Арабо-израильские войны. 1956,1967. Дневник Синайской компании. Танки Таммуза

Даян Моше

— Биро. Это Нати. Где сворачивать налево? Прием, — обратился лейтенант к комбату, который взял на себя корректировку огня по позициям Укды. Останавливать продвижение было нельзя, поскольку танки превратились бы в легкие мишени, и Биро подгонял своих людей, требуя от них двигаться быстрее и быстрее, чтобы атака не потеряла набранную скорость.

— Нати. Это Биро. Я сейчас проверю, — отозвался комбат. Лейтенант слышал, как он связывался по рации с разведгруппой в джипе, спрашивая, где сворачивать.

— Биро. Это Мокади. Сворачивать налево надо здесь. Дорога слева. Прием, — доложил майор Мокади.

— Биро. Это Дании. Левый поворот не здесь. Дорога дальше. Надо двигаться дальше. Прием, —

возразил Дании.

Спор этот происходил под интенсивным огнем, который противник вел с малой дистанции, и до того, как Биро успел ответить Нати, тот сделал выбор и, точно влекомый магнитом, двинулся под огонь, которым сирийцы поливали его роту. По некоторым причинам лейтенант больше полагался на Дании, хотя, возможно, все равно не оставалось другого выхода, как вступить в боевое соприкосновение с неприятелем в Укде, обороняемом ротой опорном пункте на первом уровне Голанской «стены», которая возвышалась над Кфар-Сольдом примерно метров на пятьсот.

Сторожевая дорога обходила Укду слева. Соответственно, Биро приказал Нити повернуть пушки вправо и открыть огонь, проходя мимо вражеского опорного пункта. Он хотел быстро проникнуть на максимальную глубину и стремился не к зачистке позиций, а к тому чтобы обойти их. Только позднее инженерно-саперные части бригады придут и подчистят за танкистами.

Когда танки прошли Укду, перед ними возник очередной рубеж, на котором размещались противотанковые орудия и танки, а в нижних этажах строений имелись долговременные огневые точки. На карте была отмечена хорошая дорога на Зауру, и, когда они оставили Укду за спиной, Биро заметил нечто похоже на хорошую дорогу. Это навело его на мысль, что новый опорный пункт перед ними — Заура, овладев которой они окажутся на господствующей позиции.

— Нати. Это Биро. Бейте первыми танки, — приказал комбат и немедленно попросил офицера связи с артиллерией вызвать заградительный огонь на Зауру.

— Куда-куда? — не понял артиллерийский офицер.

— На Зауру, на Зауру, — повторил Биро.

— Но мы и так все время стреляем по Зауре, — удивился артиллерийский офицер.

— Куда вы стреляете? Я не вижу, чтобы кто-нибудь куда-нибудь стрелял! — Биро поднял полевой бинокль. На оборонительных позициях, которые он видел теперь в увеличении, не наблюдалось ни малейших следов артобстрела.

— Дайте мне привязку к карте, — попросил артиллерийский офицер.

Скоро стало ясно, что Биро принял за Зауру Сир-Адиб. Желая немедленно исправить ошибку и вернуться, чтобы отыскать левый поворот на Зауру, он радировал Эппи, приказывая ему взять свою роту и поискать дорогу, которая приведет их туда. Но Эппи не услышал подполковника. Он мчался вперед за комбатом, и таким образом целый батальон устремился за Нати, который штурмовал Сир-Адиб.

Прорыв бригады «А» через Голанские высоты (9 июня)

Так батальон оказался перед опорным пунктом, который так старался обойти. Так или иначе, когда израильтяне вышли к Сир-Адибу, другого выхода, как взять его, у них не осталось; или так думал командир. Как и ожидалось, противник оказал сопротивление, куда более ожесточенное, чем на предыдущих позициях. Коробка-сюрприз становилась все больше и больше. Грохотали противотанковые орудия; несколько «Шерманов» Биро получили прямые попадания. Тем не менее лейтенант Нати на головном танке достиг укреплений. Поскольку Биро приказал не отклоняться от дороги из-за скал и мин по обеим ее сторонам, нападавшим приходилось идти прямо по дороге. Нати и его рота завязали бой с противотанковыми орудиями и уничтожили их, и скоро авангард роты с лейтенантом в головном танке уже прошел Сир-Адиб. Командир взвода был серьезно ранен осколками минометной мины, затем сам Биро получил легкие ранения осколками в лицо, когда минометная мина снесла антенну его танка. По интеркому Биро справился, не ранен ли в экипаже кто-нибудь еще. Ему ответили, что нет, но стрелок, видевший кровь на лице командира, спросил, не лучше ли ему эвакуироваться.

