Апостол
Шрифт:
Павел часто размышлял об этом и обсуждал этот вопрос с друзьями — неужели Бог отверг иудеев? Но для него было совершенно ясно, что это не так: ведь он сам и многие другие иудеи были христианами. С другой стороны, если иудеи всем народом поднимутся до уровня понимания воскресшего Иисуса, язычникам, может быть, придется потесниться на второй план в христианской Церкви. В Послании к Римлянам Павел объясняет, что в отвержении иудеями Иисуса есть и положительная сторона — он видит здесь всю непостижимую глубину плана Божия: когда язычники войдут в Царствие Небесное, иудеи последуют за ними в еще более славный день.
Нельзя сказать, что Павел был вполне удовлетворен такой отстрочкой. Ведь он не просто любил своих соплеменников — всю боль Павла, все его сострадание к народу Израиля можно сравнить только с плачем Иисуса, взиравшего на Храм с Масличной горы, или с горьким восклицанием Его: "Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели!" Павел выражает свои чувства в таких словах, что, если вспомнить, как много значил для него Христос, трудно поверить, что это говорит Павел: "Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердце моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти…", "Братия, желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение". Как и Моисей, Павел был готов поступиться своим призванием за покаяние и обращение своего народа.
Возвращение в Иерусалим с собранными пожертвованиями было для Павла последней возможностью показать свою любовь и провозгласить Христа своим соплеменником, невзирая на всю опасность такого выступления. Он понимал всю величину опасности, понимал, что под угрозой его план дальнейшей проповеди на Западе. Он умоляет римлян "Господом нашим Иисусом Христом и любовью Духа, подвизаться со мною в молитвах за меня Богу, чтобы избавиться мне от неверующих в Иудее, и чтобы служение мое для Иерусалима было благоприятно святым, дабы мне в радости, если Богу угодно, придти к вам и успокоиться с вами".
Первоначально Павел собирался отплыть в Иерусалим, как и прежде, на корабле паломников из Кенхрей в марте с тем, чтобы прибыть в Иерусалим к Великому Посту. Но коринфские иудеи узнали о его планах и поэтому придумали такой план: все моряки на корабле паломников должны были быть иудеями; темной ночью, в новолуние, на неосвещенной палубе они собирались выманить Павла поближе к борту. Удар, человек за бортом, все спят…
Но слух об этом стал известен Павлу. Он не собирался так бессмысленно умирать. Поэтому Павел решил идти пешком через Македонию и Троаду и прибыть в Иерусалим позже. По просьбе Павла каждая из значительных христианских общин выделила представителей, которые будут сопровождать его в пути и помогут доставить деньги нищим святым. В мгновенной и успешной организации этого дела видна вся мощь единения христиан. Тимофей из Листры и Гаий из Дервии представляли Галатию; Аристарх и Секунд были из Фессалоник; Сосипатр представлял Верию; Трофим и Тихик, оба греки, были жителями провинции Асии.
Павел и его друзья шли на север. Незабываемая греческая весна — дороги окаймляют цветущие ирисы, дикие розы и маки, дрожит молодая листва на деревьях… В каждом городе по пути в Иерусалим тревога Павла и его спутников росла — христиане, обладавшие даром толкования предсказаний Святого Духа, предупреждали их об опасности.
В Филиппах Павел задержался, чтобы провести пасхальную неделю, а спутники его направлялись дальше, в Троаду. Павел с Лукой отплыли туда же из близлежащего порта Неаполя. Дул сильный противный ветер, напоминая Павлу о предостережениях друзей — плавание заняло пять дней вместо обычных двух.
Павел уже нашел корабль: путники отплывали на следующее утро. Был субботний вечер, и христиане Троады собрались в арендованном ими доме в центре города, чтобы попрощаться с апостолом и его спутниками.
В небольшой троадской общине, образовавшейся в результате двух кратких посещений Павла и сильного влияния его проповеди в Эфесе, не было ни одного достаточно богатого брата, у кого в доме они могли бы собираться. Поэтому для собраний использовалось большое арендованное помещение на втором этаже; женщины приходили с детьми, которых не с кем было оставить дома. В этот вечер свободного места не было; в жарком и душном воздухе скапливался дым от тусклых масляных светильников; город был построен в узкой прибрежной долине, и даже апрельскими ночами не хватало прохлады.
