Аня Каренина
Шрифт:
Аня рыдала, кусая губы и задыхаясь от ненависти к собственной семье — к нищему брату, к безногой матери, спящей с ней в одной комнате, к себе самой — не вышедшей ростом. Постепенно вся Анина ненависть сконцентрировалась на матери, которая не смогла подцепить нормального высокого мужика! Всего метр шестьдесят три дочка вышла — каракатица какая-то! Аня плакала и плакала. Господи! Если бы всю её ненависть к матери можно было превратить в деньги! Как богата и счастлива стала бы семья Карениных-Облонских!
За окном начинало светать.
Утром у Ани было много дел. Перво-наперво надо пойти в новое кафе на соседней
Аня принялась придирчиво разглядывать себя в зеркале. Сначала лицо: правильной овальной формы, круглые скулы. Ох уж эти круглые скулы! Из-за них её лицо приобретает выражение деревенской дуньки! Ну почему у неё нет таких прекрасных острых скул и ввалившихся щёк, как у Карениной-старшей? Аня даже курить начала в надежде, что у неё провалятся щёки, но увы! Кожа оставалась гладкой, как светлый розовый персик. Ещё Карениной-младшей не нравились её губы, казавшиеся ей напрочь лишенными индивидуальности. Аниным идеалом — манящим и недостижимым — были губы Марлен Дитрих — арийские, чётко очерченные, строгие — губы вампира… На худой конец Каренину бы устроили толстые негритянские губы Наоми Кэмпбелл — сама чувственность. Однако, к великому тинейджерскому расстройству, природа, то бишь предки, пожаловала Аню всего лишь округлыми пухлыми красными губками, которые никак не выделялись на лице без толстой коричневой подводки и красной помады.
Теперь глаза. Н-да… Ужасно! Карие, обычные карие глаза — не огромные, блестящие, обрамлённые густыми длинными ресницами глазищи Сальмы Хайек, не маленькие пронзительные жестокие глазки Дрю Бэрримор, не стеклянные, светящиеся внутренним безумием глаза Вайноны Райдер, нет — простые, обычные, нормального разреза, без всякого там «миндаля» или же «бусинок».
Ещё меньше очков было у шеи — короткая и толстая. Вот у Щербацкой действительно красивая шея — длинная, с чётко выделяющимися мышцами и позвонками. Словно у суперпородистой борзой. Каких только украшений не фотографировали на шее Щербацкой! Она всем хвасталась, что надевала колье за сто тысяч долларов. Дрянь!
Но одна деталь в теле Карениной была, по её мнению, действительно идеальна — это грудь. Каренина где-то читала, что грудь должна помещаться в ладони. Вот её грудь именно такая. Аккуратная, крепкая, второго размера — не большая и не маленькая, идеальной формы, с небольшими, ярко окрашенными сосками. Аня могла любоваться своей грудью часами, часто мечтала о том времени, когда все смогут ходить «топлесс». Но, собственно, на этом моменте восхищение и заканчивалось. Сразу под грудью начинался дряблый мягкий живот без единого кубика, вообще без всякого намека на мышцы, вдобавок по этому животу ещё и бежала полоска из черных волосков. Аня ужасно стеснялась этих волосков, но сбрить их не решалась, потому что слышала, что после этого волосы будут расти ещё гуще. Лазерное удаление волос, рекламу которого Аня каждый раз смотрела по телевизору с выражением голодной собаки, глядящей на прилавок мясного магазина, казалось чем-то недостижимым, видимым, но нереальным — эдакий косметологический мираж.
Но подлинный кошмар — это, конечно, ноги! Так как Аня маленького роста, ноги у неё, естественно, тоже короткие — сантиметров восемьдесят-восемьдесят пять. И эти вот самые ноги к тому же ещё пухлые, какие-то младенческие, мягкие, будто вообще без мышц! Идеально ровные и гладкие, как два столбика из слоновой кости! Без требуемых «трёх дырок», когда ноги поставлены вместе, стопа к стопе: первая — просвет между лодыжками, вторая — между икрами и коленями, третья — между ляжками. Нет! Ноги Карениной плотно соприкасались друг с другом, создавая ощущение, что их обладательница толстая корова. Хотя она совсем не толстая! У них в школе недавно был медосмотр — Аня при росте 163 см весит всего пятьдесят один килограмм, а все остальные по пятьдесят три-пятьдесят пять. Хотя… Щербацкая весит сорок восемь при росте 180…
Стоя перед зеркалом, Аня в который раз решила, что не будет ничего есть, пока не влезет в 38-й размер.
Однако нужно ещё, наверное, какие-нибудь феньки одеть для просмотра, костяные бусы, может?…
Аня постаралась одеться так, чтобы выглядеть как можно более продвинутой, чтобы заношенные, застиранные секонд-хендовские шмотки выглядели как нечто из заоблачно высокой моды. Широкие брюки с карманами и маленькая белая майка, под которую Каренина-младшая, думая о трёхчасовом смотре, не надела бюстгальтер. Её треугольные груди с торчащими тёмными сосками ясно очерчивались под белой полиэстеровой тканью. «Очень сексуально!» — подумала Аня.
— Это что такое? — раздался разгневанно-изумлённый голос за её спиной. Мать проснулась и сидела на кровати, с яростью глядя на наряд дочери в зеркало. — Ты что, с ума сбрендила так одеваться! Все сиськи видно! Да ты трёх метров по городу не пройдёшь! В машину затолкают, и привет! Изнасилуют, изуродуют и бросят где-нибудь в лесу! Аня, ну ты головой-то думай хоть немного! Ты же на работу идёшь устраиваться, а не в бордель!
— Ну, мам! — виновато пыталась оправдываться Каренина-младшая. — А что мне ещё надеть?
— Возьми у меня что-нибудь, — сделала круглые глаза мамаша. — Ну хоть костюм мой чёрный!
— Мама! Ну он же мне будет велик размеров на десять! — обиженно запротестовала Аня, в её голосе слышались нотки отчаяния. Она понимала, что придётся переодеться, но всё же надеялась, что удастся отстоять возможность надеть что-то из собственных вещей.
— Ну да! Что я, такая же жирная, как Долли? Скажешь тоже!
— Мама! Но он…
— Что?
— Он уродский, — тихо выдавила из себя Аня.
Каренина-старшая отвернулась к стене, потёрла лоб рукой.
— Уродский… Что ж, извини. У меня больше ничего нет, кроме уродского костюма! — Каренина-старшая постепенно повышала голос. — У меня нет возможности одеть тебя!! А знаешь, почему?! Знаешь?!!!
— Знаю, — еле слышно пробормотала Аня, глядя в пол и с трудом сдерживая слёзы.
— Ни хрена ты не знаешь! Потому что я инвалид! Потому что у меня нет ног!! По милости твоего отца у меня нет ног!!! И я не могу выйти на панель, чтобы заработать тебе на тряпки! Не могу, уж прости меня, пожалуйста!!! — из глаз Карениной-старшей брызнули слёзы.