Арабская сказка
Шрифт:
— She may go away, — зло произнес он и махнул слуге рукой.
Елизавета выбежала из дому и бросилась к ограде. Долго искала кнопку, на которую надо нажать, чтобы дверь открылась. И наконец, шагнула в полную темноту. Только, когда за её спиной щелкнул замок, поняла свою роковую ошибку. Надо было выйти на территорию "Ocean beach" через двор. Карточки, чтобы открыть общую калитку у неё с собой не оказалось. Женщина стояла в кромешной тьме на берегу моря. Идти вдоль ограды до шлагбаума было страшно. Снова звонить в дверь Самира ей не хотелось.
Преодолевая леденящий страх, Лиза побрела к морю. Шуршание волн уже не
Тихо бредя по берегу и обдумывая все случившееся, Лиза винила только себя. Она вдруг ясно осознала, что Самир не плохой и не хороший. Он просто другой. Со своими, устоявшимися понятиями. Со своим менталитетом. Она прекрасно понимала, что арабский шейх не побежит за ней следом. Сочтет это унижением своего мужского достоинства. Наблюдая за жизнью в Маскате, Лиза давно заметила, что мужчина в дидшахе всегда идет впереди, а женщина чуть сзади. Даже если гуляет семья, в лучшем случае, они идут рядом.
Быстрые шаги за спиной, заставили её испуганно оглянуться. К ней приближалась какая-то странная фигура. Явно не араб в балахоне. И уж точно не Самир. Тень мелькнула в лунном свете, и она разглядела голые плечи. В мозгу молнией пронеслись слова Марии: "Если в Омане и случаются преступления, это делают туристы или эмигранты. Арабы боятся кары Аллаха больше смерти".
Глава 7
.
Елизавета оглянулась. До набережной, где много народу бежать надо метров триста. Она понимала, что не успеет. Женщина в отчаянии зажмурилась, набрала побольше воздуха в легкие и собралась кричать. Вдруг, кто-нибудь услышит. Звук шагов стих. Неизвестный стоял рядом с ней. Она слышала его прерывистое дыхание. Женщина с опаской приоткрыла глаза и онемела. В джинсах, с голым торсом и босиком, перед ней стоял никто иной, как Самир бен Махрам Шихабуддин собственной персоной.
Они смотрели друг на друга и молчали. Было очень темно, Лиза не могла рассмотреть выражение его глаз. Самир сделал шаг навстречу, и женщина увидела, что десницы её милого уже не источают гнева. В них читалась растерянность и даже мольба. И вдруг, она осознала, что гордому, самолюбивому арабскому шейху пришлось смирить свою гордыню. Переступить через собственное "Я", да ещё на глазах у прислуги броситься в полураздетом виде за женщиной-иноверкой. Это казалось невероятным.
Не помня себя, Лиза с такой силой кинулась к нему на шею, что тот не устоял. Они упали на мокрый песок. Катались по берегу, шептали какие-то немыслимые слова и целовали, целовались, целовались, пока не обессилели. Наконец, Самир подал Лизе руку и помог подняться. Влюбленные посмотрели друг на друга и рассмеялись. С ног до головы в грязи. Волосы, одежда, лица. Он взял её за руку и повел в море прямо в одежде. На ходу Лиза сняла и отбросила в сторону туфли. Берег в том месте очень пологий. До глубины пришлось идти долго. Когда вода дошла ей до груди, молодые люди остановились и обмыли лица.
— Прости меня, Лиз, — прошептал Самир, прижимая её к себе.
— И ты меня, — тихо ответила она.
Выйдя на берег, она глянула на свои некогда белоснежные брюки и горько усмехнулась. С них обоих ручьями стекала вода. Лиза взяла свои сброшенные туфли, а Самир подхватил женщину на руки. Подойдя к ограде, набрал код двери, не спуская её с рук, и так внес в дом. Преданный индус Кирен, стоял в полупоклоне, опустив глаза в пол. Оставляя мокрые, грязные следы, они поднялись наверх и сразу проследовали в ванную комнату.
— Надо бы одежду застирать, — сказала Лиза. — Как я завтра домой пойду?
— Это не твои проблемы, — ответил тот и указал на большую корзину. — Бросай сюда.
Раздевшись, вместе встали под душ. Теплые струи смывали с их тел морской песок и соленую воду. А вместе с ними и последние остатки обиды и непонимания.
— Когда ты улетаешь? — тихо спросил он.
— Послезавтра ночью.
— У нас два дня. Всего два дня, — со стоном произнес Самир, обнимая Лизу. — Давай, не будем снова искать поводов для ссоры.
— Не будем, — согласно кивнула она, подставляя губы для поцелуя.
Потом Самир наполнил ванну водой, и они долго плескались и дурачились, как дети. Намазывали друг друга пышной пеной, без конца целовались. Отмывали волосы от забившегося песка.
Обессиленные и счастливые упали на кровать, и почти моментально заснули. Именно сейчас между ними возникло что-то большее, чем обыкновенная страсть. Самиру и Елизавете уже не так важно стало слияние тел. Аллаху было угодно, чтобы соединились и переплелись их души.
Лизу разбудил монотонный и противный голос муллы с минарета. За окном едва рассветало. Самира рядом не было. Она накинула халат и тихонько вышла из комнаты. Осмотрелась в коридоре. Его плетеные сандалии из тонко выделанной крокодиловой кожи стояли у комнаты, в которую он вчера её не пустил. Неслышно ступая, она подошла к чуть приоткрытой двери и осторожно глянула в щелочку. Самир сидел на коленях со сложенными определенным образом ладонями и молился. На голове его была кумма, белая шапочка. На теле длинная, белая рубаха. Глаза закрыты.
Лиза змейкой скользнула обратно в спальню и улеглась в постель. Через несколько минут сон сморил её. Ведь, практически, они уснули не более двух часов назад.
Вновь проснулась, когда за окном уже было светло. Самир безмятежно спал рядом. Она приподнялась с подушки и стала внимательно рассматривать его лицо. На брови с правой стороны у него был небольшой шрам. Лиза осторожно провела по нему и по носу с едва заметной горбинкой пальцем, желая разбудить. Не получилось. Больше всего ей нравились его губы. Нижняя была слегка вывернута вниз, что явно говорило об упрямом характере. Женщина нежно прихватила её своими губами. Веки Самира дрогнули, но он не проснулся.
Она прилегла на подушку и продолжала любоваться своим шоколадным красавцем. Хотя прекрасно понимала, что он не принадлежит ей. И никогда не будет. Чужой муж. Законный супруг трех женщин! Елизавета никак не могла понять, как они делят Самира между собой? Как их сердца не разрывается от ревности? Для русской женщины, это казалось непостижимым.
"А хотела бы ты стать единственной женой этого мужчины?" — мысленно спросила она себя. И затруднялась найти однозначный ответ на собственный вопрос. Как не крути, но в своей семье её слово всегда было решающим. И что бы там Самир не говорил о равноправии женщин, по сути, он властелин. Это у него в крови, в генах. И не вытравишь. Вряд ли он поднимет руку на жену. Но пригвоздить может одним взглядом. Она уже испытала это на себе. Став его супругой, ей бы пришлось жить по его правилам. Умный и изворотливый араб и в Коране найдет оправдание любому своему поступку. Все так, но какая-то неведомая и неподвластная сила тянула её к нему. И бедная Лиза ничего не могла с собой поделать.