Аптека снежного барса
Шрифт:
— Лучший среди здесь собравшихся. Один, — Бринс ткнул в Ирвина, — уже помешался на том, какие все вокруг злые и плохие, поэтому испугался больной девчонки. Второй, — теперь досталось Лестеру, — сбежал в ужасе, как только понял, что встретил сильную женщину. Конечно, вздыхать по бывшей куда проще, чем попробовать строить новые отношения.
— Врежем ему?
— Читать заставим, — постановил Ирвин.
— Дочитал я твоего Норта Джуса, лихого пирата и всякое такое. И про растения тоже читаю.
На самом деле закладка там продвинулась не дальше, чем на пару страниц,
— Про Норта томов двадцать написано, — заметил Лестер, — я его до дыр зачитал подростком.
— И так плохо кончил, — вздохнул Бринс.
Эти двое точно подерутся, а Ирвину потом придется лечить обоих. На стороне Лестера — опыт, масса и длина рук, зато у Бринса скорость и гибкость. И кто знает, каким тайным приемам мог обучиться бывший гимзорский оборванец?
Поэтому Ирвин решил вмешаться и положил перед другом открытую книгу с магическими схемами. Фолиант был старый, оставшийся от отца, и картинки частично стерлись. Восстановить по ним схему бы не вышло, а вот опознать — очень даже.
— Мы с Бринсом нашли это под одним из особняков. Похоже, пока собирают магическую энергию, для чего — непонятно.
Дальше он пересказал все детали их вылазки, отчего Лестер еще больше нахмурился. Еще бы, влезли в такую опасную историю и без него. Что хуже, при этом нарушили закон. Как порядочный стражник, Лестер должен был их арестовать за незаконное проникновение, а потом уже разбираться, есть ли под особняком тайное подземелье или нет.
Но показания бывшего заключенного, пусть и оправданного, ничего не значат, как и парня с сомнительной биографией и документами. На основании их слов никто не пойдет обыскивать особняк уважаемого человека. Тем более никто не поверит в рассказ о магической схеме. Таких умельцев почти не осталось.
— Но стражников-то мы можем поймать за руку, — закончил Ирвин. — Им нужно раздобыть несколько крайне редких ингредиентов, а для этого — посетить Дагру или искать поставщиков здесь. Если все получится, то вы уберете крыс из Птичьей башни, а те могут захотеть рассказать о заказчике.
— Будет непросто, — покачал головой Лестер.
— Там дел-то на пару часов.
Бринс встал с места, сжал челюсти, после внезапно выдал:
— Я проверну все это, а после вы оба признаете, что я самый лихой парень из всех ваших знакомых.
Глава 22
Чтобы воплотить в жизнь его безумную затею, пришлось договариваться с Брегг. Ей о тайных знаках в подземелье Ирвин рассказывать не стал, все равно комиссар не смогла бы на это повлиять. Зато поймать «крыс» было в ее интересах. Конечно, ей выложили сильно урезанную версию событий, в которой место Марвейна занял непонятный одноглазый бандит, похожий на медведя.
Когда они остались втроем, Лестер пообещал прикончить Бринса за такое сочинительство, но тот развел руками. Мол, сболтнул первое, что пришло в голову. Не крутился бы рядом столько времени — такого бы не вышло.
Вначале комиссар им не поверила, просила доказательств, затем согласилась с доводами Бринса. Тот незаметно вышел на роль главного переговорщика, как самый языкастый и способный на ходу сочинять несуществующие детали. И раз назвался главным специалистом по женщинам, то пусть и налаживает контакт с комиссаром.
План был простым. Бринс вызвался убедить стражников, что у него есть доступ к любым трофеям из диких земель. Дальше отдаст «крысам» запрошенное, но снабженное магическими метками. Брегг и несколько верных людей проследят за ними, если получится — схватят предателей и заказчика.
Ирвин намекнул, что бандит походил на мага, и комиссар обещала вызвать подмогу из ловчих. Там служат серьезные парни, с которыми шутки плохи, управятся и с Марвейном, и с любым другим одаренным.
Действовать старались осторожно, чтобы не вызвать лишних подозрений. Брегг сказала, что эти двое по утрам патрулировали рынок, там и решили с ними будто случайно пересечься. Ирвин плохо спал ночью и прокручивал в голове детали плана. Бринс же ушел в комнату пораньше и сразу затих. А за завтраком не нервничал, только хмурился все больше и постоянно смотрел на Ирвина. На прямой вопрос, что творится, он веско произнес:
— Потом поговорим, очень серьезно. И никаких, ай, умираю, спаси-помоги, не тревожь мое больное сердце!
— Я так и не делал, не выдумывай.
Бринс еще раз серьезно кивнул ему, затем встряхнулся и вернул себе прежнюю беззаботность и улыбку.
Утренняя прохлада еще давала о себе знать, но рынок будто не замечал ее. Он кричал на разные голоса, пах специями, рыбой, копченостями и местами гнилью. Здесь можно было купить почти все из разрешенного законом, а чего не было, то местные торговцы с удовольствием бы привезли. Ирвину это место не нравилось: слишком шумно и многолюдно, зато Бринс буквально светился от счастья. Попал в свою стихию, теперь плавно шествовал по длинным рядам, разглядывал, приценивался, хватил или охал.
Хороший он парень. И, пожалуй, без всяких споров — самый лихой из всех знакомых Ирвину. Тот слегка нервничал перед встречей с продажными стражниками, а Бринс за малым не напевал себе под нос. Еще и ухитрился поторговаться за пирожок. Правда, лоток с ними носила женщина такого сурового вида, что не удалось сбить ни монеты, но важен же сам процесс! Через пять минут ожесточенного торга Ирвин просто купил помощнику нужное и потащил его дальше, иначе остались бы там до вечера.
— Как ты можешь есть в такой момент? — вполголоса возмущался он.
— Так не знаю, когда в следующий раз получится. Точно не хочешь? — Бринс протянул Ирвину пышный пирожок, вложенный в обрывок газеты, не дождался ответа и снова откусил. — Ошень вшушно.
— Позже поем, — отмахнулся Ирвин. — У нас дел всего на пару часов, потом вернемся в аптеку, к набитому чьими-то стараниями холодильному шкафу.
Помощник угукнул и откусил еще пару раз, затем тяжело вздохнул.
— В такое хлебное время закрылись, плачу и страдаю, сколько теряем денег! Сделай доброе дело, убери к себе? — проклятый пирожок снова приблизился к Ирвину. — В меня уже не лезет, а выбрасывать жалко.