Апрельское, или Секрет забытого письма
Шрифт:
— А, помню, — не очень уверенно отозвался юноша. — Помню. А вы не знаете, где Макс?
— К сожалению, нет. Сейчас хочу поехать к нему на квартиру.
— Можно с вами?
— Конечно. Садись.
Он устроился рядом со мной на пассажирском сиденье, и мы поехали.
— Кир, скажи, а правда, что Алину, жену Максима, убили?
— Да.
— Как это случилось?
— Машина взорвалась. Машина Макса. Аля собиралась к врачу ехать. Из-за беременности. А её тачка как раз в ремонте была. Она попросила тачку Макса.
— Постой, она что, беременная была?
— Ну да. Виновного не нашли. Хотя Макс все свои связи подключил. Вроде, по официальной версии какую-то неисправность с аккумулятором обнаружили. Сказали, если бы взрывчатка, машину бы разнесло на куски и вокруг бы всё зацепило. А так повреждения небольшие. В тот день у нас в посёлке электричества не было, и камеры наблюдения не работали. Это потом уже Макс беспроводные заказал, на автономных батареях…
Выходит, хотели убить самого Максима. Страшно подумать, что он чувствовал и как это пережил. Потерять жену и нерождённого ребёнка... Наверное, до сих пор себя винит, что не сберёг их.
Ключ у меня был. Но он, к моему ужасу, не понадобился. Дверь была не заперта, внутри всё перевёрнуто. Страшный разгром и пятна крови на паркете в гостиной, похожие на россыпь алых бусинок... В ушах зашумело. Я, кажется, начала задыхаться, стала хватать ртом воздух и чуть им не захлебнулась. По крайней мере, ощущения были похожие. Правда, в тот момент я этого не осознавала. Понимала только, что вокруг всё куда-то уплывает, а потом выключился свет. Пришла в себя и обнаружила, что лежу на полу. Попыталась сесть, но меня кто-то удержал. И это был врач.
— Лежите, резко вставать нельзя. У вас был глубокий обморок. Еле в чувство привели. Сейчас голова не болит? Не кружится? У вас давление низкое. Часто такое бывает?
Я отрицательно покачала головой.
— Первый раз в жизни сознание потеряла, — свой голос я слышала глухо, как через вату.
А вот другие звуки постепенно становились чётче. Я повернулась и поняла, что из комнаты доносятся голоса. Будто там находилось много народу. Странно. Только что ведь никого не было.
Слышала, как доктор диктовал фельдшеру мой диагноз: «Синкопальное состояние» и что-то там ещё.
— Советую обратиться ближайшее время к участковому терапевту. А лучше, к неврологу, — обратился он ко мне.
Но всё моё внимание было приковано к людям в гостиной. Когда увидела присевшего рядом Кирилла, немного успокоилась. Он вцепился в лямку своего рюкзака, накинутого на плечо, и нервно её теребил. Глядел на меня беспомощно своими огромными карими глазищами. Глазами Максима... Удивительно, как же эти двое похожи.
— Я вызвал полицию и скорую. Испугался.
— Молодец, всё правильно, — я, наконец, села.
Сразу вспомнились странные телефонные звонки.
Маму его пока волновать не стоило. Поэтому я попросила сотрудников полиции ей не звонить. Рассказала, всё, что знала. Подписала какую-то бумагу. И нас с Кириллом отпустили. Ноутбука Макса в квартире не было. Я видела, как криминалист снимает отпечатки с мебели и предметов интерьера, как всё вокруг фотографирует, особенно кровь на полу. Но оставаться там нам не разрешили. Пришлось ехать домой.
Его искали, а я ничего не могла сделать. Только ждать и надеяться. И это сводило с ума. Когда мне позвонили с незнакомого номера, отвечала с гулко бьющимся где-то в районе висков сердцем.
— Да?
— Здравствуйте, Света. Это мама Максима. Вы с ним виделись? Где он? С вами? Я места себе не нахожу. Меня напугал звонок из полиции. Пригласили на какое-то опознание. Наверное, это ошибка, да?
Я не знала, что сказать, поэтому какое-то время мы обе молчали.
— Не представляю, как буду жить, если окажется, что моего сына убили, — вдруг произнесла женщина. — Как Алиночку.
У меня внутри всё оборвалось. О таком даже думать нельзя было!
— Хотите, я с вами съезжу? — предложила я почему-то полушёпотом.
Представленное нам тело явно принадлежало кому-то другому. Даже сомнений не возникло. Евгения Викторовна расплакалась от радости. Она всё повторяла, что это же значит, что он жив. И что, наверное, просто уехал куда-то по делам. Конечно, она же не видела того погрома на его съемной квартире. Когда Евгения Викторовна немного успокоилась, я спросила:
— А откуда вы обо мне узнали?
— Как откуда? — женщина достала салфетки и принялась аккуратно промокать глаза. — Максим рассказал. Говорил, что хочет меня с вами познакомить. А я против была. Сразу ему заявила, чтобы в мой дом приводил только ту, которую хочет сделать своей женой. Он тогда ответил, что и приведёт.
Я закусила губу с такой силой, что, кажется, выступила кровь. Старалась не смотреть на неё, следила за дорогой так сосредоточенно, как делала только в первые месяцы после окончания автошколы. И надеялась, что моих самовольно выступивших слёз она не заметит.
— Я что-то не то сказала? — Евгения Викторовна склонилась по мне, поглядела внимательно.
— Да нет, — я шмыгнула носом. — Просто Максим меня бросил. Сказал, что мы расстаёмся.
— Не может быть, — категорично заявила она. — Он так вас передо мной отстаивал, так убеждал меня, говорил, что вы мне точно понравитесь. И это ведь совсем недавно было. Перед его отъездом. Мой сын не подонок, чтобы так с женщинами обращаться. Его что-то вынудило это сказать. Вы его не обижали?
Этот вопрос прозвучал наивно, как будто мы говорим о мальчике, побившем кого-то в детском саду.