Аравийский рейд
Шрифт:
Величко жадно смотрит на меня победным взором.
– Молоток! – храню серьезную мину. – По возвращении на родину буду ходатайствовать перед президентом о представлении тебя к медали «За героическую оборону танкера».
– Хорош издеваться над другом.
Мы беззвучно смеемся и жалеем о том, что рядом нет Валеры. Кажется, задание выполнено – найдено одно из связующих звеньев между экипажем и сомалийскими пиратами. Хорошенько взяв товарища Антипова за яйца, фээсбэшники получат самую исчерпывающую информацию об остальных участниках аферы. Это наша маленькая победа, которую не мешало бы сбрызнуть пятьюстами миллилитрами крепкого алкоголя.
Однако радоваться и торжествовать рановато. У задания имеется и вторая часть – куда более сложная, чем первая…
Суэцкий канал, а за ним и бесконечно длинная кишка Красного моря остались позади. Как-то незаметно, за повседневной и привычной суетой, мы проплываем мимо острова Ходейда, венчающего выход из короткого пролива со звучным арабским названием «Баб-эль-Мандебский». Пролив разделяет Красное море и знаменитый Аденский залив – тот самый, где хозяйничают пираты.
Северный берег залива – Йемен; южный – Сомали. Ширина впечатляет – до трехсот пятидесяти километров. Протяженность – около пятисот миль, и нам предстоит затратить на опасный переход около двух суток.
Идем с приличной скоростью в десять с половиной узлов – это почти максимум, на который способен наш танкер. Увы, но «Тристан» не военный корабль и не пассажирский лайнер – скорость не его конек. Погода отличная: море спокойное, на небе ни облачка. Хорошая видимость позволяет наблюдать слева по борту тонкую ниточку йеменского берега. А вот сомалийской земли не видно, и это означает, что капитан предпочитает держаться подальше от опасных прибрежных вод.
Миновали траверз Адена. Небо быстро темнеет, зажигаются яркие звезды, и вся команда, за исключением вахты, отправляется отдыхать.
Корсары на быстроходных моторных лодках, как правило, появляются днем. Но в нашем случае, когда среди экипажа затесался информатор, нужно быть готовым к эксклюзивному развитию событий. Посему мы с друзьями решаем организовать ночное дежурство: делим семь часов темноты и поочередно ведем наблюдение за обстановкой вокруг «Тристана»…
Как ни странно, ночь проходит спокойно. Ни одного огонька, двигающегося в попутном направлении, ни одного сбоя в ровном движении судна. Вообще ничего подозрительного.
Утро. Яркое, солнечное, безмятежное.
Пока не жарко, и слабый ветерок нежно треплет кормовой гюйс. Третий помощник по-прежнему прокладывает курс поближе к Йемену, а за спиной уж половина залива. Ровно через сутки впереди над горизонтом вырастет остров Сокотра – этакая веха, обозначающая острие Африканского Рога и границу пиратского беспредела. Слабые мореходные качества бандитских катеров не позволяют расширить эту границу, и дальше Сокотры гражданские моряки чувствуют себя в относительной безопасности.
Следующую ночь опять проводим в томительном дежурстве. Напряжение понемногу уходит – наверное, устали от постоянного ожидания неприятностей, да и выспаться толком не можем. От табачного дыма саднит горло, растворимый кофе норовит разорвать по швам черепную коробку…
И снова утро, написанное сочными южными красками.
Обычный распорядок: ступеньки трапа, наскучившие разговоры, те же лица. Разве что повар Литвак радует разнообразием рациона, соорудив на завтрак золотистые оладьи с ароматным клубничным джемом. Запиваю их черным чаем, наблюдаю за неунывающим, всегда приветливым евреем и невольно удивляюсь смене собственного настроения. На душе становится светлее, голову заполняют мысли о скором окончании плавания.
А после завтрака спускаюсь в машинное отделение и ворчу:
– Что-то мы расслабились. Проведаю вахту в машине и пройдусь по судну – понаблюдаю за народом.
И опять ничего настораживающего не нахожу. Все буднично и привычно. В какой-то момент сознание буравит сомнение: «А не ослышался ли Стасик, приняв антиповский лепет на английском языке за диктовку наших координат? И не погорячились ли товарищи фээсбэшники, записав кого-то из членов команды в друзья сомалийских пиратов?»
– Протопали весь залив – и ни одного военного корабля, – лениво возмущается Торбин. – И это в НАТО называется борьбой с пиратством!..
– Борьба с пиратством! Борьба с терроризмом! Разве это борьба?! – вторит ему Величко и отправляет за борт очередной плевок. – Самыми лучшими контртеррористическими операциями были крестовые походы! Остальное – жалкий компромисс…
Разворачивается типичная дружеская дискуссия, в центре которой проблемы мирового масштаба. Слушая товарищей, я посмеиваюсь и смотрю на полоску светло-песочного цвета, что тянется справа по курсу и уходит далеко за горизонт. Это и есть остров Сокотра – заветная вешка на выходе из Аденского залива.
С одной стороны, мы рады отсутствию пиратов, связанных с ними приключений и скорому окончанию командировки. С другой – обидно. Морально подготовили себя к небольшой локальной войне, а тут… облом.
– …Хотя нет! – спохватывается Стасик. – В России тоже умеют наводить революционный порядок. Взять, к примеру, Троцкого, Ежова, Берию, НКВД, красный террор…
– Ты прав, – подхватываю я, – в Сомали давно нужно командировать нашу доблестную милицию вместе с гаишниками. Причем в полном составе – одолжить, так сказать, на пару годков. Половину пиратов перестреляют пьяные евсюки, другая половина разорится на взятках гайцам.
– Дык в Сомали и дорог-то нет, – возражает Велик, – и машин три с половиной штуки…
– Это для российских гаишников – не проблема. А пешеходы на что?! Их будут штрафовать за переход пустыни в неположенном месте.
Валерий посмеивается и косит на Стасика:
– Красный террор, Берия, НКВД… Ты еще русскую Смуту вспомни. Все наши зверские чудачества – ничто в сравнении со святой инквизицией! Знаешь, сколько черных дел наворотили просвещенные европейцы за тысячу лет? Сколько евреев оставили без крова, сколько народу пожгли на кострах, сколько городов разрушили за обращение в свою веру!.. Да наш Иван Грозный – белый ангел на фоне этих «святош».