Арбалетчик с Тверской
Шрифт:
Восстание протестантов в Чехии прибито, но война продолжается. Расклад сил следующий. За католиков: Священная Римская империя, точнее, лично император и основная масса католических князей, собранных в Католическую Лигу, плюс ограниченно — Испания. За протестантов пока почти никого нет, есть курфюрст Пфальца и повстанческий король Богемии Фридрих, но Чехия оккупирована имперцами, а Пфальц испанцами. Фридрих сидит в Голландии, которая поддерживает протестантов, и оттуда пишет поносные письма про императора. Все войска протестантов — это английские добровольцы, защищающие пару крепостей в Пфальце и плюс наемная армия Мансфельда, которая объявила о своей верности Фридриху, но никому толком впрямую не подчиняется и просто бегает по стране и грабит. Испанцы воюют с Голландией, и в Германии им нужна только сухопутная линия связи с фронтом в обход Франции, поэтому они и держат Пфальц, который в этой линии ключевая область. Все прочее им пофигу. Голландцы хотят испанцев оттуда попереть, все остальное им тоже пофигу. Мятежный Фридрих хочет, как минимум, вернуть себе Пфальц, император Фердинанд хочет оторвать Фридриху, например, голову. Есть еще Максимилиан Баварский, который метит на владения Фридриха и его место в совете курфюрстов, поэтому поддерживает императора. Вот такой простенький клубок змей резвится в Германии.
Испанцы решили выйти из дурацкого и сложного положения, найдя компромисс. Идея состояла в следующем. Фридрих восстанавливается в Пфальце, отказывается от Богемии, а Испания выступает гарантом того, что империя не будет ему мстить, и того, что сам Фридрих будет вести себя хорошо. Этот план принадлежал испанскому «серому кардиналу», фавориту короля Оливаресу, и был, в общем-то, вполне хорош. Его должны были поддержать немецкие князья, дрожавшие за свою неприкосновенность и боявшиеся, что расправа над Фридрихом создаст прецедент. У императора не было бы особых оснований возражать (хотя император уже пообещал Пфальц Баварии за ее услуги при подавлении мятежа). Наконец, самой Испании и самому Фридриху план был выгоден. Однозначно перечеркивались только интересы Максимилиана Баварского, но он бы остался в изоляции и мог бы лишь громко обижаться. В общем, хороший был план. Проблема в том, что Фридрих закусил удила и ни на какое урегулирование не пошел.
У меня же были гораздо более прозаические хлопоты. Полк я сформировал и денег у меня теперь хватало на все мои хотелки. Вот только сохранить всё это я мог только присоединившись к кому то, кто был намного сильнее, и такой человек нашелся. Впрочем, он и никуда не терялся это был Альбрехт Валленштайн и как я не хотел работать на этого монстра, но выхода не было.
Альбрехт фон Валенштейн. Напомню, он начал путь к успеху с женитьбы на богатой старушке, а позже убежал из мятежной Моравии с полковой казной. С этого нехитрого капитала он начал строить собственную империю в империи. Когда из Богемии повыгоняли мятежников-протестантов, Валленштейн по дешевке скупил 66 крупных поместий, еще несколько владений получил за службу, и сейчас был, если смотреть по доступным ресурсам, имперским князем, формально будучи просто некрупным дворянином. Но главным ноу-хау Валленштейна, вынесшим его на передний край европейской политики, стал подход к войне как к настоящему серьезному бизнесу. На своих землях он оборудовал производство всего, что нужно для армии, от пороховых мельниц до суконных мануфактур. Это уже позволило бы хорошо нажиться на войне, но амбиции Валленштейна простирались дальше простого купи-продай. Требовалась финальная и главная часть механизма. Армия.
Валленштейн является к императору и заявляет, что может широким жестом достать ему из штанов пятьдесят тысяч наемников. На тот момент 20—25 тысяч — это уже была полноценная армия для решительных операций. Офигевший император интересуется, а чего Валленштейн за это попросит. Не беспокойтесь, ваше величество, армия вам выйдет со скидкой. Постой и пропитание мы обеспечим сами себе. Экипировку, ну, по крайней мере, часть, возьмем с собственных мануфактур. Валленштейн не сказал, но это было понятно, что и прибыль самому Валленштейну будет обеспечиваться силами Валленштейна же.
С точки зрения императора это была блестящая идея: денег тратить надо не так много, а армия возникает буквально из ничего. Единственное, он все-таки уменьшил масштаб, для начала Валленштейн сформировал 25-тысячную армию.
Валленштейн постепенно нарастил свою армию до 140 тысяч человек. Чтобы понимать масштаб явления. По тем временам 12—15 тысяч человек — уже полноценный самостоятельный корпус. 20—25 — эти ребята собираются на генеральное сражение. 30+ — это вставай, страна огромная, такая толпа собиралась за всю эту войну пару раз всего. То есть, Валленштейн мог вести, грубо говоря, четыре войны разом и еще иметь резерв. Где, спрашивается, он брал деньги? Император, конечно, давал субсидии, но не на 140 же тысяч. А все просто, он расквартировывал армии на тех землях, по которым шел. И обдирал их как липки. Вообще, он старался не то, чтобы не беспредельничать, но вносить в беспредел какую-то организацию и начала порядка. Солдатам платили жалование более-менее исправно, да и чего не платить, когда денег реально много. На города накладывались контрибуции, грабеж шел организованно. Другое дело, что когда у меня есть мушкет, а у тебя нет, то тут обстановка сама располагает к веселью. Вот как раз в это время война окончательно приняла чудный вид, который стал ее визитной карточкой. В одном городке бойцы перепились в подвальчике и начали палить из окошка по ногам прохожих. В какой-то деревне ландскнехты проводили натурные испытания мушкетов на хорошо зафиксированных крестьянах. Бюргеров ради смеха привязывали к лошадиным хвостам и пускались рысью. Сексуальное насилие стало частью повседневной жизни и сопровождалось адскими развлечениями, типа запихивания пороховых зарядов в интимные отверстия и поджигания задниц в буквальном смысле. Крестьяне ненавидели солдат, и, если те попадались малой группой или в одиночку, их жизнь становилась подобна детской рубашке — коротка и изгажена. На этом фоне во многих деревнях старались обзавестись оружием, поэтому рейды за провиантом напоминали небольшие военные операции: в деревеньке можно было наткнуться на что угодно, включая фальконет, спрятанный в амбаре. Понятно, что от организованной роты крестьяне не смогли бы отбиться, но вот маленький отряд мародеров рисковал тем, что порох в задницы запихнут уже им.
