Анжелика и ее любовь
Шрифт:
Она попыталась встать и ускользнуть от него, но из-за слабости не смогла, и он мягко привлек ее к себе.
– Прости меня, – тихо повторил он.
Не в силах вынести его взгляда, полного страстной мольбы, Анжелика прижалась лицом к твердому плечу мужа.
– Вы знали и ничего не сказали мне. Вас нисколько не заботили страдания, терзавшие мое сердце. А ведь достаточно было одного вашего слова, чтобы вернуть мне радость. Вы ничего не сказали ни тогда, когда разыскали меня, ни потом на корабле.., и даже этой ночью?..
– Этой ночью? О,
– единственная женщина, сумевшая заставить меня страдать. Мысль о твоих изменах долгое время раскаленным железом жгла мне сердце, казавшееся неуязвимым. Все мои воспоминания были отравлены сомнением, я подозревал тебя в ветрености, бессердечии, равнодушии к судьбе наших детей.
Когда я тебя разыскал, все мое существо было настолько раздвоено между сомнениями и непреодолимым влечением к тебе, что я решил испытать тебя, выяснить, кто ты, увидеть тебя как бы при ярком свете. Я опасался и того, что у каждой женщины есть талант комедиантки, пусть даже очень скромный. Я вновь обрел жену, но не мать моих сыновей. Мне хотелось выяснить и понять все это, и это мне удалось только тогда, когда они предстали перед тобой без всякой подготовки.
– Я едва не умерла, – жалобно проговорила она. – Ваше коварство чуть не стало причиной моей смерти.
– А я настолько ужаснулся твоему потрясенному виду, что это стало для меня самым тяжелым наказанием за проявленную жестокость. Ты и впрямь так любишь их?
– Вы не вправе сомневаться в этом. Ведь я их растила, отдавала им последний кусок хлеба, я…
Она не договорила слова «…продавалась ради них», но это лишь обострило в ней чувство горечи.
– Я подвела их только один раз, в день, когда я отвергла домогательства короля, не пошла на измену вам. И очень сожалею, так как это положило начало всем тем неимоверным несчастьям, которые мне пришлось претерпеть из-за человека, даже не уважающего меня, пренебрегшего мною, отрекшегося от меня, человека, недостойного настоящей женской любви, любви до самой смерти. А вы, вы настолько избалованы женщинами, что вообразили себе, будто вам разрешено безнаказанно играть их сердцами, не опасаясь никаких неприятностей.
– И все же вы, сударыня, отвесили мне пощечину, – сказал Жоффрей де Пейрак, приложив палец к щеке.
Анжелика не без досады вспомнила о своем необузданном поступке, но решила не выказывать ни малейшего сожаления.
– Я ни в чем не раскаиваюсь… Будьте хоть раз наказаны за все ваши сомнительные мистификации и за… – тут Анжелика посмотрела ему прямо в глаза:
– За ваши собственные измены.
Граф принял удар вполне хладнокровно, но в глубине его глаз проскочила задорная искорка.
– Так
– Это было бы слишком просто, господин граф, – ответила Анжелика, становясь все более воинственной по мере восстановления сил.
«Да-да, именно так, за его измены. Сколько их было, женщин со всего Средиземноморья, которых он осыпал подарками в то время, как она прозябала в нищете, и сколько безразличия он проявил к ее участи, участи матери его сыновей…»
Если бы граф не прижимал ее к себе так сильно, она бы сказала ему все, что думала. Но он приподнял вверх ее лицо и ласково вытер мокрые от слез щеки.
– Прости меня, – в третий раз повторил он.
Анжелике понадобилась вся ее воля, чтобы уклониться от губ, которые тянулись к ее устам.
– Нет! – все еще дуясь, сказала она, отводя лицо в сторону.
Но граф не сомневался, что, пока он держит ее в объятиях, у него есть все шансы вновь покорить Анжелику. Кольцо его рук ограждало ее от одиночества, защищало, баюкало, обволакивало лаской. Сбывалась мечта всей ее жизни. Скромная и громадная мечта всех женщин мира, мечта о любви.
Настанет вечер, который скрепит их примирение. Тогда он снова заключит ее в свои объятия, и отныне так будет всю жизнь…
Ночью одним движением она будет вновь и вновь разжигать их жаркую страсть. Днем ей будет тепло от излучаемой им спокойной силы. Никакой, даже самый праведный гнев не может противостоять такой обольстительной перспективе.
– Ах, почему я так безвольна, – вздохнула она.
– Браво, небольшая толика безволия весьма к лицу вашей неотразимой красоте. Будьте безвольны, будьте слабы, дорогая моя, это вам очень идет.
– Мне следовало бы возненавидеть вас.
– Не стесняйтесь, любовь моя, только продолжайте любить меня. Скажите мне, моя милая, не кажется ли вам, что нам пора вернуться к юношам и успокоить их, продемонстрировав доброе согласие между родителями, наконец-то воссоединившимися и обретшими друг друга?.. У них накопилось для вас столько рассказов.
Анжелика шла, как после тяжелой болезни. Немыслимое видение не исчезло. Грациозно, как в детстве, опершись друг о друга, Флоримон и Кантор ждали их приближения.
Она закрыла глаза и возблагодарила Бога.
Это был самый прекрасный день ее жизни.
Флоримон считал, что в его приключениях нет ничего особенного. Не подозревая даже, от какой трагедии они спаслись, он и его друг и сосед Натаниэль отправились в путь за несколько часов до гибели своих близких.
После долгих скитаний они завербовались юнгами в одном из бретанских портов. Навязчивая идея Флоримона заключалась в том, чтобы уехать в Америку и отыскать там отца. Этот проект обрел реальность после того, как в Чарльзтауне Флоримон встретил купцов, знавших отца. Они сообщили ему, что в Бостоне по собственным чертежам графа тому выстроили корабль для плавания в северных морях и что он начал исследовать территорию Мэн. Затем один из друзей помог ему добраться до отца.