"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
– Смейся, смейся, – с горечью воскликнул Учай. – А я думаю, так все и было! Богиня узрела славного воина, красивого мужа – и забыла меня! Приняла его сторону… Изменница…
– Погоди, не горячись, повелитель! – Зарни торжественно поднял руку. – Ты забыл о главном. Станимир, будь он хоть вправду красивейшим из мужей, всего лишь смертный. А ты – сын бога. Ты ей ровня.
– Да, я сын бога, – повторил Учай, сжимая кулаки. – Я не стану игрушкой, которую можно выкинуть, когда наскучит!
– Чего же ты хочешь, вождь ингри? – мягко спросил Зарни.
– Я хочу, чтобы моя Богиня по-прежнему была
– Так поддерживает только жена, – заметил гусляр. – Возлюбленная приходит и уходит, когда ей вздумается. Она с тобой, пока ты ей угождаешь. А добрая супруга жизнь положит за своего мужа…
– Значит, мне надо взять ее в жены, – сделал вывод Учай. – Расскажи о свадьбах богов!
Зарни призадумался.
– Мне сейчас вспомнилась песня о сватовстве Тарка, Небесного Кузнеца…
– Никогда не слыхал о таком боге!
– Это верховный бог саконов – народа, живущего далеко на юге, в горах Накхарана. Возможно, в ней ты найдешь ответы. Ну, слушай…
С тех пор как кузнец Тхери согласился ковать мечи для войска Учая, он ни в чем не знал нужды. Работы, конечно, стало намного больше – ну так повелитель прислал сакону в помощь четырех крепких парней. Тхери уже подумывал строить новую кузню, побольше прежней раза в два, а то и в три. Теперь ему не нужно было делать ножи из болотного железа ради того, чтобы получить взамен на торгу немного еды. Нынче, переложив черную работу на помощников, он мог заниматься тем, что любил больше всего: превращением ржавой болотной грязи в сверкающий слиток, блестящий, как серебро, и твердый как камень. В его родной стране подобные преображения металлов считались великим и тайным искусством, дарованным богами. Тхери свято верил, что так оно и есть. Раздувая огонь в горне или вставая с молотом и заготовкой у наковальни, он словно оказывался возле жертвенника саконских богов. Порой Тхери воочию видел их взгляды, обращенные на него из пламени, и Брат-Огонь говорил с ним на только ему слышимом родном языке.
Однако в тот день священную беседу с богами пришлось отложить – в гости к кузнецу пожаловал сам повелитель. Учай явился в гости к кузнецу торжественно: на санях, запряженных могучим лосем, с четверкой охранников. Однако им в избу входить запретил.
– Подождут в санях, или пусть в кузне греются. Не хочу лишних ушей…
И вот теперь повелитель сидел на застеленном плетеными половиками полу в скромной избушке кузнеца. Жилище выглядело непривычно: вместо лавок – шкуры и пыльные подушки, вместо божницы – меч блестит на стене, по углам – огромные нелепые кувшины, печь устроена причудливо, не по-людски… Но Учай знай себе угощал кузнеца яствами, которые неразлучный Вечка одно за другим выкладывал из короба на низкий, покрытый скатертью настил.
– Ну как, попробовал наших пирогов? А теперь гляди-ка, что у меня есть!
По знаку Учая его побратим достал из короба длинную флягу, выделанную из козьей ноги. Тхери только языком прищелкнул:
– Вино Накхарана!
– Уж прости, саконского достать не сумел, – скромно ответил Учай. – Говорят, его даже в столицу Аратты не возят…
– Это правда. Мы не торгуем с Араттой. Однако
Вечка налил обоим кроваво-красного вина. Учай отхлебнул и милостиво улыбнулся, подумав про себя: «Кислятина! Куда ей против нашей медовухи!»
– Расскажи о своих родных горах, Тхери! Я видел только Холодную Спину. И слышал, что горный Накхаран совсем не похож на нее…
– Непременно расскажу, – пообещал Тхери, бросив недоверчивый взгляд на гостя. – Могу даже спеть. Если мои россказни будут достаточной платой за столь щедрое угощение…
Учай рассмеялся:
– Не обижай меня словами о какой-то там плате! Мне просто захотелось тебя порадовать – так же как меня радует твое непревзойденное оружие! Мало кому из властителей повезло иметь такого оружейника…
– Счастлив, что железные мечи пришлись тебе по сердцу, господин, – вежливо ответил Тхери, подозрения которого только усилились. – Так ты желаешь заказать мне что-то еще?
Учай с задумчивым видом отхлебнул вина:
– Пожалуй, да… Хотя это сложно назвать заказом. Для начала хотелось бы самому осознать, что именно мне нужно. Потому-то я и хотел сперва обсудить это с тобой.
На смуглом лице Тхери недоверие сменилось любопытством.
– Повелитель задумал нечто необычное, – протянул он. – Это славно! Я-то уж опасался, что ты косящую колесницу захочешь…
– А ты бы отказался? – прищурившись, спросил Учай.
– Вражье оружие! – фыркнул кузнец. – Оно уподобляет сражение бойне, лишая его красоты и славы. Да и годны колесницы лишь для степей и безлесных равнин… Так чего же ты от меня хочешь на этот раз, вождь ингри?
– Знаешь ли ты, что мне благоволит великая богиня?
Учай коснулся кончиками пальцев черного оберега на груди.
– Все об этом знают, – осторожно ответил Тхери. – Даже тут, на торгу в Ладьве, долго говорили о великом жертвоприношении у Мравца. Только вот имя богини, прости, запамятовал.
– Вам ее имя знать и не следует. Важно то, что меня, сына Шкая, она избрала и ведет по пути славы…
Учай замолчал, подбирая слова. Тхери терпеливо ждал.
– Однако в последнее время у нас с возлюбленной возникли… разногласия. Богиня вроде как избегает меня. Не является в видениях, не дарит огненных поцелуев… Уж не знаю, как это понимать! То ли скверное настроение, то ли любовная причуда…
– Прости, повелитель, чем дольше я слушаю, тем меньше понимаю, – покачал головой кузнец. – Как могут возникнуть, как ты выразился, разногласия, у богини и обычного смертного… А, ну да.
– Рад, что ты понял. Так вот, сейчас мне, как никогда, нужна ее поддержка, ее мощь. С ней я непобедим!
– Ума не приложу, чем тебе в этом могу помочь я?
– Очень многим… Но дослушай. Я пошел за советом к вещему гусляру Зарни. Я рассказал ему о своей беде – а он спел мне песню.
– Какую?
– Петь я не мастак, так что перескажу своими словами. Высоко над снежными горами, над ледяными пиками жил-был грозный бог по имени Тарк. Целыми днями он работал в небесной кузнице и горя не знал. Но вот как-то раз взглянул он с небес на землю. Глядь – в горной реке купается прекраснейшая дева. Плещется в студеной воде, белеет в струях ее нежное тело.