Аполлон-13
Шрифт:
– Если мы хотим вернуться домой, - сказал Лоувелл Суиджерту и Хэйзу, - мы должны придумать другой способ использования этого корабля.
В комнате 210 Центра управления Боб Хеселмейер сделал свои собственные черновые вычисления. В отличие от Лоувелла специалисты по жизнеобеспечению из команды «Тигр» обладали ручками, бумагой, блокнотами, справочниками, схемами питания и командой поддержки, которая помогала им производить расчеты. Но, как и Лоувелл, он не обрадовался полученным результатам.
Из всех ресурсов, которые требовались экипажу в обратном путешествии, очевидный интерес вызывал кислород. Но, как казалось, кислород был наименьшей проблемой. Первоначальный полетный план предписывал Лоувеллу и Хэйзу провести два дня на лунной поверхности, совершив две независимые
Другой проблемой было уменьшение содержания углекислого газа. Как и командный модуль ЛЭМ был оснащен картриджами с гидроксидом лития, или «LiOH», предназначенными улавливать молекулы углекислого газа, отфильтровывая их из воздуха. На корабле находились два первичных картриджа, которые могли работать более суток, и три дополнительных, которые устанавливались вместо первых, когда те насыщались. Все вместе эти пять очистителей воздуха могли работать только 53 часа, и только, если в ЛЭМе будут находиться два человека по штатному расписанию. Дополнительный пассажир сокращал срок службы картриджей до 36 часов. Элементы же гидроксида лития «Одиссея» должны были оставаться нетронутыми в течение всего полета. Но их нельзя было позаимствовать для «Водолея», так как системы фильтрации углекислого газа модулей отличались друг от друга, и квадратные картриджи командного модуля не могли быть установлены в круглые посадочные места ЛЭМа. Не имело значения, сколько кислорода было на борту лунного модуля, так как ядовитый углекислый газ вскоре начнет вытеснять необходимый для дыхания кислород из воздуха, и экипаж задохнется примерно в три часа дня в среду.
Электричества было совсем мало. Полностью функционирующий ЛЭМ потреблял 55 ампер. Для того чтобы протянуть четыре дня вместо двух, корабль должен был снизить потребление до 24 ампер. Такое понижение было драконовским, но все-таки выполнимым.
Бок о бок с электричеством на борту шла проблема снабжения водой. Все электрическое оборудование ЛЭМа производило тепло. Если его не отводить, то приборы могли выйти из строя и отключиться. Все бортовые системы были пронизаны паутиной охлаждающих трубок, несущих раствор воды и гликоля. По мере того, как смесь прокачивалась через трубки, она отнимала избыток тепла и переносила его в поглотитель, где вода испарялась и в виде пара выбрасывалась в космическое пространство, унося ненужное тепло. Находящийся наверху ЛЭМа бак чистой воды был предназначен удовлетворять как непрекращающуюся жажду охлаждающей системы, так и совсем немаловажную жажду экипажа. Но никто не предполагал, что придется растянуть этот бак на четыре предстоящих дня эксплуатации ЛЭМа. Вообще говоря, на корабле находилось 153 кг воды, которая потреблялась оборудованием со скоростью 2.9 кг в час. Чтобы продержаться на обратном путешествии к Земле, потребление необходимо было снизить до 1.6 кг. А для этого придется еще больше снизить электропотребление - почти до 17 ампер.
Мучаясь над этими параметрами, Хеселмейер, как и Лоувелл, отвел глаза и протер их рукой. ЛЭМ не был рассчитан на такой полет. Никто, за исключением людей в «Грумман», не знал, что ЛЭМ все же способен на этот полет. Хеселмейер нахмурился и повернулся к людям, сидевшим вокруг него.
– Если мы хотим вернуть их домой, - сказал он, - нам придется придумать другой способ использования этого корабля.
В 2:45 ночи, когда только отключился посадочный двигатель ЛЭМа, в аэропорту Ла-Гвардиа приземлились Том Келли и Говард Райт. Обещанный частный самолет уже ждал их в Логане, и перелет из Бостона в Нью-Йорк занял чуть больше часа. Бетпэйдж был расположен меньше, чем в получасе езды от аэропорта, но на этот раз это заняло немного больше времени. В отличие от Бостона, где температура уже соответствовала середине апреля, в Нью-Йорке господствовал холод, типичный для ранней весны.
