Аравийский рейд
Шрифт:
– Я и раньше «ящик» презирал, а сейчас и подавно не включаю. Говорят, от него разжижение мозга.
– Чего?
– Того, Боря, того! Полное разжижение мозга до состояния березового сока. Мы с покойным Тёмой песни старые любили слушать. Бывало, поймает он своей аппаратурой что-нибудь задушевное…
«Покойный Тёма, – повторяю про себя. – Уж не радист ли Плотник? Того Артемом Андреевичем звали. Если так, то уж больно многие к нему в друзья набиваются».
Повар Литвак, смахивающий на рахитичного подростка, излучает гостеприимство:
– Приветствую
Заглядываю за раздачу – в стоящие рядком бачки.
Учуяв мой интерес, повар оживляется:
– Лучший украинский борщ во всем Средиземном море! Понюхайте аромат! Вы слышите, как он пахнет?..
– Шо я, по-вашему, слепой? – копирую его манеру разговора. – Конечно, слышу! Наливайте.
Марк Наумович движением мага-чародея опрокидывает черпак, и полная дымящего борща тарелка ловко перемещается ко мне на поднос.
– Как самочувствие нашей машины? – деловито интересуется он, отправляя в другую тарелку порцию гороховой каши и парочку прожаренных котлет.
– Машина в составе двух среднеобортных дизелей исправна и продолжает с завидной прожорливостью кушать тяжелое топливо вязкостью IFO-380.
Пожилой еврей замирает и дважды хлопает выцветшими ресницами.
– Простите, шо они продолжают… кушать?
– Флотский мазут, – перевожу на русский язык. – Пожалуйста, плесните побольше подливки.
– О, сколько угодно! Этого добра у нас с избытком…
Усаживаюсь подальше от боцмана и старпома – на другом конце длинного стола, предназначенного для командного состава. Неторопливо пробую борщ…
Да, Литвак – мастер своего дела! Изумительно.
Работаю ложкой нарочито медленно и слежу боковым зрением за входом. Господи, ну где же носит моих товарищей?!
– Избушка-избушка, повернись ко мне лесом, а к заду – передом, – озираюсь на всякий случай по сторонам и стараюсь бесшумно провернуть ключ в замке.
Рисковое мы затеяли предприятие, особенно после истории с «поломкой» дизель-генератора. Левый вход в коридор караулит Величко, а правый я временно заблокировал, заперев изнутри дверь. В этом нет преступления – так частенько поступают драящие полы матросы. Торбин торчит в ходовой рубке, ворочает руль и помочь нам не в состоянии.
Тихий щелчок – новенький замок послушно открылся. Довольно хмыкаю и прячу дубликат ключа в карман. Два десятка дубликатов от основных помещений «Тристана» получены там же, где и небольшой пистолет.
Свои изыскания я решил начать с каюты старшего помощника – главного претендента на звание «заговорщика». Нырнув внутрь, плотно прикрываю за собой дверь.
Темень. Как у Малевича в квадрате. Лбом бы чего не поцеловать… Ага, глаза постепенно привыкают, да и плотные шторы на окнах все же пропускают немного света. Так… щелкаем выключателем и приступаем к обыску в комнате, совмещающей функции гостиной и кабинета…
Идея с обыском с треском провалилась. Все, что мне удалось найти в кармане форменного кителя, висящего в шкафу спальни старшего помощника, – травматический пистолет с парочкой запасных обойм. Эту дрянь продают повсюду.
В каюте второго помощника я наткнулся на перехваченные резинкой новенькие стодолларовые купюры, спрятанные на полке между книг. Что-то около четырех тысяч. Увы, но это не та сумма, чтобы прыгать от радости и кричать: «Ура! Мы вычислили продажную тварь!..»
Капитанские апартаменты в этом смысле вообще оказались пустыми, несмотря на свои внушительные размеры. Ни малейшей зацепки. Ни-че-го!
Каюту третьего помощника обследовать не получилось – Липинский как всегда между вахтами безвылазно торчал у себя. А жилища электромеханика Сульдина и моего подопечного Рябова я проверить не успел – в коридор заглянул Стас и шепотом известил о поднимавшемся по трапу втором помощнике. Пришлось скоренько ретироваться…
Зато следующей ночью, используя ту же нехитрую технологию с подстраховкой, я берусь за нежилые помещения. Это удобно делать в ночное время, когда хозяева помещений крепко спят в каютах.
Тихо крадусь по коридору и, воспользовавшись дубликатами, открываю дверцу радиорубки. Приступаю к обыску…
И вскоре – удача! В дальнем углу ящика рабочего стола натыкаюсь на весьма любопытную вещицу – портативный спутниковый телефон со складной антенной. Импортный, новенький и без единой пылинки на корпусе. Парадокс сей находки заключается в том, что, помимо мощных радиостанций, рубка оснащена штатным стационарным морским комплектом спутниковой связи. Включил, настроился и говори с кем пожелаешь. Зачем же тогда радисту еще и телефон?..
Покидая рубку, я чуть не засветился. Дергаю дубликат ключа, застрявшего в скважине, и чудом замечаю ожившую ручку замка на двери соседней каюты. Каюта принадлежит электромеханику Сульдину – одному из той четверки, что наведывалась ко мне для ночных разборок. Встречаться с ним, пытаясь вытащить ключ от радиорубки, понятное дело, не хочется – моментально побежит докладывать старпому.
Раздумывать некогда. Оставляю застрявший дубликат, в два прыжка оказываюсь у своей каюты и исчезаю за дверью. Оттуда сквозь узкую щель наблюдаю за вышедшим Сульдиным.
К счастью, этот тип с заспанной рожей прямиком топает к выходу. Я же возвращаюсь в коридор и наконец справляюсь с проклятым ключом…
– Неплохо, – оценивает Торбин, когда мы встречаемся на юте для «разбора полетов».
– Ага, и стоит десять килобаксов, – теребит Величко свой кривой шрам на носу.
– Не о цене речь. С помощью спутникового телефона можно базарить на частотах, отличных от тех, что используют четыре российские системы мобильной спутниковой связи. А значит, об этих переговорах наши спецслужбы никогда не узнают.