Аральский тупик
Шрифт:
Антисанитария усугубляет Аральский кризис
Владимир Война рассказывает такую историю: «Группа развивающихся стран обратилась в Международный банк реконструкции и развития с просьбой о выдаче ссуды. Им необходимы были средства на развитие современных отраслей промышленности. Международный банк ответил отказом. Причина? Отсутствие туалетов». Если верить данным, полученным нами в лучшем здании столицы Каракалпакии – обкоме партии, даже Нукус канализован на 20 %. Зато в обкомовские туалеты можно ходить на экскурсию. Что и делают местные журналисты и писатели: на полиграфкомбинате (а там размещены все каракалпакские редакции) нет ни одного туалета, нет водопровода, да и само здание, в отличие от новехонького ультрасовременного здания обкома, давно обветшало. Две щелястые будки во дворе – вот место, где работники всей каракалпакской прессы могут облегчить душу. Ни в одном городе на территории автономной республики нет хозяйственно-фекальных сооружений (проще говоря, фильтров). Банями Каракалпакия обеспечена на 78 % – по помывочным местам, – то есть в действительности –
Ну, Каракалпакия – ладно, область неблагополучная во всех медико-санитарных отношениях. Возьмем из чистого любопытства область, внимания особенного, если бы не землетрясение, не привлекавшую – Ленинабадскую, Таджикской ССР. Оказывается, и здесь медицинское и санитарное обеспечение населения оставляет желать лучшего. 75 % стационаров не обеспечены горячей водой, 80 % не имеют канализации. Не отвечают элементарным требованиям 90 % амбулаторно-поликлинических учреждений области, сокращается сеть детских санаториев – в Ходжентском районе, к примеру, в течение трёх лет после тяжелейшего землетрясения остались неразвернутыми 50 детских санаторных коек. Может быть, дети в них уже не нуждаются? Ан нет. Уровень заболеваемости брюшным тифом и паратифами, как и в низовьях рек, растёт, превышая примерно в 6 раз среднесоюзный показатель. Только 61 % населения области обеспечен водопроводной водой, более 400 населенных пунктов вообще не имеют водопроводов. С 1974 года строится лабораторный корпус областной СЭС; после консервации в нём разместилась база
УПТК треста КПДС – и прекрасно, как говорится, себя чувствует. На существующей же базе областной СЭС нет таких важных лабораторий, как вирусологическая, токсикологическая, лаборатория по контролю уровней загрязнения окружающей природной среды. В Ходжентском районе и г. Кайраккуме во время землетрясения разрушились все здания учреждений здравоохранения. Прошло четыре года, но практически ни одно не восстановлено; можно ругать трест «Сельстрой-2», срывающий сроки ввода, однако деньги израсходованы, а больниц и поликлиник нет как нет. Люди болеть перестали? В Ура-Тюбинском районе как раз во время пребывания там экспедиции «Арал-88» (а именно – в кишлаке Руганд) была эпидемия брюшного тифа. (Об этом я узнал, по привычке купив местную районную газету – тогда ещё в каждой союзной республике в любой газете хотя бы одна полоса должна была выходить на русском языке). Эта экзотическая болезнь, с которой вроде бы навсегда покончили ещё до Великой Отечественной войны, в местности, где никогда не занимались хлопкосеянием, распространилась опять же потому, что население употребляло для питья арычно-хаузную воду, ибо другой нет.
Отступление для пояснения
До 1985 года любой материал, в котором речь шла о воде (читай: орошении и хлопководстве), мог появиться в печати только после прохождения цензуры Минводхоза и Госкомгидромета – без этих двух виз Главлит не ставил свою. Когда в 1965 году редактор каракалпакской газеты «Рыбак Арала» Айтжан Бекмурадов перепечатал чудом проникший на страницы «Комсомольской правды» материал собкора газеты по Узбекистану Наримана Дадабаева об уже возникшей проблеме (название корреспонденции осталось и по сегодняшний день актуальным: «Сумерки над Аралом»), то был сурово наказан по партийной, а раз так, как у нас обычно бывает, и по всем остальным линиям. За решётку его, правда, не упрятали, но возможности «сеять панику» впредь он лишился навсегда. Сегодня же нужно смело признаться: с биологической точки зрения Арал мёртв. Для трех миллионов обитателей региона это трагедия в полном смысле слова, точнее, во всех его смыслах.
Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, в Средней Азии и в Москве были проведены несколько совещаний, встреч, конференций – как говорится, лучше поздно… [3] В центральных газетах, в том числе и в «Литературной…», стали появляться материалы об Арале, журналы «Наука и жизнь», «Советский Союз», «Памир» (в нём была опубликована целая серия интересных со всех точек зрения статей), «Новый мир», «Юный натуралист» и другие всерьез пытаются привлечь общественное мнение, общественное сострадание, общественный интерес к решению проблемы, к поиску различных путей выхода из кризиса [4] . В результате все мы, порядочно обалдевшие (в буквальном смысле слова) за годы советской власти от тотальной дезинформации, с немалым изумлением узнали не только о том, что Синего моря – так на Руси до середины XIX века называли Арал, – по сути дела, уже нет, но и о том, что стоило оно всего 90 миллионов рублей. Именно в такую копеечку оценил водоём тогдашний министр водного хозяйства и мелиорации СССР Н. Ф. Васильев. Не дёшево ли? Руководитель рабочей группы по аэрокосмическим методам программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера» доктор географических наук Б. Виноградов заметил в газете «Известия»: не только на примере Арала видны из космоса «следы разрушительной деятельности Минводхоза». Номенклатурный работник (но не мелиоратор по образованию), под чьим крылом о чём-то поют, как говорится в ещё одной песне, правда, по другому поводу, два миллиона мелиораторов по образованию и профессии, может, конечно, делать вид, будто не знает, что из того космоса (где он, тот космос?) видно. Но притворяться, будто ему неизвестно, что еще в начале семидесятых годов возможные убытки только от антропогенного опустынивания оценивались в пределах 60 миллионов рублей, но уже составили не менее 100 миллионов («Наука и жизнь», 1987, № 11), – это не по-министерски.
