Апокалипсис: Пролог
Шрифт:
– Я посоветовал тебе, как действовать, дальше решай сам.
Михаил поднялся, Владимир стремительно шагнул к нему.
– А я уже решил – я согласен.
– А как же твой пессимизм?
– Ну, с двадцатью миллионами – какой пессимизм? С такой суммой можно ввязаться в игру. И выиграть.
– Другого ответа я от тебя и не ждал. Жди от меня сигнала. А в том, что не подведёшь, я не сомневаюсь.
– Не подведу, дорогой друг!
Приятели сердечно пожали друг другу руки.
– Ну, прощай, Миха! Рад был повидаться! Сколько лет, сколько зим…
– И я рад, дорогой Володя! Эх, молодость…
Надежда подошла, слегка переваливаясь, и тоже пожала Михаилу руку,
– Удачи вам, Михаил Иннокентьевич. Может, ещё встретиться доведётся…
– Спасибо, Надежда Константиновна. Был бы счастлив.
– Да и мне пора, – засобиралась Инесса.
– Позвольте, провожу, – предложил Михаил.
Владимир, после ухода Михаила и Инессы, глубоко задумавшись, подошёл к секретеру и, выдвинув один из ящичков, достал оттуда тонкую пачку банкнот, несколько мгновений смотрел на неё, словно бы не решаясь пересчитать, затем решился, пересчитал, нахмурился и, закинув деньги обратно в ящик, с шумом задвинул его.
– Деньги стремительно кончаются! – с досадой воскликнул он, болезненно искривившись. И оглянулся на жену, которая безо всяких эмоций смотрела на него выпуклыми серыми глазами. – Скоро вышвырнут нас отсюда за шкирку, Наденька!
– Давай откажемся от ужинов, – буднично предложила она.
– От ужинов, от вина, от сливочного масла! – в сердцах бросил Владимир. – Но! Миха обещал…
– Приятный человек! – подхватила Надежда.
– А если не Миха, то… Значит, Троцкий…
– Да, к Троцкому надо присмотреться, – подытожила Надежда Константиновна.
Ночью Владимиру Ильичу приснился сон: прилетела к нему птица счастья, только не синяя птица, а, скорее зеленоватая, сложенная из долларовых бумажных купюр. Он ухватил её за хвост и тотчас почувствовал успокоение – птица счастья в его руках! И тут, откуда ни возьмись, окружил его народ, толпы народа. Он видел, что те, которые стоят в первых рядах, смотрят на него с обожанием и рты их с готовностью приоткрыты. И он начал говорить, а говорил он вдохновенно, с упоением, и, увлекшись речью, размахивал денежной птицей так, что только перья в виде купюр летели во все стороны, и народ на лету ловил их, а когда он в своей речи сыпал лозунгами: «Землю – крестьянам!», «Фабрики – рабочим!» – народ, размахивая пойманными купюрами, в ликовании кричал: «Ура!» И всё было замечательно, да только денежная птица счастья вырвалась из его рук и – улетела, уронив рядом с ним одну сиротливую бумажку очень скромного достоинства… И – что же? Народ отвернулся от него, развернулся и – вот уже и нет никого…
Владимир проснулся и произнёс вслух:
– Вот что им надо всем! Деньги! Только деньги решают всё! За нашими популистскими лозунгами они видят только деньги! Кто им больше посулит – за тем они и пойдут!
– Что ты говоришь, Володя? – сонно пробормотала супруга.
– Извини, разбудил тебя… Я тут подумал, Наденька, – Владимир взял руку жены и положил себе на грудь. – Я подумал, что в принципе людям наплевать на высокие слова и идеалы, для людей всё упирается в деньги, в выгоду: земля – крестьянину, фабрики – рабочему…
– Что ж тут такого? – возразила Надежда. – Мы для того и стараемся, чтобы люди наконец-то нормально жить стали.
– А если не станут лучше жить, то – подумать страшно, что они с нами сделают… Русский бунт бессмысленный и беспощадный… Обещали много чего, а ничего не сделали, стало быть, обманули…
– Ну, сразу-то ничего не делается, надо это людям объяснять, надо, чтобы они сознательные были, чтобы понимали.
– А давай, Наденька, помечтаем, – Владимир устроился поудобнее и, поглаживая руку супруги, заговорил: – Представь себе, что революция совершилась! Представь, что люди сознательно отнеслись к построению нового общества… Не все, конечно… Но те, которые без понимания, просто не выжили. А те, которые остались, в новом обществе стали новыми людьми. Не они, так их дети… Новый человек! Это такой человек, сущность которого не искажена пороками несовершенного строя. Ему не важны деньги, а потому в коммунистическом обществе их и не будет, не важна нажива… А зачем? Ведь всего будет в изобилии… Для нового человека важен труд! Созидательный труд! Он будет трудиться, радостно трудиться, Наденька, и наслаждаться жизнью! И это будет, обязательно будет!
– А чтобы это случилось – новый человек! – подхватила окончательно проснувшаяся Надежда. – Надо его с детства лепить, формировать, воспитывать. А для этого надо особое внимание уделить системе образования.
– Правильно, Наденька, всё так!
– Когда мы победим, я бы именно этим хотела заняться – создать новую систему образования.
– Отличная мысль, Наденька! Надо только победить.
– А как? Какой-то план у тебя появился?
– Появился, Наденька. План у меня появился. Я знаю, что надо сделать, чтобы победить… Так что – не конец ещё, не конец, а – начало.
2
Масон и революционерка
Ночной городок встретил Михаила и Инессу снегом и лёгким морозцем. Инесса снимала номер в отеле, находившемся за два квартала от места их встречи. Шли не спеша, под руку, и по-дружески болтали.
– Вы – загадка для меня, – рассуждал Михаил. – Богатая женщина, счастливая супруга текстильного магната, многодетная мать… И вдруг бросить всё и – в революционную деятельность, в финансовую нестабильность, непредсказуемость, в неустроенность бытовую, да, наконец, просто в опасность ежечасную!
– Я по-другому не могу. Максималистка я с юности, – возразила Инесса. – Ну не могу видеть, когда несправедливость какая… Я в имении нашем школу пыталась организовать, больницу… Я очень хотела хоть как-то людям помочь, быт их улучшить, беспросветность эту… И ещё – бесит меня неравенство! Почему одни – в богатстве, а другие в нищете? Давно для себя решила – пока живу, буду бороться с этим, покуда сил хватит!
– Вы мне напоминаете ранних христиан! Вот это неприятие людского страдания, желание весь мир облагодетельствовать, всех спасти, всем помочь… И ещё: как Христос сказал, чтобы оставили мужа, жену, родителей, детей – и следовали за ним, так и вы – оставили мужа, детей маленьких и – беззаветно в служение людям, в борьбу за справедливость! Как первых христиан гнали и убивали за идею, а они сохраняли мужество и непреклонность, так и вы… Вас не запугать и не сломать!
– Всё так. Только вместо Христа у меня – Володя Ульянов, Ленин. За ним – на смерть готова! Вместо христианства – марксизм! Потому что христианство не смогло сделать людей свободными, не смогло создать на земле царство справедливости. А идея коммунизма позволит сделать это!
– Думаете?
– Уверена!
– Однако Христос говорил о Царстве Божием на небе…
– А я хочу Царства Божия здесь, на земле!
– Хотите рай на земле, но без Бога?
– Да, именно рай, и именно без Бога! И вообще, какой Бог? Помилуйте, Михаил Иннокентьевич! Кто же в наше время в Бога-то верует? А уж мы, марксисты, коммунисты, и подавно… Мы вообще считаем религию атавизмом. Читали работу Энгельса «Происхождение частной собственности и государства»?