Апозиопезис
Шрифт:
Полковник внимательно выслушал рассказ об инциденте с шарманщиком, даже вынул из внутреннего кармана небольшую книжечку и ручку со стальным пером и чего-то в ней записал. Потом признался, что в течение дня было заявлено три случая появления демона. И всякий раз это как-то было связано с музицированием. К счастью, нигде трагедий не случилось. Упырь появлялся, сеял испуг и ужас, а потом исчезал.
— А что мы сделаем, если он вторгнется в зал, переполненный людьми? Ведь вновь кто-то может погибнуть, — сказала Генриетта, незаметно поправляя пистолеты, спрятанные в платье.
— К этому мы готовы, — усмехнулся Кусов. — Вопрос расправы с этим существом оставьте мне. Сейчас я покажу вам своих агентов, которые и осуществят арест демона. Вы же сконцентрируйтесь на публике. Мы ищем возможных жертв и террористов. Ведь кто-то может сотрудничать с бестией или даже напрямую ею управлять: демонолог, некромант, спиритист. Тут ничего не известно. Показания наиболее подозрительного заключенного из Цитадели меня, к сожалению, разочаровали, а что хуже всего, ничего не разъяснили. Либо сукин сын что-то мутит, либо же он и вправду ничего не знает. Так что будьте бдительны, мы обязаны быть готовыми ко всему, что угодно.
На последних словах он положил руку на ее ладонь. Генриетте сделалось приятно, блаженно, совершенно инстинктивно она опустила взгляд. Девушка почувствовала теплую волну, расходящуюся румянцем по щекам. Черт! Еще примет ее за какую-то провинциальную забитую девицу. Какой стыд!
Гомон в зале постепенно стихал, потому что на сцене появился упитанный господин с громадными усищами, в то время как музыканты рассаживались по своим местам. Раздалось тренькание проверяемых струн и шорох передвигаемых стульев.
— От всего сердца приветствую всех вас от имени Музыкального Общества, которое и организовало сегодняшний концерт, — загремел усач. — Сегодня мы выслушаем мотивы из опер Станислава Монюшко, но, прежде всего, в полном виде оперу «Король Манфред». Дирижировать будет сам ее композитор, наш сегодняшний особый гость, директор лейпцигского оркестра, профессор консерватории в Кёльне, Карл Рейнеке [52] . Давайте поприветствуем нашего дорогого гостя бурными аплодисментами!
52
Карл (Генрих Карстен) Рейнеке (Райнеке, Reinecke) (1824–1910) — немецкий композитор, педагог, пианист, дирижер. Служил придворным пианистом в Копенгагене, затем преподавал в Кельне, где также концертировал с Ф. фон Хиллером. С 1860 года жил в Лейпциге; возглавлял Гевандхауз-оркестр (до 1885 года) и преподавал фортепиано и композицию в Лейпцигской консерватории (до 1902 года; с 1897 года был ее директором). Как педагог и композитор неукоснительно придерживался классических традиций, очагом которых была консерватория. Среди учеников Райнеке — Брух, Григ, Риман, Салливен, Свенсен, Стэнфорд, Рентген, Резничек, Дилиус, Вайнгартнер, Чюрлёнис. В наследии Рейнеке представлены все жанры — от опер и симфоний до сравнительно простых вокальных ансамблей для домашнего исполнения; наибольший интерес представляют его фортепианные произведения (в т. ч. 4 концерта) и камерно-инструментальные ансамбли в стиле Шумана и Брамса. — Музыкальный Словарь Гроува
Раздался настоящий ураган аплодисментов, во время которого на сцену вступил худощавый господин среднего возраста, на котором был приличествующий месту фрак. Его лицо украшали импозантный бакенбарды, гораздо более густые, чем реденькие волосы на голове. Он согнулся в поясном поклоне, повернулся к оркестру и постучал дирижерской палочкой по пюпитру. Воцарилась абсолютная тишина. Генриетта задержала дыхание. Она чувствовала его, упырь находился где-то близко. И выжидал.
— Дирижер — немец, — шепнул ей на ухо Кусов. От тепла его дыхания у Генриетты по шее пробежали приятные мурашки. — Надеюсь, что это не он станет жертвой. Если террорист его прикончит, ситуация между тремя державами значительно ухудшится, да что там, сделается до крайности напряженной. Сначала чрезвычайный посол Австрии, затем один из лучших музыкантов Германского Рейха… все это может закончиться просто фатально.
— Я буду следить. Если же демон проявит себя, я вновь попробую развеять чары, — сказала Генриетта.
— Нет, а вот этого прошу не делать, поскольку упырь сбежит в мир иной.
— А разве это не хорошо? Или вы хотите подвергнуть его экзорцизмам?
