Ардагаст и Братство Тьмы
Шрифт:
— Мы собрались идти на ненцев, когда Золотая Баба сказала брату: «Иди защищать мою гору, Ардагаст уже идёт», — сказал Зорни-отыр.
— Это твоему гусиному роду баба указывает, где воевать, — усмехнулся Лунг-отыр. — А я сам шаман, спросил Бога Войны, он сказал: иди к Золотой горе, помоги Ардагасту, солнечному отыру.
— Ты сильный шаман, — кивнул второй Зорни. — Я тоже. Только когда встал в истоках Ра колдовской туман — ни твои, ни мои духи пролететь не смогли, пока Золотая Баба не помогла туман рассеять. Моих предков исседонские шаманы научили Золотую
На арканах подвели Сагдева с Сораком. Вид у обоих был самый жалкий. Даже Сорак не думал уже о мести Солнце-Царю. При виде долины, заваленной телами великанов, царевича мучил стыд: что значила месть, приведшая его сюда, по сравнению с этой великой битвой, уподобившей людей богам! Как вернуться домой, бесславно погубив дружины? Отцы не дадут за них обоих выкупа, и будут правы. Сагдев не надеялся даже на Артимпасу, а Сорак уже думал, какую бы дерзость сказать Ардагасту, чтобы поплатиться за это жизнью, когда подошёл Хилиарх и, встав на спину коня, объявил собравшимся волю Матери Мира. Ардагаст обвёл взглядом воинов пяти племён.
— Я не великий царь народов по обе стороны Урала и не могу вам приказывать. Я не стану приказывать даже вам, моя верная дружина. С такой победой никому не стыдно вернуться, а золота и самоцветов каждый из вас возьмёт сколько хочет — вы слышали. Мы отстояли Золотую гору от нечисти, но Белый остров ещё нужнее всем нашим племенам, всем добрым людям. Солнечные воины с Белого острова защищают весь земной мир, должны же и мы, смертные, им хоть раз помочь? — Он возвысил голос. — Кто из вас хочет дойти Путём Солнца до края света, до Ледяного моря ради одной святой славы, ради Огненной Правды — поднимите оружие! Остальные — отойдите в сторону!
Он первым поднял меч и Колаксаеву Чашу, из которой призывно ударил вверх золотой луч. Следом обнажил свою огромную кханду индиец, выкрикнув: «Харе Кришна!» И тогда взметнулся к небу железный лес из мечей и копий. Воинственные крики огласили долину. В сторону не отъехал никто. Лишь седобородый Распараган, когда крики стихли, рассудительно произнёс:
— Все хотят идти, но все ли смогут? Я слишком стар для такого похода. И кто-то должен защищать земли наших племён. Здесь ведь не великое царство Фарзоя.
— Манжары пойдут на север, — сказал Лунг-отыр. — Мы до моря, до устья Оби добирались и за Урал тоже ходили.
— Если нужно, восточные росы защитят ваши городки, — кивнул Распараган.
Санаг в нерешительности потирал бритый затылок. Зарина чарующим голосом обратилась к нему:
— Милый, если пойдёшь на север, то и я с тобой. Но что будет с детьми, со всей землёй аргиппеев, если Роксанак сговорится с сарматами царскими или ещё с кем-нибудь?
— Я воевода, меня племя так далеко не посылало, — вздохнул Ядыгар.
Многие воины недовольно зашумели, заспорили между собой.
— Половина моей дружины погибла, — сказал Ардагаст. — Вместо них я возьму воинов из всех ваших племён, а ваши вожди помогут мне отобрать лучших.
Хорошо разбираясь в людях и воинах, Зореславич быстро выбрал лучших из аргиппеев и удмуртов, восточных росов и манжар. С ним не спорили. Все смотрели на него так, словно он был великим царём, посылающим воинов туда, где они нужнее всего царству. Наконец он остановил взгляд на пленных царевичах:
— Вы с вашими дружинниками тоже пойдёте со мной. Это и будет ваш выкуп мне и богам. Чтобы поняли хоть на краю света, для чего воин рождается в этом мире!
Сагдев поднял голову и улыбнулся. Артимпаса всё-таки не оставила его. Глядя на друга, приободрился и Сорак.
Потом грифоны повели воинов в пещеры под Золотой горой. На всех хватило золотых и серебряных самородков, малахита и яшмы, изумрудов, топазов, аметистов...
Взяли и на погибших. Самую же большую долю получил Ардагаст. Но те, кто уходил на север, оставили свою долю на хранение: манжары — Распарагану, а росы — Ядыгару. В таком походе сокровища могли быть лишь обузой.
В долине воины готовили всё для тризны и погребения павших. А в пещере Аристея Вышата, Хилиарх, обе волхвини и Зорни-шаман обсуждали с хозяином разные магические тайны.
— Бесов мы тут видели множество, хотя и не сто тысяч. Ну а где же сто тысяч фраваши? — спросил Хилиарх.
— Фраваши? Так ведь это духи — хранители людей. Мы, эллины, зовём их даймонами, римляне — гениями, а венеды — рожаницами. Своя фраваши есть у каждого. И если мы здесь сражались, не отступили и даже победили — значит, наши фраваши никуда не делись, — улыбнулся Аристей.
— И не только наши. Мне было некогда приглядываться, только я духовным зрением заметила рожаницу Лютослава, моего первого мужа, — добавила Лютица.
— А я — его самого. И ещё много духов воинов: и с железными мечами, и с бронзовыми секирами... Мы-то с видимой нечистью бились, а они с невидимой. Её, проклятой, ещё больше, чем видимой, налетело, — сказал Вышата.
А на склоне горы, обхватив руками колени, с безучастным видом сидела Ларишка. Ардагаст сел рядом:
— Устала? Думали, до края света дошли, а здесь только середина...
— Что они с нами делают, боги эти! — тяжело вздохнула царица. — Так бы мы ещё до полюдья [24] домой вернулись, а теперь... Детям с Добряной хорошо, но вот Ардафарн... С ним построже надо. А Доброслав осенью всегда болеет. Милана хорошо лечит, только она сейчас с нами...
Зореславич достал нож Ардафарна, своего старшего сына:
— Я этот ножик обещал на Золотой горе оставить вместо стрелы Абариса. Значит, оставлю на Священном острове. А домой вернёмся к Святкам. Отпразднуем хорошенько и поедем по снежку догонять полюдье. — Он обнял жену за плечи. — Помнишь, мы уже шли через эти горы, только с востока? И не было у нас никакого царства, кроме дружины в двадцать воинов.
24
Полюдье — регулярные поездки князя за данью.