Arachnida Time
Шрифт:
– Да. Такова обычная процедура отправки. Ее никто не отменял.
– Черт побери!
– невольно вырвалось у меня. Я представил, как нахожусь в камере, а над моей головой - огромный поршень, подвижный потолок, и он начинает медленно, неотвратимо ползти вниз... и...
Я потряс головой.
– А если выходной люк не откроется вовремя? Я не смогу ничего сделать и меня просто раздавит в этом склепе.
– Откроется! На это у нас компьютер, если будут сбои - он просто не даст команды на опускание лифта до нулевой отметки.
Я представил себе
– Не волнуйтесь, Карл, механика у нас пока работала безотказно. Был только один случай, когда исключенный не вышел.
– Почему?
– Предпочел остаться в переходной камере. Не стал выходить наружу. Сорвал маску и наглотался газа. Через 15 секунд лифт опустился.
– Что с ним стало?
– Сироп.
– Буду надеяться, что мне дважды повезет - туда и обратно. А что насчет газа?
– Парализующего? Это просто. Перед самым "выходом " вы наденете защитную маску с детонатором. Таймер взрывного устройства расчитан ровно на три минуты - через это время маска взорвется.
– А это зачем?
– Понимаете, мы все же придерживаемся принципа, что новый исключенный должен иметь хоть какие-то шансы среди тех, кто уже давно находится внизу. Представьте: начинает выть сирена, ОНИ собираются около шлюза, жертва выползает из-под створки и... А так - парализующий газ это не только для того, чтобы тамошние обитатели не смогли проникнуть в шахту, пока мы выпускаем нового - это еще и шанс для него, парализующий газ защищает его от немедленного нападения "на воле". По нашим оценкам "аборигены" должны держаться на некотором расстоянии от шлюза в момент открывания - иначе потеря сознания и, как следствие, неизбежная смерть. Ну и маска, дополнительная защита, это словно граната - если кто-нибудь нападает на тебя: швырни в него, нет никого: брось маску в сторону, чтобы детонатором не покалечило тебя самого. Все просто.
– Да-а. А почему именно три минуты, тоже специально?
– Конечно. Процедура отправки от момента надевания маски до момента выхода из шлюза и его закрывания не может составлять более 2 минут 45 секунд.
– Все так отработано?
– Тысяча сто четырнадцать раз. У нас накоплен большой опыт. Сегодня будет тысяча сто пятнадцатый. С вами самые большие хлопоты.
– Да уж... А как я вернусь обратно в шлюз без маски - я не смогу дышать, газ просто меня парализует.
– Мы не будем его пускать.
– ?!
– Придется ради вас один раз сделать исключение. Можно было бы дать вам какой-нибудь препарат, создающий временный иммунитет, но где гарантия что за десять дней вы его не потеряете или что им воспользуетесь именно вы...
– Но вы же дадите возможность проникнуть в шахту любому... Как вы определите, что в камере нахожусь я?
– Это уже наша забота. Вы же пока должны думать о том, чтобы правильно выполнить все операции при отправке и возвращении. Иначе нам не придется разбираться - кого мы раздавили в шахте.
– Еще вопрос... Если
– Пока не будет стопроцентного подтверждения, что в шахту проник посторонний - лифт не опустится до нулевой отметки.
– Но я же хочу знать - чем гарантирована моя жизнь...
– Вы и так знаете слишком много, Карл. Обычно все сведения, что я вам изложил, уходят вместе с недочеловеком вниз и там остаются навсегда, вы же, возможно, вернетесь в мир людей со знанием принципов работы подъемника. Это опасно.
– Но вы же тоже это знаете.
– Я - служащий Бункера и ООН. Вы - репортер.
– Понял. Десять дней я буду думать о том, что стал слишком опасным свидетелем, - пробормотал я, вспоминая Клаудерсфорса.
– Если вылезу наверх - все равно добьют...
– А это уже ваши проблемы. Кстати, последнее, учтите, что выход из люка наружу ничем не обозначен, кроме сирены. Возвращаясь с той стороны, вам придется ориентироваться где выход только по своим собственным приметам, ну и по звуковому сигналу, разумеется.
– Понял.
– Ну, удачи вам, Карл!
– До встречи!
Он усмехнулся и покачал головой, протягивая мне руку.
...Как выяснилось, Майкл знал даже где расположена шахта. Одно утешает меня в моем горе - когда я вернусь обратно, уберут не только меня, но и Майкла. Он тоже знает порядочно. Правда все не то...
Около бронированной створки шлюза нас ожидали трое служащих Бункера с невероятно угрюмыми лицами, рядом ошивались двое контролеров. Хорошо хоть не было журналистов. За последние сутки меня уже порядком достали пресс-конференции, осмотры, разговоры и инструктажи. А ведь еще только середина дня...
Старший смены - так я про себя окрестил его - сделал шаг вперед и, отодвинув Майкла в сторону, дотошно ощупал меня. Искал оружие. Не нашел. Следом за ним не нашли и наблюдатели, они то, кстати, кровно отвечают за соблюдение условий контракта - не повезло парням. Они сделали два контрольных снимка на фотопленку и, кивнув мне, покинули помещение.
– Вы тоже!
– сказал главный Майклу.
– Ну, Карл...
– мой менеджер готов был заплакать, по-моему его обуревало желание обнять меня, но он сдерживался - то ли от смущения, то ли от нахлынувших чувств. Я чуть не прослезился вместе с ним: надо же, я такое дерьмо, так ему надоедал, доставлял столько хлопот, а он все равно относится ко мне, как к своему ребенку... Хороший мужик Майкл!
– Все о'к, Майкл. Закажи мне столик в "Ориент-экспрессе".
– Я легонько хлопнул его по плечу и сжал его правую кисть. Своей левой. Он не понял этого моего жеста. Да ему и не надо. Пусть считает, что это примета такая...
И во т дверь за ним закрылась. Я повернулся к молчаливым служащим Бункера:
– Я готов!
– Я вижу, Карл, спокойно, - говоривший офицер стоял прямо передо мной, в то время как два его помощника герметизировали дверь, через которую нас только что покинул Майкл.