Когда автомобиль, наконец, прибыл на завод, Келли выглянул в окно и был ошеломлен увиденным. Обычно в это время ночи старое здание авиационного завода из красного кирпича и его громадный металлический корпус сборки ЛЭМа были пустынны. Инженерная команды обеспечения, которая находилась здесь во время лунных экспедиций для мониторинга ЛЭМа, состояла всего из нескольких человек, а их машины стояли на асфальтовых площадках вокруг зданий.
Но в эту ночь картина была разительно другой. Как мог понять Келли, здесь находились ночная смена, вечерняя смена, команда конструкторов, команда сборщиков и другие команды, названия которых он не знал. Даже в случае аварийных ситуаций «Грумман» не вызывала столько людей посреди ночи. Очевидно, здесь были сотрудники, которые сами узнали об аварии, случившейся в космосе, и самостоятельно прибыли на завод без всякого вызова.
Когда Келли вошел в здание, коридоры были забиты, насколько позволяло пространство. Как только сотрудники узнавали руководителя, они перехватывали его с вопросами, могут ли они чем-нибудь помочь. Келли протискивался сквозь толпу, немного удивленный, успокаивая каждого, кого встречал на пути.
– Мы найдем вам занятие, - говорил он, - Мы найдем всем вам занятие. Нам нужна помощь каждого из вас.
Келли достиг комнаты инженерной команды обеспечения, где в момент аварии на дежурстве находилась небольшая группа специалистов, а сейчас она многократно увеличилась. С того момента, как он встретился с Райтом в аэропорте Бостона, Келли догадывался о том, какие данные получили Хеселмейер и другие специалисты в Хьюстоне. Однако теперь появился шанс получить эти данные из первых рук, чтобы можно было обдумать ситуацию.
Включившись в обсуждение остальных специалистов «Груммана» с Центром управления, он взглянул на эти числа. Но лучше бы он этого не делал: параметры были шокирующими. Келли никогда не приходилось управлять кораблем с таким низким энергопотреблением, и он надеялся, что никогда не придется. Он понял, что если он разгонит свой ЛЭМ слишком сильно, то, скорее всего, потеряет весь корабль, но если он этого не сделает, то вероятно потеряет экипаж.
Келли знал только одну вещь со всей определенностью: он не обманывал, что ему понадобится помощь.
7
Когда Джим Лоувелл прибыл в Авиационный испытательный центр ВМФ в Патуксент-Ривер (Мэрилэнд), его вряд ли можно было назвать отдохнувшим. Двадцатидевятилетний лейтенант только что совершил переезд через всю страну из северной Калифорнии с женой на шестом месяце беременности, двухлетним сыном, четырехлетней дочерью и пятилетним псом Чеви, которого приходилось выпускать из машины практически в каждом штате от побережья Сан-Франциско до Чесапикского залива. Семья Лоувеллов свернула на Пакс-Ривер в мрачный промозглый день - один из тех пасмурных дней на побережье, когда слишком тепло для снега и слишком холодно для дождя, а небеса извергают унылый мокрый снег. Вряд ли это было радушным приемом для водителя, который пропахал 2900 миль. Но как бы плохо не чувствовал себя Джим Лоувелл, пока выгуливал Чеви вокруг незнакомой авиабазы, Мэрилин было еще хуже.
Последние четыре года семья Лоувеллов жила в предместьях Сан-Франциско, в небольшом микрорайоне неподалеку от авиабазы Мофетт-Филд, и Мэрилин очень полюбила свой дом. Будучи уроженкой Милуоки, которая перебралась на восток в Вашингтон к своему кавалеру из Военно-морской академии, она никогда не думала об ужасных среднезападных зимах и знойном лете Потомака (ПРИМ.ПЕРЕВ.- Потомак - это названная в честь индейского племени местность в Мэриленде и река). Когда ВМФ предписал ее мужу прибыть на авиабазу в умеренный климат калифорнийского побережья, у нее не было времени для сбора вещей.