Юноша по имени Евтих сидел в проеме окна и завороженно слушал Павла, раскрывавшего тайны веры. После легкой трапезы верующие разламывали хлеб и разливали вино — в повторение Трапезы Господней, в канун Дня Господня. Павел и его слушатели беседовали, может быть, в последний раз и старались не упустить ни одной минуты. Но Евтих тяжело работал перед тем весь день — его хозяин-язычник ничего не хотел знать о субботнем отдыхе; уже наступила ночь, и Евтих, помимо воли, начинал потихоньку клевать носом. Все глаза были устремлены на Павла, и когда Евтих опустил голову на грудь и заснул, никто из друзей не заметил этого и не разбудил его. Голос Павла еще звучал в ушах Евтиха, но он уже забыл, где он и что происходит.
Внезапно раздался шум, привлекший всеобщее внимание: Евтих выпал из окна на улицу. Окно было невысоко над каменной мостовой, метрах в трех, но Евтих упал очень неудачно. Когда Павел, поспешивший за бросившимися на помощь друзьями и родственниками юноши, спустился по лестнице на улицу, Лука уже поставил диагноз: Евтих был мертв. Все окружили Павла. Он опустился на колени и прижал тело юноши к себе. Те, кто хорошо помнят Писание, знают, что так же поступил Елисей, когда воскресил сына Сонамитянки. Павел сказал: "Не тревожьтесь; ибо душа его в нем". Применил ли Павел искусственное дыхание осознанно, или Дух Святой надоумил его — неизвестно. Лука, просвещенный врач, не может объяснить это чудо — познания врачей в те времена были недостаточны для понимания механизма восстановления сердечной деятельности после клинической смерти. Евтиха, все еще не очнувшегося, снова подняли на второй этаж. Павел был настолько спокоен и безмятежен, что остальные тоже успокоились. Пока юноша приходил в себя, Павел продолжил свою беседу. Братья причастились хлебом и вином. Они спрашивали и жадно слушали о пути спасения, пока не забрезжил рассвет. Наконец, неутомимые ученики разошлись.
"Между тем отрока привели живого и не мало утешились" — пишет Лука. Может быть, Павел вспоминал о событиях этой ночи, когда цитировал гимн в позднейшем Послании к Ефесянам: "Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос".
Павел выбрал корабль, не заходивший в Эфес. Ему не хотелось задерживаться, а многочисленная и гостеприимная эфесская церковь не преминула бы задержать его. Он опасался к тому же каких-нибудь новых неприятностей со стороны иудеев или возмущения горожан, которые помешают ему прибыть в Иерусалим ко дню Пятидесятницы. Первая остановка корабля должна была быть в городе Ассе. Спутники Павла отправились морем, огибая мис Лектум, а сам апостол решил срезать путь пешком, напрямик, что занимало меньше времени. По сухопутной дороге до Асса было всего около 40 километров. Выйдя на рассвете, Павел мог проделать этот путь за день: стояла прохладная погода. Нужно заметить, что такой выбор пути очень необычен для Павла — он почти никогда не ходил в одиночку.
Возможно, он хотел поразмышлять о будущем. В каждом городе пророки предупреждали, что в Иерусалиме его ждут преследование и тюрьма. Должен ли он воспринять эти предупреждения как божественное указание и отказаться от своего замысла, направившись прямо в Рим? Или ему следует пройти через испытания, ждущие его в Иудее? Выдержит ли он эти испытания? Павел поднялся на невысокие холмы и шел на юго-запад, пока дорога, поравнявшись с морем, не повернула на восток. В солнечный полдень отсюда, с высоты прибрежных скал, открывалась захватывающая дыхание панорама Малой Азии; справа, за сапфировыми водами залива, виднелись голубые холмы острова Лесбос. Впереди снежно-белые весенние облака играли светом и тенью, закрывая и открывая солнце. Далеко в самом конце залива Павел мог видеть туманные холмы, в которых лежал древний Пергам. Павел молился за христиан Пергама, и Смирны, и Эфеса, и Колосс, и Лаодикии…