Ардагаст и Братство Тьмы
Шрифт:
— И тебе... нам уже тогда было больше всех нужно. Не так славы, как самих подвигов.
— Конечно! — рассмеялся он. — Нам много нужно — весь этот мир! Каким бы он стал, если бы мы тогда не отстояли Аркаим от этого мага Чжу и двух мёртвых царей?
— До сих пор небось злятся: он на земле, а они в пекле, — улыбнулась Ларишка. — А сколько друзей мы тогда нашли: Распараган, оба отыра... Хорошо, что снова собрались! С ними и на край света не страшно идти.
— Вот мы и пойдём — до самого Ледяного моря. Чтобы и там лиходеям от нас покоя не было. И будет тогда нам веселье, а им горе! Для них ведь горе — это когда зла творить не дают.
А на вершине
— И будут люди славить за победу меня, Мать Богов. А что я сделала? Пряталась в пещере да под конец, когда Ветродуй вымотался, поднялась на небо и повернула солнечную колесницу.
— Не прибедняйся. Ты же Мать Сыра Земля, от тебя им всем силы в бою прибывало. А я волхвам чарами помог, а то бы не выстояли. Далеко им всё-таки до древних пещерных колдунов!
Старичок помолчал, деловито оглядел склоны горы и низины, усеянные громадными трупами, и сказал:
— Грифоны сами не управятся. Придётся зверей побольше кликнуть, чтобы всё убрали. Не то будет здесь не продохнуть, хоть нынче и не лето... Ну и мир создали наши детки! А ведь когда-то его не было. Море без края, а над ним только мы: ты — Солнце, я — Месяц. Да в море — Змей Глубин. Это потом ты стала Землёй и Хозяйкой этой горы, я — Хозяином Зверей, скотным богом... Когда всё это наши дети сотворили. Нет, не хотел бы я, чтобы этот мир погиб! Кто мы тогда будем?
В далёкой жаркой Эдессе маг в чёрной с серебром хламиде отвёл взгляд от серебряного зеркала. На его лице играла презрительная усмешка. Эти варвары думают, что их подвиги в дебрях Скифии могут изменить судьбы мира! Нет, эти судьбы решаются здесь, в Империи. Легионы ещё дойдут до Урала, до самых Рипеев. Если будет покончено с ленивой и трусливой династией Флавиев и на престол воссядет лучший из императоров — Клавдий Нерон. Завтра его войска выступают к Евфрату. А этот рос с его тупыми рубаками и невежественными колдунами сгинет в ледяной пустыне, и стрела Абариса достанется другому. Только бы росы или ещё какая-нибудь сарматская орда не перешли границу и не вмешались в усобицу на юге. Тогда их мечи и чары скифских колдунов лягут на чашу Братства Солнца.
— Превосходно! Словно вернулись времена Геракла. Клянусь Солнцем, люди, особенно варвары, гораздо лучше, чем я о них думал!
Аполлоний из Тианы движением руки убрал изображение далёкой горы с магического зеркала и откинулся на спинку кресла. Взгляд его сиял радостным торжеством.
— Многие скажут: пошли бы варвары дальше на север, если бы грифоны не осыпали их сокровищами? — заметил Иосиф.
— А разве могут Светлые боги или их птицы быть неблагодарными?
Мудрец взглянул на расстеленную на столе карту, и взгляд его помрачнел.
— Рука Тьмы тянется к самому Белому острову, а все силы Братства — здесь, в Сирии! Да, только мы можем остановить ту страшную силу, которую Братство Тьмы почерпнуло из недр Везувия. А там, на севере, — вся надежда на Аристея, Вышату и Ардагаста с его храбрыми росами.
Ардагаст, Ларишка, Ардагунда и Вышата сидели над Колаксаевой Чашей, наполненной водой из солнечной Pa-реки. Из чаши на них смотрело лицо матери, усталое, но довольное. Тёмные волосы Саумарон, царицы Исседона, падали на плечи из-под шлема, плечи покрывал тёплый плащ, а грудь — заиндевевшая кальчуга.
— Я рада за вас, дети. Видите, Мать Мира не оставляет вас. Ведь вы защитили её дом, а значит — весь мир... А у нас тут тоже война. С севера идут шулмусы и мангусы, что вырвались из нижнего мира. Два ваших брата бьются против них рядом с воинами Белого острова и гуннскими батырами. С юга навстречу нечисти идут ханьцы. Недавно они совсем было ушли из нашего края, но полководцу Бань Чао даже воля Сына Неба не указ... Мой муж повёл войско против них. А мы с вашей сестрой и небольшой дружиной стережём перевал в Небесных горах [25] . Здесь ветер, снег, лавины — все горные демоны словно с цепи сорвались. Ваша сестричка зарубила троих. А ещё дракон — сразу видно, ханьский — загнал нас в расщелину, хотел огнём сжечь. Если бы не чары Ли Цзы... Он один из двенадцати мудрецов великого ашрама [26] Солнца в Индии.
25
Небесные горы — Тяньшань.
26
Ашрам — обитель мудрецов-отшельников (инд.).
— Помню, — кивнул Ардагаст. — Без них мы не победили бы под Таксилой, когда Стратон, выкормыш жрецов Шивы, обрушил на нас оружие богов.
— Такой же бой идёт сейчас на Евфрате. Братство Тьмы воскресило Нерона, и остановить их некому, кроме Братства Солнца, — сказал Вышата.
— Там Нерон, а здесь Бань Чао на чёрном коне-демоне. Два «потрясателя вселенной», и обоим подавай весь мир. Если оба победят сейчас, то пойдут навстречу друг другу... — Голос Саумарон дрогнул.
— ...И обратят всё в пустыню, — закончил Вышата. — Рвутся править миром, а ими самими правят чёрные колдуны — Валент и Чжу-фанши, а теми — Чернобог! По всему миру идёт битва — великая битва Света и Тьмы...
— Мы хотя бы знаем своё место в этой битве. А иные твои родичи, мама, сейчас думают об одном — раньше нас дорваться до стрелы Абариса! — резко сказала Ардагунда.
— Это и твои родичи, доченька, — мягко ответила Саумарон. — Они такие же росы, как и мы. И судить о нашем племени будут и по вам, и по ним. Помните об этом на краю света. И пусть не оставит вас Мать Мира, как бы она ни звалась в той земле!
Глава 3
ШАМАНЫ-РАЗБОЙНИКИ
Чёрные Медведи уходили на север долиной Юрюзани. Всадники в чёрных шкурах угрюмо молчали. Угрюмы и злы были и их предводители. Ругался вполголоса Шумила, ворчал по-медвежьи его брат. Рассчитывали обрушиться на уцелевших под Золотой горой росов, а вместо этого пришлось отступать без славы, без боя. Словно души погибших росичей вселяются во всех этих удмуртов, аргиппеев, манжар! Или сама Мать Сыра Земля родит новых воинов Ардагасту. Одна надежда теперь: соединиться с могучими чёрными шаманами Корт-Айкой и Яг-мортом. У них не только чары, но и свои разбойные дружины, что держат в страхе всё племя, живущее у слияния Камы и Чусовой и зовущее себя «пермяками» — «лесными людьми», а ещё — коми. Любят они свои леса, и по-разному их зовут. Еловый лес на холмах — «парма», сосновый — «яг». «Парма-эк», пермяк — лесной человек. «Яг-морт» — тоже лесной человек, только дикий, волосатый.