— Ни Сталин, ни Гитлер не смогли меня угробить. Ты думаешь, смогут сирийцы? — прозвучало в ответ. В этот момент Биро увидел куст помидоров, усыпанный спелыми сочными плодами.

— Одну минуту! — крикнул он и выскочил из танка. Скоро комбат вернулся с полной пригоршней помидоров, взобрался в танк, где и поделил их с экипажем.

По батальонной связи он поторопил другие роты подтянуться к Сир-Адибу и присоединиться к сражению. Он сам истратил все боеприпасы и кидал ручные гранаты в траншеи и ходы сообщений, а когда и гранат не осталось, принялся за дымовые шашки. Одну такую он бросил в дот, и оттуда выскочил целый взвод перепуганных сирийцев. Из десяти магазинов, которые были у Биро с собой, семь уже опустели. Джип разведки, следовавший поблизости от его танка, проехал в двадцати метрах от покрытого камуфляжной сеткой овражка. Майор Мокади приказал Исраэлю бросить туда гранату, что тот и сделал. Произошел сильнейший взрыв, засыпавший пылью и камнями сидевших в джипе. В закрытом сетью овражке хранились взрывчатые вещества.

Половина роты Нати уже прошла Сир-Адиб. Лейтенант все еще верил, что они идут по дороге на Зауру, и вот на пути выросли новые грозные укрепления. Два длинных выступа охватывали дорогу с двух сторон, словно бы беря ее в клещи. Подполковник Биро все еще оставался в Сир-Адибе, спросил комроты по рации, знает ли он, где находится.

— Это Заура, господин подполковник, — ответил Нати. — Я думаю, это Калаа. Тут мощные высокие укрепления, и из них выступают два крыла…

Биро как раз заметил две зенитки, нацеленные на его танк. Комбат полагался на своего стрелка. Он скомандовал:

— Фугасным заряжай! По зениткам слева. Огонь!

Стрелок сразу подбил одну, подняв ее на воздух, а прислуга другой разбежалась.

Биро прошел Сир-Адиб и стал выдвигаться к Калаа. Скоро укрепления начали вырисовываться впереди. Он приказал роте Нати рассредоточиться, затем внимательно изучил гребень у дороги слева, на котором дислоцировали сирийские танки. Следовало прежде всего овладеть этой позицией, вне зависимости от того, собираются ли они штурмовать Калаа. Он только открыл рот, чтобы отдать приказ, как пулеметная очередь прошила его лицо. Поток крови хлынул из щек и горла, как вино из пробитой бочки, а его челюсть повисла на обрывке плоти.

Биро нырнул в башню и знаком попросил стрелка привязать челюсть бинтом из индпакета. Он положил тяжелую руку на плечо офицера связи Юваля Бен-Арци, который ехал с ним в танке, давая понять, что о случившемся никому сообщать не надо, затем показал, что хочет что-то написать. Стрелок дал командиру флягу, и Биро ополоснул рот водой, которая показалась ему огнем. Красная от крови вода протекла через раны в горле на рубашку. Юваль дал комбату блокнот и ручку и Биро начал отдавать приказы в письменной форме. Он передавал блокнот Ювалю, который радировал, передавая их от имени командира батальона. Первый приказ — взять гребень слева — получила рота Илана. Затем Биро попросил интенсифицировать артобстрел Калаа и через Юваля получил ответ, что артиллерия дает последние залпы. Биро попросил комбрига организовать поддержку с воздуха, что и было ему обещано.