Ар-Деко. Своя игра
Шрифт:
– Цви, я автоторговец, – засмеялся я. – Если камень поможет продавать машины…
– Ой, ой, вот только этого не надо! – Он даже руками замахал. – Только еврею об этом не рассказывай. У нашего народа этих камней куча запрятана, и что? Евреи уже правят миром? Перекупили бизнес у Рокфеллера? Разорили и ссужают ему деньги под большой процент? Если там и есть удача в делах, то точно не такая, какую можно разглядеть. А может, и вовсе нет. Никто ведь не знает.
– И кто купит?
– Я найду того, кто купит уже у меня. Про тебя даже не узнают.
– Цви, и тебе при
– Конечно, хочу. – Он даже удивился такому вопросу. – Дважды дает денег больше, чем один раз. Но ты можешь поторговаться. Пять, – он для верности показал пятерню, – пять процентов. Они пойдут не мне, а моему брату за огранку.
– Я подумаю, Цви.
– Долго?
– Не очень. Принесешь мне мой саквояж? Нужно забрать кое-что.
– Вот если ты автоторговец, – Цви встал с дивана, кряхтя, – то зачем тебе хранить всякое барахло у Цви?
– Жизнь по-всякому поворачивается.
– С этим соглашусь. – И он направился к двери в подвал.
Уехав от Цви, я добрался до первого уличного телефона и дозвонился Сингеру:
– Я взял, что нужно.
– Это хорошо, – ответил он. – Что делаем дальше?
– Найди адреса Монро по своим каналам. А мы сделаем все остальное.
– Постараюсь.
– Я позвоню.
Дальше все же поехал в банк, где положил наличные на счет фирмы. Возить килограмм героина с собой не хотелось, хотя бы потому что противно, поэтому я дозвонился до Иана и встретился с ним у «Гаража Хупера». И там мы упрятали пакет в подвеску разбитой машины, стоящей на заднем дворе, ждущей ремонта, который затянется надолго. Не забыли протереть пакет бензином, чтобы точно стереть с него все отпечатки, которые могли остаться.
– Что дальше делаем? – спросил он.
– «Олдс» уже взял?
– Вечером. Переделывать ничего не будем, просто номера сменим, все равно его бросать.
– Костюм купи, как у «умника», и шляпу. А то я тебя знаю, приедешь в комбинезоне.
– Дерьмо твой костюм, – вздохнул Иан. – Галстук ты мне завяжешь. Кстати, кто вообще придумал одеться в сраные костюмы?
– Ладно-ладно, не начинай. Ты придумал. Забыл? Завтра с утра с Раулем встретиться надо, обсудим все. Я сегодня домой пораньше, прикрой меня на работе, если что. Сюзет – выходная.
– Да, теперь у тебя все не как у людей, – махнул он рукой. – Сегодня и завтра?
– Верно. Я с утра заеду, а дальше ты один за всех. Мне еще в газету нужно успеть, текст объявлений сменить.
– Ну-ну, посмотрим.
Мне нужно даже в две газеты и на радио, но сегодня начну с «Вечернего курьера», благо до него отсюда недалеко, как раз по Четырнадцатой до центра и считай что на месте. На этом с Ианом и разъехались.
В редакции, в отделе объявлений провел почти час, общаясь с молодым парнем в конторском козырьке, нарукавниках и круглых очках, добившись того, что новое клише вытравят уже сегодня, а завтра объявление пойдет в номер, и выписал чек за внесение изменений. И уже потом, позвонив с улицы Сюзет, сообщил, что лечу домой.
Сюзет оказалась дома не одна. Там же я встретил огненно-рыжую белокожую девушку, с которой Сюзет пила кофе в гостиной. Гостья несколько смутилась при моем появлении.
– Поль, знакомься, это Нив, моя подруга по «Крейзи Хорс». – Сюзет обняла меня, словно попутно желая удержать, на случай, если я брошусь на эту самую Нив. – Нив, это Поль, мой молодой человек. Мы совершенно случайно встретились, представь? У нас закончился кофе, и я побежала в лавку через дорогу. И там ее увидела.
– Очень приятно, Нив, – поздоровался я, изобразив самую доброжелательную из своих улыбок. – Интересное имя, никогда раньше не слышал.
– Это старое ирландское, означает «сияющая» или «блистающая». – Нив поднялась навстречу. – Мне тоже очень приятно, рада за Сюзет.
Имя точно ирландское, потому что акцент у девушки почти эталонный для Зеленого Острова. А так приятное кругленькое лицо, курносая, большие зеленые глаза и очень белая кожа. Кстати, зря считают, что среди ирландцев много рыжих, это скорее британский тип. Бледная кожа там распространена, но при этом чаще всего сочетается с черными волосами, кто бы что ни думал.
– Имя подходит к цвету волос, – снова улыбнулся я.
– Я пока не встречала ни одного человека, который бы сначала не спросил, что это за имя, а потом не сказал ничего про мои волосы, – засмеялась она. – Боже, но я в шоке с тех пор, как узнала, где танцует Сюзет, – сменила она тему. – Все девчонки у нас теперь обзавидуются.
Вообще она довольно неплохо одета для девчонки из кордебалета. Хороший браслет с изумрудами на руке, подходящий кулон, бледно-зеленое платье из дорогого крепдешина, стянутое пояском из крокодиловой кожи. Шляпки нет, но даже заколка в волосах не из дешевых. Кольца на пальце не вижу, так что можно заключить, что Нив как-то в жизни пристроилась, если у нее, конечно, не богатые родители. Но богатые родители точно позаботились бы о том, чтобы дочь не танцевала в кордебалете.
– Сделать тебе кофе? – спросила Сюзет.
– Я сам сделаю, болтайте спокойно. Могу еще и вам предложить.
– Нам достаточно, Поль, – сказала Нив. – Мы уже по три чашки, наверное, выпили, у меня сердце стучит. – Она положила ладонь на то самое место, где, по ее мнению, располагается сердце.
– Тогда я себе сделаю, не буду мешать.
– Ты нам не мешаешь. – Сюзет чуть возмутилась. – Я Нив столько о тебе рассказывала.
– Она не врет. – Нив показала на Сюзет пальцем. – Если бы ты все слышал, что она говорила, то ужасно возгордился.
– Спасибо, дорогая. Ладно, я делаю кофе.
Девушки болтали в гостиной, а я варил себе кофе по арабскому рецепту, неторопливо и с чувством. И думал о том, что сказал Цви. В чем-то он прав. В чем именно? Хотя бы в том, что камень придется прятать. Его захотят украсть, а может, даже и снять с мертвого тела. Антенуччи носит камень, который его защищает. Камень, что я снял с Шиллера, показывал тому то, что угрожает хозяину. И насколько Шиллеру это помогло? Я разрядил в него магазин из «кольта», а камень теперь у меня.