Апатрид
Шрифт:
– Мы с тобой давно знакомы, и я тебе скажу, – ты «скурвился», залез в общак, занялся беспределом. Тебя на зоне все равно заточка достанет, а сейчас со своими дружками «ломитесь» из хат, вам с нами за одним столом больше не сидеть. Баста., – изрек «Наган», угрожающе взглянув на Виктора. На вечерней проверке семеро вышли с матрацами в коридор. Проверяющий даже не взглянув на них, провел перекличку.
Наступил ноябрь 1991 года. Арсен получил извещение о дате судебного заседания. Прошел год со дня его задержания, и надежда на скорое освобождение не покидала его все это время. Он за время пребывания в тюрьме много читал, беря книги из тюремной библиотеки, немного выучил латышский, и теперь в багаже его знаний было уже пять языков. Неуемная жажда к действиям и горькая обида на судьбу за незаслуженную потерю года жизни, проведенного в тюрьме, ни на минуту не покидала его все это время.
В зале суда присутствовало довольно много людей. Большинство Арсен знал лично, так как он их вербовал на работу, но были и такие, которых он видел впервые. И вдруг он увидел мать. Женщина постарела за эти два года после его отъезда из Баку, сильно переживая за сына. Жестом поприветствовав его, Аида прижав платок к губам, закачала головой. Не для этого момента она родила сына и воспитала его. Не мог ее сын стать преступником, ее сын – не мог. Спросив у подсудимого о необходимости присутствия переводчика, судья был удивлен чистейшим русским языком у него, прослушав отказ. Прочитали обвинительную речь, и Арсен попросил у судей разрешения самому защищаться, без адвоката. Перечитав уголовный кодекс с аннотациями, просидев год в тюрьме, он был готов к защите.
Говорили потерпевшие, свидетели, даже была секретарша директора с его фирмы. И вдруг судья вызвал самого директора, назвав его фамилию. Арсен его никогда не видел и его взгляду предстал невысокий, полноватый мужчина лет пятидесяти, холеный и в дорогой одежде.
– Вы знаете подсудимого? – спросила судья у свидетеля.
– Нет, впервые вижу, – ответил он.
– А как вы объясните наличие у него и еще у трех человек бланков Вашей фирмы с печатями и Вашей подписью?
– В сентябре прошлого года я был ограблен в пригородной электричке неизвестным. Это вполне мог быть подсудимый, и они все наверняка из одной банды – не моргнув глазом, ответил свидетель.
– В деле, представленном следователем, фигурирует договор между вашей фирмой и подсудимым, подписанный Вами – а это как объясните? – не сдавалась судья.
– Я никакого договора не подписывал, это фальшивка, чтобы опорочить мое доброе имя. Моя фирма не занималась мошенническими действиями, она оказывала консультационные услуги для людей, изъявивших желание уехать за рубеж.
– Это ложь, Ваша честь! – мужчина средних лет и еще трое людей, вскочили со своего места. По залу пронесся ропот недовольных.
– Вам никто слова не давал, если у Вас есть что сказать суду, – представьтесь – судья вопросительно взглянула на мужчину.
П. И. В. – я обращался в эту фирму два года назад в Вильнюсе. Там таких, как я, человек триста, офис фирмы закрыт, этот человек, представляющийся здесь, как Лайвиньш Инар, там мне представлялся под другой фамилией. В Литве он объявлен в розыск.
– Лайвиньш, объясните мне, почему Агаев деньги перечислял Вам лично, а не оставлял себе, если вы его не знаете, и соответственно он Вам ничего не должен? – судья в очередной раз вызвала свидетеля.
– Я больше ничего не скажу, и требую адвоката, – Инар беспокойными глазами искал поддержки в зале – я пришел сюда лишь потому, что такие, как подсудимый, не дают нам возможности нормально жить, и совершенно не соблюдают законы, а почему-то осуждают меня.
– Из-за Вас и следователя, который вел это дело, и который дал показания, как Вы подкупали его, этот молодой человек провел в тюрьме целый год, как вы будете смотреть в глаза его матери? Провести задержание Ивара Лайвиньша для дальнейшего разбирательства. Суд удаляется для вынесения приговора Агаеву Аслану.
– Встать, суд идет!
Во время зачитывания приговора сыну и озвучивания всех статей, по которым он обвинялся, Ареват показалось, что земля уходит у нее из-под ног, и она, потеряв сознание, упала на досчатый пол суда. Арсен перепрыгнул через ограждение и подбежал к матери. Охранник сначала было дернулся, но увидев поднятую руку судьи, остался на месте. Приподняв мать, обняв, и придерживая рукой, Арсен поблагодарил судью кивком головы. Так и выслушал он приговор, сидя с матерью на полу. Списав отсиженный им год в тюрьме на использование поддельного документа, судья освободила Арсена прямо из зала суда.
Вечером, сидя в гостинице, Аида уже успокоившись, что сын живой и невредимый, наконец рядом с ней, сказала Арсену:
– Гюнель с дочкой съехала от нас. Она требовала денег, и я ей заплатила. Она очень изменилась после этих событий, стала такой националисткой. Меня не подпускает к Лале, говорит, что я своим армянским воспитанием порчу ребенка. Что будет с нами дальше, одному господу известно. Мою маму я потеряла, одного сына господь забрал, не хочу и тебя потерять, Арсен, может поедешь со мной в Баку, там будем вместе, все образуется.
– Не могу, мама, в Баку тоже не все в порядке. И там многие знают, кто я по национальности. А здесь постараюсь устроиться, все будет хорошо, и ты будешь в гости приезжать. Давай не будем больше про это, хорошо? – попросил Арсен.
Позже, провожая мать на вокзале и обнимая ее перед дорогой, он вздохнул с сожалением, что пришлось не говорить ей истинную причину, из-за которой он решил остаться в Латвии, в Риге. Он был очень недоволен собой, что попал в такую ситуацию, и по глупости чуть не сел за чужие грехи. И сидя в тюрьме, он решил доказать самому себе, прежде всего, что он способен сделать что-то дельное и достойное, что поднимет его в своих же глазах.
Глава 21
Шел 1992 год. После освобождения прошло десять месяцев. В обычно прохладной Риге это лето было знойным, и особенно жарким выдался август. Асфальт днем буквально плавился под ногами, но ночью опускался густой туман, и Рига как будто укрывалась белым одеялом. Арсен собирался на выставку «Продмаш» на Красной Пресне в Москве. Ему надо было забрать там оборудование для производства, которое он заказал у европейцев. Он договорился с Клаусом Майером, директором немецкой фирмы, что забирать будет выставочные образцы и за это получил большую скидку. Наличными надо было везти большую сумму, поэтому он никого не предупреждал о своем отъезде, чтобы лишний раз обезопасить свой отъезд. В его машине, «БМВ» пятой модели была сделана ниша в районе бардачка, куда был вварен маленький сейф. Найти деньги несведущему было невозможно. В одно туманное сырое утро августа Арсен выехал в Москву. За этот период после тюрьмы это была уже пятая поездка в Москву, и он ехал на хорошей скорости, умело входя в знакомые повороты. Через 8 часов он был в Москве. Было 10-е августа.