдохнуть от этого кресла на колесах. Но я прикована к нему и должна терпеливо переносить свой недуг. Что ж, если Полина должна ехать, пусть едет. Она всегда умела настоять на своем. Если она подхватит свинку или ей отравят кровь своими укусами какие-нибудь чужие комары, не возлагайте вину за это на меня. А мне придется перебиваться, как смогу… Конечно, вы будете здесь, но вы не знаете моих привычек так хорошо, как Полина. Возможно, один день я выдержу. Если же нет… что ж, я уже много лет
Такое согласие никак не назовешь любезным, но все же это было согласие, и Аня, почувствовавшая облегчение и благодарность, неожиданно для себя обнаружила, что делает нечто совершенно невероятное: наклонившись, целует миссис Гибсон в жесткую морщинистую щеку.
— Спасибо, миссис Гибсон.
— Нечего подольщаться, мисс Ширли, — сказала миссис Гибсон. — Возьмите-ка лучше мятный леденец.
— Чем смогу я отблагодарить вас, мисс Ширли? — воскликнула Полина, когда вышла на улицу вместе с Аней, чтобы немного проводить ее.
— Тем, что поедете в Уайт-Сендс с легким сердцем и будете наслаждаться каждой минутой отдыха.
— О, конечно же буду! Вы и представить не можете, что эта поездка значит для меня. Я надеюсь не только встретиться с Луизой. Рядом с ее фермой находится участок Лакли, который скоро будет продан, и я так хочу взглянуть на их старый дом, прежде чем он перейдет в чужие руки. Мэри Лакли — теперь она миссис Флемминг и живет на Западе — была когда-то моей лучшей подругой. Мы с ней были как сестры. Я проводила так много времени в их доме и так его любила. Я часто мечтаю о том, что вернусь туда и все будет как прежде… Мама говорит, что я уже слишком старая, чтобы мечтать. Вы тоже так думаете, мисс Ширли?
— Никто никогда не бывает слишком старым для того, чтобы мечтать. Так же как и сами мечты никогда не стареют.
— Я рада, что вы так считаете. Ах, мисс Ширли, подумать только! Я снова увижу залив [26] . Я не видела его пятнадцать лет. Здешняя гавань тоже красива, но это не залив. Я ног под собой не чую от радости. И всем этим я обязана вам. Мама отпустила меня только потому, что вы ей нравитесь. Вы осчастливили меня! Вы всегда делаете людей счастливыми. Да-да, стоит вам лишь войти в комнату, мисс Ширли, как люди в ней сразу чувствуют себя счастливее.
26
Залив Святого Лаврентия.
— Это самый приятный комплимент из всех, какие я когда-либо получала, — улыбнулась Аня.
— Только вот одно, мисс Ширли… Мне совсем нечего надеть, кроме моего старого платья из черной тафты. Но оно слишком мрачное для свадьбы, правда? И оно мне широко, так как я похудела. Его сшили шесть лет назад.
— Постараемся уговорить вашу маму позволить вам купить себе новое платье, — с надеждой в голосе сказала Аня.
Но это оказалось выше ее сил. Миссис Гибсон была неумолима: для серебряной свадьбы Луизы Хилтон черное платье Полины даже чересчур хорошо.
— Шесть лет назад я купила эту тафту по два доллара за ярд и еще три заплатила Джейн Шарп за шитье. Джейн — хорошая
Бедная Полина содрогнулась от ужаса при мысли, что ей придется носить чепец. Уж лучше ходить до конца своих дней в этой старой шляпе!
— Я собираюсь просто радоваться всей душой и совсем забыть о своей одежде, — сказала она Ане, когда они вдвоем вышли в сад, чтобы набрать букет июньских лилий и диликтры для вдов.
— У меня есть план, — сказала Аня, бросив осторожный взгляд в сторону дома, чтобы убедиться, что миссис Гибсон хоть и следит за ними из окна гостиной, но не может расслышать их слов. — Помните мое платье из серебристо-серого поплина? Я одолжу его вам на тот день.
От неожиданности Полина уронила корзинку с цветами, разлив у Аниных стоп бело-розовую пахучую заводь.
— О дорогая, я не могла бы… Мама мне не позволила бы.
— Она ничего не будет знать. Слушайте. В субботу утром вы наденете его под ваше черное платье. Я знаю, оно будет вам в самый раз. Правда, оно немного длинновато, но я завтра же заложу на нем несколько складочек — складки сейчас в моде… Оно без воротника, рукава до локтя, так что никто ничего не заметит. А как только вы доберетесь до Галл-Коув, сразу же снимете черное. Потом, когда будете возвращаться домой, оставите мое платье в Галл-Коув, и я заберу его в следующую субботу, когда поеду домой.
— Но не слишком ли я стара для такого платья?
— Ничуть. Серое можно носить в любом возрасте.
— Вы думаете, это будет… правильно… обмануть маму? — неуверенно пробормотала Полина.
— В данном случае совершенно правильно, — без всякого стыда заявила Аня. — Вы ведь знаете, Полина, что нельзя надевать черное платье, когда идешь на чью-то свадьбу. Этим можно принести невесте несчастье.
— Ax нет, я ни за что не хотела бы подвергать ее такой опасности… Да и маме, конечно, не будет неприятно. Надеюсь, она хорошо перенесет эту субботу. Боюсь только, что она не съест ни крошки, пока меня не будет дома. Она ничего не ела целый день, когда я ездила на похороны кузины Матильды, — так сказала мне мисс Праути, которая оставалась тогда с ней, Она была так сердита, я хочу сказать.
— Она будет есть. Я позабочусь об этом.
— Да, вы прекрасно знаете, как с ней обращаться, — согласилась Полина. — И вы не забудете вовремя дать ей ее лекарство? Не забудете, дорогая? Ох, может быть, мне все-таки не стоит уезжать.
— За то время, что вы там бродили, можно было набрать сорок букетов, — с раздражением заявила миссис Гибсон. — Не знаю, зачем вдовам твои цветы. У них полно своих. Долго пришлось бы мне сидеть без цветов, если бы я ждала, когда Ребекка Дью пришлет мне букетик. Я умираю от жажды. Но никому нет дела до меня.