Арабская сказка
Шрифт:
— А где он эту семенную жидкость взял? — рассмеялась женщина.
— Все вопросы к Всемогущему, пожалуйста, — иронично ответил Самир. — Кстати, если за гомосексуализм и даже подобный способ близости с женщиной для мусульманина прямая дорога в Ад. То оральный секс Коран не запрещает. Значит, семя мужчины священно, — прошептал он, прижимая её к себе.
— Ой, — смущенно сказала Лиза, выскальзывая из-под его руки и направляясь в кровать, — насочинял сто верст до небес. Я же проверить не могу.
— Лиз, ты чего такая стеснительная-то? — пожал он плечами. —
— Я по телевизору слышала, что арабы берут в жены малолеток, которые ещё не созрели для половой жизни. И изгаляются над ними.
— Садисты и психи есть в любой нации, — недовольно поежился Самир. — Признай, что многие русские мужики к женам своим относятся по-хамски. Пьют, бьют, да ещё и не е… — он на минуту замолчал, поняв, что чуть не произнес неприличное слово в запале. — Не буду говорить в рифму. Скажем, не исполняют свой супружеский долг.
— А почему ты все негативные примеры на русских мужчинах приводишь? — с обидой произнесла Лиза. — Ещё говорил, что много друзей среди россиян имеешь.
— Это так. Не обижайся, пожалуйста, — поспешил тот оправдаться. — Я долго жил в России. Видел и хороших людей и не очень. Не стану же я рассказывать о негативном в отношениях мужчин и женщин у англичан, японцев или негров. Ты русская, потому о них и говорю.
— Ладно, давай закроем неприятную тему, — сказала Лиза, забираясь под одеяло.
— Хорошо, поговорим о нас с тобой, — согласился он. Раз ты завладела моими десницами, идем завтра выбирать для тебя "брачный дар". Чтобы меня Аллах в блуде не обвинил, — улыбнулся Самир. — И все будет халяль — законно.
— Ага, придумал, — хмыкнула она. — Мне муж такой халяль устроит, мало не покажется. Антон еле на билеты денег насобирал. И вдруг я возвращаюсь с золотыми украшениями.
Лучше бы она этих слов не говорила. Глаза Самира вдруг вспыхнули недобрым светом и стали колючими. Он протянул руку, сделал несколько затяжек кальяна и строго спросил:
— У тебя есть муж?
— А что? Почему это тебя удивляет? Мне, слава Богу, двадцать два года. Я четыре года замужем.
— Но, это же страшный грех для замужней женщины — измена, — немного помолчав, и продолжая курить, каким-то чужим, холодным голосом произнес он.
— Самир, я что-то не поняла, — удивленно уставилась на него Лиза. — У тебя три жены, семеро детей и ты упрекаешь меня за единственного мужа? Если твои десницы меня узрели, так это не блуд. А, если моим десницам ты понравился, значит, я прелюбодейка? Ты же уверял, что Аллах создал мужчину и женщину равными.
— Нет, — хмуро ответил он, — упрекать тебя права не имею. Но я почему-то такого не ожидал. И мне это очень неприятно узнать. Выходит, я
— А уважаемый шейх у меня об этом спрашивал?
— Да, я как-то об этом не подумал. У тебя такой невинный взгляд. Сама чистота во взоре.
— Может, ты меня ещё упрекнешь, что я тебе не девственницей досталась? — ехидно поинтересовалась она.
— Я этого не говорил, — продолжал глубоко затягиваться дымом из кальяна Самир.
Лиза была поражена такой внезапной перемене в нем. Самир сидел, закутавшись в длинный халат и развалившись на подушках. А глаза мужчины, только недавно источавшие ласку и нежность, горевшие страстью, превратились в холодные, погасшие черные угольки. В них читался укор и осуждение. Это был совершенно незнакомый ей человек. Он больше походил на падишаха или эмира, который внезапно узнал об ослушании своей рабыни-наложницы. Женщину охватило негодование.
— Что ты на меня так смотришь? — возмущенно спросила она.
— Как я на тебя смотрю? — холодно поинтересовался тот.
— Ты глянь на себя в зеркало. Прям, оскорбленный и униженный властелин, — насмешливо фыркнула Лиза. — Все вы, мужики, под одну гребенку стрижены. Одним миром мазаны, — продолжила она на повышенных тонах. — Христианин, иезуит, мусульманин — разницы нет. Вам самим Господом разрешено все. А женщина об измене и думать не смей. Да, пошли вы все в пим дырявый, — грубо, почти на истерике выкрикнула она, начиная искать свою одежду.
— Лиза успокой и помолчи, — строго, приказным тоном произнес Самир. — Ты сейчас наговоришь лишнего и будешь жалеть об этом.
— Ага, "помолчи женщина", хочешь сказать? Не дождешься, — презрительно процедила она, продолжая одеваться.
— Куда ты собралась? Я не помню, чтобы отпускал тебя.
— А кто ты такой, чтобы меня отпускать или нет? — возмущенно и в то же время насмешливо спросила женщина, нервно застегивая молнию на брюках.
— Лиз, — взволнованным тоном сказал Самир, — я не скрывал своих намерений. Ты добровольно согласилась покориться мне в эту ночь. И я тебя не отпускаю. Успокойся, присядь и дай время успокоится мне.
— Успокаивайся. Только без меня, — зло ответила она, направляясь к двери.
— Лиза, вернись! — громко крикнул Самир, но с дивана не встал.
Женщина выскочила из комнаты и столкнулась с темнокожим слугой внушительных размеров. Она попыталась обойти его, но тот стоял, как вкопанный.
— The owner did not let you go, — сказал он.
Не надо было знать английский, чтобы понять слугу. Хозяин не отпускал гостью. И он не мог ослушаться. Лиза попыталась оттолкнуть индуса руками. Ничего не получилось. Взгляд его был непроницаем, как у мумии. А глаза женщины метали молнии. И в это время в дверях показался Самир.