Арабская сказка
Шрифт:
Через какое-то время, Самир задремал. И вдруг, почувствовал, как кто-то дергает его на штанину. Высунув голову из-под подушки, увидел, стоящего рядом внука Сашеньку. Тот стоял, нахмурив бровки, и спрашивал:
— Деда, ты плачешь?
— Что ты, Санька, — он схватил мальчика в охапку и прижал к себе. — Я просто захотел спать и положил на голову подушку, чтобы вашего шума не слышать.
— А мы и не шумим, — возразил тот. — Мы с Самиркой тихо играем. А бабушка скоро вернется? — на его огромных карих глазенках выступили слезы.
— Скоро, дорогой мой, очень скоро. Вы там пока с мамой и тетей Машей посидите. Я потом приду.
Когда
Несмотря на возражения жены, Самир приехал навестить её утром следующего дня. Лиза выглядела бледной, заторможенной и была неразговорчива. На гостинцы даже не взглянула. На выходе из палаты, он носом к носу столкнулся с гинекологом супруги. Тот отвечал на его вопросы что-то невнятное и отводил глаза. Это не на шутку испугало мужчину. Видимо, с абортом все оказалось не так гладко. Но в подробности его никто не вводил. Маша пожимала плечами и объясняла это тем, что главной задачей врачей в данный момент, является подготовка к операции на почке. Однако, такое объяснение Самира не успокоило.
Операцию сделали через неделю. Она продолжалась более часа. Результата Маша, Катя с Михаилом и Самир дожидались в холле. Вышедший хирург заявил, что все прошло хорошо. Без осложнений. В данный момент пациентку отвезли в реанимацию. Предложил родственникам справляться о состоянии больной по телефону.
За тот месяц, что Елизавета провела в госпитале, она ни на минуту не оставалась одна. В её палате все время находился кто-нибудь из семьи. В первое время после операции, женщину мучили страшные боли в животе, который, почему-то вздулся. Хирург пояснил, что это нормальное явление после полостной операции. Посоветовал женщине пользоваться специальным корсетом, чтобы в области шва не образовалась грыжа. Самир, казалось, чувствовал её боль, как свою. Если в палате, он ободряюще улыбался, успокаивал супругу, то выйдя, тут же становился хмурым и не приветливым.
Недели через три после операции, Томас, возвращаясь из командировки, забрал Марию домой в Маскат. Но, она постоянно звонила подруге на мобильный телефон. Они о чем-то секретничали. И Самир заметил, что после беседы с приятельницей, настроение Лизы улучшалось. Он был бесконечно благодарен Маше за такую поддержку.
И вот, со времени удаления почки, минуло уже более трех месяцев. К великому счастью, гистология показала, что опухоль не злокачественная. Елизавета давно уже находилась дома. Каждый день её осматривала не только медицинская сестра, а частенько, и врачи, которых Самир привозил сам. В госпиталь он регулярно возил жену на УЗИ, различные анализы и прописанный ей целебный массаж.
По словам врачей, восстановление здоровья пациентки шло успешно. Казалось бы, надо радоваться. Но Лизу что-то угнетало. Заботливый муж это прекрасно видел. По всей видимости, женщина никак не могла смириться с потерей ребенка. Потому, её ничего и не радовало. Супруг не поднимал этот болезненный вопрос. Он хорошо помнил слова Марийки перед отъездом:
— Самир, пожалуйста, не напоминай Лизе о не родившемся ребенке. Не береди рану. Вообще, сделай вид, что никакой беременности не было. Иначе, она измучает себя раскаяньем. Побереги её нервы.
— Конечно, не буду, — пообещал тот. — Я же понимаю, что ей нужны силы для восстановления. Спасибо, тебе, Машенька, — поцеловал шейх женщине ручку. — Звони, не забывай нас.
— Ой, — хитро подмигнула она. — Да, я ещё не раз к вам приеду. Долго ли мне?
Физически Лиза выздоравливала. Перевязки давно закончились. Шов затянулся. Слава Богу, и вздутие живота спало, и грыжа не появилась. Противный, неудобный корсет, можно было уже не надевать. Но, душевное состояние женщины оставляло желать лучшего. Часто, когда она находилась в комнате одна, раздевалась, подходила к зеркалу и с ненавистью рассматривала себя. Понимала, что огромный рубец останется теперь на всю жизнь. Ей казалось, что вся её фигура скособочилась в левую сторону. "Такая жена не может быть желанной для супруга", — с горечью думала она. И это приводило Елизавету в отчаяние. Видимо, их арабская сказка подошла к печальному завершению. Самир прекрасно чувствовал негативное настроение супруги, но ничего не мог поделать. Чем больше он оказывал ей внимания, тем более раздражительной она становилась.
Все ночи муж проводил с Лизой. Они спали на огромной, широкой кровати. И, хотя супруга уже довольно шустро сновала по дому. Выходила на прогулку в сад, играла с внуками и даже купалась в домашнем бассейне, приблизиться к ней, как к женщине, он не решался. Пока Елизавета однажды ночью не задала ему прямой вопрос:
— А, что ты отодвигаешься от меня, как от прокаженной? Я тебе противна? Так спал бы в своих апартаментах. Или, к одной из жен сходил.
— Лиз, — возмущенно вытаращил он глаза, — ты о чем говоришь-то? Какие жены? Никто мне не нужен, кроме тебя. Просто, боюсь сделать тебе больно.
— Ну, да, — насмешливо пробормотала она. — Ты не хочешь самому себе в этом признаться. Благородный шейх. А жены у тебя красивые, — с ноткой зависти произнесла Лиза. — Особенно, вторая. Гизлян, вообще, королева Востока, можно сказать. Закрою глаза и перед собой её образ вижу.
— Сколько ей лет, кстати?
— Чуть постарше тебя, во всяком случае.
— А выглядит много моложе. Я её хорошо рассмотрела. Такая вся из себя ухоженная. С красивым, тщательным макияжем на лице. Вот, наверное, она радуется, что я ребенка тебе не могу родить.
— Ну, ещё бы ей плохо выглядеть, — хмыкнул Самир. — К ней три раза в неделю косметолог, массажистка на дом ходят. Фиш пилинг регулярно делает. Не мудрено. Я же тебе предлагал. Ты отказываешься.
— Мне пока массажа тела в госпитале хватает, — усмехнулась жена. — Не до этого. На днях Мария обещала приехать. Лучше всякого пилинга для меня.
— Что касается радости по поводу потери ребенка, тут ты не сочиняй, — покачал головой муж. — Гизлян тоже женщина и прекрасная мать для наших дочерей. Она не может радоваться твоей трагедии. И прекрасно сознает, что это обстоятельство не вернет меня в её объятия, — придвинулся он к жене и обнял любимую. — Не надо себя накручивать, Лизонька. Я не могу и не хочу никуда уходить. У меня такое впечатление, что связан с тобой, как ребенок, пуповиной. Не могу от тебя отдалиться. Мне просто физически становится больно.
— А мне физически больно, что ты спишь на другом краю кровати, — с обидой в голосе произнесла Лиза. — Я чувствую себя брошенной.
— Прекрати, Лиз, — страстно обнимая жену, зашептал Самир. — Я опасался к тебе приблизиться потому что…, - движения его стали привычно властными. — О, Аллах, как же я по тебе соскучился, — уже, не владея собой, продолжал супруг.
И снова черные глазищи шейха сверкали страстью, снова он захлебывался арабскими словами. А давно забытые ею стоны любимого мужчины, вновь нарушили тишину ночи. Потом, лежа в сладостном изнеможении рядом с супругой, Самир попросил: