Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов
Шрифт:
Я быстро пошла в переднюю часть магазина.
— Доброе утро, мисс Нонетот, — поздоровался Скользом, с плохо скрытой насмешкой взглянув на мое имя, вышитое на пиджаке над логотипом компании. — Из литературных детективов ТИПА-27 в ковроукладчики? Какое падение, вы не находите?
— Зависит от точки зрения, — весело ответила я. — Всем нужны ковры, но не всем нужно ТИПА. Это визит вежливости?
— Моя жена прочла все ваши книги.
— Это не мои книги, — запальчиво ответила я. — Я не имею к их содержанию никакого отношения, по крайней мере к первым четырем.
— Эти-то
— Вы проделали весь этот путь, чтобы сообщить мнение вашей жены о моих книгах?
— Нет, это была дружелюбная часть типа «разбить лед».
— Не работает. Могу ли я заинтересовать вас каким-нибудь напольным покрытием?
— Аксминстер.
— Уж с этим-то мы точно можем вам помочь, — профессионально ответила я. — Гостиная или спальня? У нас есть несколько очень устойчивых к истиранию, шерсть с акрилом, по крайне привлекательным ценам. А на этой неделе у нас акция на подложку и бесплатную укладку.
— Я имел в виду багряный аксминстер, — медленно произнес Скользом, пристально глядя на меня.
Сердце у меня екнуло, но я это удачно скрыла. Багряный аксминстер был, разумеется, вовсе не ковер, хотя, возможно, я и нашла бы такой оттенок аксминстера, если бы поискала. Нет, он имел в виду полуэкзотический сыр, один из тех, которыми я торговала всего-то пару дней назад. Скользом показал мне жетон. Он был из СНУ — Сыронадзорного управления.
— Так вы не за коврами?
— Я знаю, вы склонны к сырной контрабанде, Нонетот. В восемьдесят шестом под «испано-сюизой» обнаружили кусок крапчатого райдера, и с тех пор вас дважды арестовывали за хранение. Второй раз вас поймали с шестью килограммами полосатого дьюрама. Вам повезло, что вас оштрафовали только за хранение, а не за торговлю без лицензии.
— Вы пришли поговорить о моих прошлых прегрешениях?
— Нет. Я пришел к вам за информацией. Хотя сырная контрабанда и незаконна, она не считается особенно важной. СНУ всегда был маленьким отделом, более заинтересованным в собирании пошлины, нежели в отрывании голов безобидным любителям сыра. Все переменилось.
— Да ну?
— Боюсь, что так, — мрачно ответил Скользом. — На рынке появился новый сыр. Нечто настолько мощное, что голова потребителя исчезает в огненном шаре.
— Это синоним для «реально мощный», да?
— Нет, — ответил Скользом с убийственной серьезностью. — Голова жертвы действительно исчезает в шаре огня. Это убийца, Нонетот, и он вызывает привыкание. Это явно лучший и самый мощный сыр из когда-либо созданных.
Это внушало беспокойство. Я никогда не относилась к сырной контрабанде иначе как к безобидному развлечению, источнику наличности для «Акме» и добыванию того, что и так должно быть законно. Если добытый мною сыр кого-то убил, я готова ответить. Имейте в виду, я пробовала большую часть из того, что продавала, и это был в конечном итоге всего лишь сыр. Ладно, от вкуса особенно мощного сыра можно было потерять сознание или язык мог онеметь на неделю, но никогда никого не убивало — до сего момента.
— У этого сыра есть название? — спросила я, прикидывая, не было ли в макинллет веди марв испорченного
— У него есть только код: Х-14. По слухам, он такой мощный, что его приходится приковывать цепями к полу. Нам удалось добыть пол-унции. Лаборант по ошибке уронил его, и вот результат. — Он показал мне фотографию дымящихся развалин. — Это остатки нашей центральной сыроаналитической лаборатории.
Он убрал фотографию и уставился на меня.
Разумеется, я видела некоторое количество Х-14. Он был прикован к полу в кузове Прайсова грузовичка в ночь сырного торга. Оуэн отклонил просьбу хотя бы показать мне его. Я имела с ним дело каждый месяц уже больше восьми лет и никогда не думала, что он из тех, кто сознательно втюхивает нечто опасное. Он был вроде меня: просто любил сыр. Я не стану стучать на него, пока не соберу побольше информации.
— Я ничего не знаю, — сказала я, помолчав, — но могу выяснить.
Казалось, Скользома это устроило. Он протянул мне визитку и сказал каменным голосом:
— Буду ждать вашего звонка.
Развернулся, вышел из магазина к ожидавшему его «рейнджроверу» и укатил.
— У нас неприятности? — спросил Безотказэн, когда я вернулась.
— Нет, — задумчиво ответила я, — неприятности у меня.
— Вот облегчение-то, — выдохнул он.
Я набрала побольше воздуха и задумалась на минутку. Связи с Социалистической Республикой Уэльс не существовало — когда мне требовалось поговорить с Прайсом, приходилось пользоваться коротковолновым передатчиком в условленное время. С этим я ничего не могла поделать в ближайшие сорок восемь часов.
— Итак, — продолжал Безотказэн, вручая мне планшет со списком людей, ожидающих заказов, — как насчет интермедии «знаменитость от „Акме“ укладывает ковры»?
— Как насчет ТИПА-работы? — спросила я. — Как там дела?
— Брек до сих пор возится с диатримами, а ему еще предстоит выследить минимум полдюжины выдающихся химер. У Кола на очереди несколько кусак, и поговаривают об очередной Персонификации высшего зла в Рединге.
Положение становилось отчаянным. Я любила «Акме», но только как великолепное прикрытие и на деле никогда не занималась чем-то имеющим отношение к коврам.
— А мы? Бывшие литтективы?
— По-прежнему ничего, Четверг.
— Как насчет миссис Мотыгги из Старого города? Она, небось, все еще хочет, чтобы мы нашли ее первоиздания?
— Нет, — ответил Безотказэн, — она вчера звонила и сказала, что продает свои книги и заменяет их кабельным телевидением — она хочет смотреть «Самые смешные несчастные случаи с цепными пилами в Англии».
— А мне только что было так хорошо.
— Взгляни правде в глаза, — печально сказал Безотказэн. — Книгам конец. Никто больше не хочет тратить на них время.
— Я тебе не верю, — возразила я, неисправимая оптимистка. — Спорим, если мы отправимся в универмаг «Книгастика!», нам расскажут, что книги по-прежнему расходятся, как горячие пирожки, среди закоренелых приверженцев повествования. На самом деле я спорю на твою жестянку с печеньем, которую ты прячешь у себя под столом, о чем, по-твоему, никто не знает.