3
Забегая вперед, замечу, что проведение всевозможных слетов, даже и международных (рассекретили секрет Полишинеля!) стало в дальнейшем своего рода традицией. А воз и ныне там.
4
Правда, кровавые события в Фергане, Душанбе, Оше отвлекли общее внимание от Арала. Однако межэтнические столкновения раньше или позже кончаются если не дружбой, то миром, сходят на нет и в конце концов забываются, а экологические катастрофы такого масштаба – если не принимать мер – с годами становятся всё страшней, и, уж конечно, сами по себе не прекращаются.
Направляясь в Узбекистан на I Всесоюзное совещание по проблемам Аральского бассейна (весна 1988 года), названное его организаторами – общественным Комитетом по спасению Арала при Союзе писателей Узбекистана, – «Экология и литература», я многого не знал. Слышал об обмелении этого озера, но думал о ситуации примерно так же, как лирический герой Ю. Кузнецова: «Не хочу говорить о печали. // Слезы радости, а не беды // Пусть наполнят аральские дали, // Если им не хватает воды». Совещание состоялось в мае 1988 года (передвижное; маршрут: Ташкент – Нукус – Муйнак – Учсай – Ташаузский канал – Хорезм – Ташкент), в июне разговор был продолжен на Аральской встрече в городе Аральске, порту на суше, о чем напоминают оставшиеся на его территории 29 зловонных соленых луж да проржавевшие землечерпалки, суда, различный металлический хлам. Нет, не наполнить слезами аральские дали!
Город Аральск
Вот почему два месяца – с 28 сентября по 28 ноября – в Средней Азии и Южном Казахстане действовала I Всесоюзная комплексная научно-публицистическая экспедиция «Арал-88», организованная по инициативе редакций журналов «Памир» и «Новый мир». Об экспедиции, её участниках и их работе рассказано достаточно полно (в частности, в журналах «Советский Союз», «Новый мир», «Памир»), повторяться не буду. Доклады, статьи, книги, которые появляются и будут выходить в будущем, должны дать объективную картину сложившейся в Средней Азии обстановки. Заговора молчания вокруг Арала больше не существует, «партия – наш рулевой», три десятилетия запрещавшая касаться темы, дала наконец добро на расследование причин, приведших к обмелению водоёма и деградации региона. Правда, только тогда, когда уж некуда стало деваться, после того как «каракалпаки и казахи Приаралья попали в экологический концлагерь» (так метафорически определил ситуацию ташкентский геолог Владимир Ковалев). Человеческая логика отказывается объяснить, почему власти предержащие не позволяли бить в набат, когда Арал еще можно было спасти, не позволяли даже тогда, когда сотни траулеров, барж, мотофелюг, баркасов оказались в песках, как, кстати, и дворцы партийной знати, строившиеся на берегу на народные деньги (не просто дачи – госдачи), – не менее страшные овеществлённые миражи, чем кладбища кораблей в пустыне. На что надеялись те, кто ответственен за гибель экосистемы, а значит, в первую очередь – человека в ней? На безнаказанность? Что ж, расчеты оказались верными – наказанных нет.
Короткий разговор на берегу пустынных волн
На остров Барсакельмес (что в дословном переводе – «пойдёшь – не вернёшься») мы прилетели на маленьких бипланах – на Аральском море не действует ни один порт, судоходство полностью «изжито», так что и в этом случае нас песня и зовёт, и ведёт. В том смысле, что туда только самолетом можно долететь. Да еще добраться на военном корабле с воздушной подушкой, которому что водная гладь, что пустыня – всё едино, но на который нас не пригласили.
Я разговорился с Лидией Яковлевной Курочкиной, доктором биологических наук из института ботаники АН Казахстана. Она здесь не впервые.
Наблюдая, как осенний пронзительный ветер гонит по воде мелкую рябь, Лидия Яковлевна вдруг сказала:
– А знаете, мысль об осушении Арала посещала ещё Гитлера…
– Ну да! С нашими-то более или менее понятно: планов громадьё, проекты века. А Адольфу-то Алоизиевичу чем Арал помешал?
На Баракельмесе
– Он планировал после завоевания Средней Азии спустить Арал, а местных жителей, чтобы отвлечь от ненужных воспоминаний, приспособить к выращиванию риса на осушенном морском дне.
– Да, вот это размах, – пробормотал я, думая о том, что в этом самом размахе проявилась прежде всего позиция завоевателя, человека, по определению писателя Владимира Гусева, страстного (даже – «самого страстного человека XX века»), но не шибко грамотного. Да и волновало ли его то обстоятельство, что с ликвидацией гигантского терморегулятора, каким всё ещё остается Арал, климат всего региона сделается очень похожим на климат Южной Сибири, только пресной (особенно – питьевой) воды будет по-прежнему не хватать, а с поверхности рукотворной Аральской пустыни будут подниматься в воздух соли и накопившиеся в воде за многие годы ядохимикаты.