Глава 11
Переход под знамена Валленштейна был вынужденный, но давал и легализацию моего будущего полка и пока на тренировочных полигонах в моем имении / да пришлось прикупить имение, иначе не разместить солдатский лагерь/ гоняют новобранцев я с тремя ротами марширую приводить во владение Валленштейна одно из имений выкупленных из состава владений сожженных еретиков. Владельца поместья и земель сожгли как еретика и имущество конфисковали и затем владение было выкуплено Валленштейном, но пара ушлых соседей силой захватили поместье и замок и теперь не допускают управляющего к исполнению обязанностей. захватчики уповают на имперский суд и адвокатов. Они не поняли с кем связались этот хищник судиться не будет и вот мы и маршируем наводить конституционный порядок в отдельно взятом владении. С нами в колонне повозки святой инквизиции — чуют черные поживу и тот самый управляющий, прогнанный из замка.
Три роты — это почти шестьсот человек и по количеству солдат наш отряд больше, чем силы местных фрайхеров позарившихся на землю Альберта. Другое дело, что они могут укрыться в замке и придётся выковыривать этих героев из — за стен замка. Это всегда требует больших жертв и потому осада не самое любимое занятие наемников. Кроме этого, неприятного обстоятельства есть и другие — нельзя грабить крестьян и вообще надо вести себя прилично, мы не на чужой территории.
Роты маршируют за нами тянутся повозки с хлебом, кормами для лошадей и запасы для ведения боевых действий. Надо сделать всё очень быстро и без особых потерь это мое первое крупное сражение в качестве командира большого отряда. До этого все стычки и столкновения не выходили за рамки небольших тактических боев.
Очередной привал после дневного перехода. Дневной переход около пятнадцати километров очень задерживает обоз с этими медленными повозками и телегами. Но без припасов военных действий нельзя вести голодные солдаты начнут грабить окружающую местность что совсем не айс.
Лагерь разбивают капитально с установкой оборонительных заграждений и оградой лагеря. Мы уже близко к цели и возможно экспроприаторы рискнут напасть и помножить на ноль идущих восстановить статус-кво.
На ропот уставших солдат никто не обращает внимание, солдат всегда устал и всегда не хочет заниматься саперными работами, каждый солдат мнит себя равным благородным фрайхеррам и потому недовольство было, есть и всегда будет. Потому вперед с лопатой на перевес. недовольные могут занимать очередь на порку за невыполнение приказа. Именно палки дают лучший результат для поддержания дисциплины на достойном уровне. Вначале я пытался словом внушить почтение к приказам командиров — это было просто бессмысленно, каждый солдат — даже только надевший шлем уверен, что он сам лучше всех может командовать и ему совсем незачем подчинятся кому — либо. Пришлось отменить порядки 21 века и вернуться к хорошо известным методам и приемам воспитания солдат и поддержания дисциплины на достойном уровне. Сейчас порка стало редкостью — большинство солдат уже не рискуют пререкаться или обсуждать приказы командиров. Но всё равно находиться умники и желающие показать себя умнее старшего начальника потом вопят от боли и на некоторое время порядок восстанавливается.
Устройство лагеря скопировано с римского военного лагеря. Те же палатки и ограда вокруг. На территории лагеря по естественным надобностям только в специально отведенные места и это не мелочь как считают некоторые — дизентерия уносит больше жизней чем сражение. Потому у меня в ротах и порют тех, кто пьет из лужи или канавы. Вот только болезней мне не хватало.
Отбой и лагерь затихает. Семьи остались на базе и потому в лагере спокойно. Солдаты опять недовольны из лагеря нагнали местных жриц любви. Но это другая моя крайность — всемерная борьба с сифилисом. Основные переносчики — этого страшного заболевания, которое сейчас не излечивается именно они — проститутки. Попытка лечения сифилиса без антибиотиков вещь не очень перспективная. Сейчас эту болезнь лечат ртутью и конец лечения весьма предсказуем смерть пациента. Как известно ртуть — это яд. Но это известно мне — нынешние эскулапы на основе ртути выделывают множество лекарств и препаратов. Результат гарантирован — жалобщиков нет.
Память штука странная — вот сейчас вспомнил до того, как в СССР появились в промышленных масштабах антибиотики — сифилис лечили инъекциями молока. Инъекция дозы молока подкожно в мягкие ткани ноги и как следствие резкое повышение температуры и вроде бы помогало тем, кто выжил. Но в любом случае такое лечение имело место в советских госпиталях во время Великой Отечественной войны 1941 –1945 годах. Я-то знаю эти способы лечения из своего прошлого — много читал о войне. Здесь такой способ неизвестен. Вернусь на базу надо попробовать — лечение болезненное, но по крайней мере не летальное. Пушек у нас нет. Вещь эта — артиллерия очень дорогое удовольствие и пока у меня будет легкая полковая батарея.