— Наша задача заключается в том, чтобы его схватить, — холодно усмехнулся Кусов. — Разве что, если у нас не останется никакой иной возможности, как только его уничтожить.
Генриетта кивнула в знак того, что план поняла, а потом попыталась сконцентрироваться на музыке. Вот только соседство офицера-красавчика этому ну никак не способствовало, опять же, юнкер-девица как-то еще старалась поглядывать на зрительный зал в поисках возможных злоумышленников. Но плотную и разнородную толпу невозможно было тщательно просмотреть, к тому же каждую секунду кто-нибудь вставал или садился, пробирался на место под аккомпанемент шипений и недовольных бурчаний. Население Варшавы, казалось, чрезвычайно жаждало развлечений, и неважно — выступала ли в их качестве музыка или появление демона, слухи о котором давно уже разошлись по всему городу. И все знали, что он может появиться, когда играет оркестр.
Первая часть концерта прошла без каких-либо помех, хотя Генриетта и чувствовала нарастающее беспокойство. Она поглядывала на полковника и его людей — двух агентов, стоявших за сценой, и еще двух, сидевших в зале. Но переодетые жандармы вели себя спокойно, никто их них не проявлял ни страха, ни волнения.
Музыка сотрясала всем зданием, германский дирижер энергично размахивал своей палочкой, позволяя подхватить себя своей же композиции. Ноты полетели на пол, трепеща листами и рассыпаясь будто карточная колода. Литавры и трубы гремели басом в честь короля Манфреда, близилась кульминация первого акта оперы. Генриетта стиснула пальцами рукоятку револьвера. В барабане находилось шесть патронов с пулями, отлитыми из свинца, взятого из водосточных труб Черного Монастыря в Виттенберге, в котором жил сам Мартин Лютер. Боеприпасы настолько пропитались духом реформации, что при попадании лютеранской пули любой демон должен был вспыхнуть ярким пламенем. Во втором револьвере были заряжены пули обычные, на людей. Самое главное, чтобы в случае чего их не перепутать!
И вдруг повеяло холодом. Свет существенно пригас, как будто бы часть свечей выгорела, а в газовые бра кто-то прикрутил подачу газа. Темнота начала сочиться из углов, в одно мгновение тени сделались глубже и разлились вширь. Оркестр оглушающе визжал, музыка заполнила пространство, выпирая из него всякие иные звуки. До Генриетты дошло, что она сдерживает дыхание в ожидании кульминации, главного раската музыки с последующим ее ожиданием… Кусов поднял руку, сигнализируя готовность своим агентам. Темнота ползла по полу и стекала по стенам, окутывала сидящих, врывалась в их мысли и полностью парализовала. И вот тогда-то скрипки заиграли тройное стаккато, а литавры забарабанили в последний раз, и дирижер застыл в недвижимости.
Полы его фрака захлопали, словно бы в музыканта подул сильный ветер, а из-за его фигуры возник могучий силуэт, весь сотканный из тьмы. Казалось, что он разрастается, как бы появляясь из тела дирижера. Увидав демона, Генриетта зашипела — одновременно от ужаса и гнева. Это он! Из спины бестии торчали черные культи, вместо ладоней — угловатые лезвия. Чудище склонило голову, как будто бы разглядываясь по залу. Наконец оно глянуло прямо на нее и с гортанным воплем ринулось в наступление. И в тот же самый миг полковник Кусов схватился с кресла, каким-то небывалым чудом сломав чары, вытащил из кармана фрака свернутый бич и достал им мчащуюся фигуру демона. Тот завопил и, вместо того, чтобы напасть на Генриетту, свечой взлетел вверх. О потолок он треснулся настолько сильно, что люстры закачались, и посыпалась штукатурка.
Темнота рассыпалась, вновь засиял свет. Дирижер без сознания рухнул на сцену, в этот же самый миг зрители схватились с мест и с криками бросились к выходу. Брякнули брошенные музыкальные инструменты, воздух пронзили вопли, ругань и вой умирающих в небывалой давке людей.
Демон припал к потолку словно громадный, черный паук. Торчащие из его спины культи поблескивали во мраке его тела, словно были сделаны из металла. Чудище проползло несколько шагов, крутя головой во все стороны. Генриетта встала с места и нацелила в него револьвер. Кусов обнял ее рукой и деликатно отодвинул в сторону, не переставая размахивать блестящим бичом. Его агенты, четверо молодых людей, натянули на глаза герметичные очки-консервы и вытащили из фраков металлические угловатые ящички. По приказу каждый из них поднял заглушку в своей коробке. Оказалось, что это фонари с закрытыми зеркалами. И вот теперь из каждого ящичка выстрелил луч необыкновенно яркого света; из кожухов начал подниматься белый дым.