Анжелика. Маркиза Ангелов
Шрифт:
Глава 12
От поездки в Пуатье у Анжелики остались только неприятные воспоминания об отвратительных дорогах и постоянной тряске. В очень старую карету, специально починенную по этому случаю, запрягли пару мулов, и Анжелика заняла в ней место рядом с Ортанс и Мадлон. Раймон и Гонтран ехали верхом на прекрасных лошадях, которых им подарил отец. Он сказал, что в новом коллеже у иезуитов есть обустроенные конюшни для лошадей молодых господ.
Два тяжеловоза завершали караван. На одном из них ехал Гийом, который был призван сопровождать юных хозяев. По стране ходили слухи о приближающейся войне. Поговаривали о том, что герцог де Ларошфуко поднимает жителей Пуату в поддержку принца Конде,
Путешествие, однако, прошло спокойно. Только один раз, проезжая через лес, путники заметили несколько странных фигур, мелькавших среди деревьев, но то ли пика старого солдата, то ли убогий вид кареты отбили у грабителей всякий интерес.
На ночь путешественники остановились в трактире, который стоял в зловещем месте, на перекрестке дорог, посреди леса, откуда доносилось лишь завывание ветра. Хозяин подал им к столу сыр и горячую воду, которую он называл бульоном. Свет тонкой сальной свечи освещал их скудный ужин.
— Все трактирщики в сговоре с грабителями, — сказал Раймон перепуганным сестрам. — Именно на таких постоялых дворах, которые стоят на краю дороги, и совершается большинство убийств. Во время нашей последней поездки мы ночевали на постоялом дворе, где меньше чем за месяц до нашего приезда убили какого-то богатого ростовщика, вся вина которого состояла лишь в том, что он путешествовал один.
И решив, что его словам недостает важности Раймон добавил:
— Эти преступления, совершаемые крестьянами, являются следствием тех беспорядков, которые происходят в высшем свете. Больше никто не испытывает страха перед Богом.
Время от времени со стороны дороги, покрытой корочкой льда, доносился топот копыт, но повозки останавливались редко.
Путешественники предпочитали искать гостеприимства в замках, а не ночевать в одинокой гостинице, где рисковали тем, что их, по меньшей мере, ограбят.
В большом зале сидели несколько завсегдатаев, торговец-еврей и четверо посыльных. Они курили длинные трубки и пили почти черное вино.
Когда наши путники отправились спать, то обнаружили в номере всего одну кровать. Правда, настолько широкую, что все пятеро легко на ней поместились: три девочки — в изголовье кровати, а мальчики в ногах. Старый Гийом лег спать перед дверью, а слуга отправился к лошадям в конюшню.
Следующие дни оказались не менее трудными: дорога была вся в рытвинах, ямах и кочках. Сестер подбрасывало и трясло в карете как мешки с орехами, из-за чего они чувствовали себя совсем разбитыми. Попадались участки старой римской дороги, вымощенной большими плитами, но в основном они ехали по развороченному нескончаемым потоком экипажей и всадников глинистому бездорожью. Часто путники часами мерзли при въезде на мост в ожидании, пока сборщик пошлины, как правило, чересчур болтливый и медлительный, соизволит вдоволь наговориться с путешественниками. Без задержек проезжали только кареты богатых вельмож, которые небрежным жестом выбрасывали под ноги сборщика кошель с нужной суммой и быстро проезжали дальше. Мадлон плакала. Она вся продрогла и прижималась к Анжелике. Ортанс, поджав губы, твердила:
— Это просто невыносимо!
Девочки, изнемогая от усталости, не смогли сдержать вздоха облегчения, когда вечером увидели остроконечные бледно-розовые крыши Пуатье, стоящего на холме, который огибала речка Клэн.
День выдался ясным.
На небе не было ни облачка, крыши домов тонули в лазурной синеве, и можно было подумать, что это Юг, преддверием которого когда-то считался Пуату. Колокола звонили к вечерне, извещая о начале молитвы «Ангелюс» [75] .
75
Молитва
Теперь колокольный звон будет в течение пяти лет отсчитывать для Анжелики дни и часы. Пуатье — город церквей и монастырей. Именно колокола устанавливали ритм жизни всех этих людей в сутанах и их учеников, таких же веселых и шумных, насколько тихими и спокойными выглядели их наставники. Священников и бакалавров можно было встретить на перекрестках улиц, ведущих вверх, и в прохладных тенистых аллеях, на площадях и в местах, где обычно располагались паломники.
Перед собором дети барона де Сансе расстались. Монастырь урсулинок находился немного левее, над речкой Клэн, тогда как коллеж отцов-иезуитов располагался на самой вершине холма. Из чувства неловкости, присущей юности, расстались почти молча; одна Мадлон, обливаясь слезами, поцеловала братьев на прощание. Монастырские ворота закрылись за Анжеликой.
Только намного позже она поняла, что мучительное ощущение нехватки воздуха, связано с тем, что ее лишили свободы, простора. Вокруг стены, одни только стены и решетки на окнах. Монастырские воспитанницы Анжелике не понравились. Она с детства привыкла играть с деревенскими мальчиками, которыми всегда верховодила, они восхищались ею и следовали за ней повсюду, а здесь, среди родовитых и богатых воспитанниц, место Анжелики де Сансе оказалось в самых последних рядах.
Ко всему остальному добавилась пытка тесным корсетом на китовом усе, он сильно утягивал девочек, придавая им горделивую осанку королевы, которая всю жизнь оставалась неизменной в любой ситуации. Анжелика была крепкой, сильной, изящной от природы и легко могла бы обойтись без этого каркаса, но так уж повелось с давних времен, и не только в монастырях. Анжелика, слушая разговоры старших воспитанниц, поняла, что корсеты в женском туалете играют очень важную роль. Пансионерки оживленно обсуждали то, какими должны быть корсетные кости и особый пластрон в форме утиного клюва, в который для большей жесткости вставляли картон или металлические пластинки, украшали его вышивкой, бантами, кружевами и драгоценностями. Он особым образом поднимал грудь, что казалось, она вот-вот вырвется из корсажа. Все эти ухищрения обсуждались воспитанницами тайком, хотя монастырь готовил девочек как раз к замужеству и светской жизни.
В монастыре девушек учили танцевать, приседать в изящных реверансах, играть на лютне и на клавесине, поддерживать разговор с двумя-тремя подругами на заданную тему, искусно обмахиваться веером и накладывать румяна. Обучали воспитанниц и домоводству. Для того чтобы подготовить девочек к ударам судьбы, которые может послать им Небо, учениц заставляли выполнять грязную и тяжелую работу. Они по очереди трудились в кухне и в прачечной, зажигали и чистили лампы, мыли и подметали полы. Также в монастыре девочки получали элементарные знания по географии, истории, которые излагались крайне сухо и неинтересно, мифологии, арифметике, теологии и латыни. Много внимания уделялось стилистике, ведь именно женщины увлекались эпистолярным искусством, а переписка с друзьями и родственниками считалась одним из самых важных занятий светской дамы.
Нельзя сказать, что Анжелика была непокорной, но и особой радости наставницам она тоже не доставляла. Она делала все, что от нее требовали, но казалось, не могла понять, зачем нужно выполнять столько бессмысленных вещей. Случалось, что она сбегала с уроков, и после долгих поисков ее находили возле грядок в огороде, который нависал над промозглыми и почти непроходимыми улочками. На строгие упреки наставниц, она отвечала, что не думала, будто совершает нечто предосудительное, наблюдая, как растет капуста.