Ардагаст и Братство Тьмы
Шрифт:
А сверху явственно доносились шум, крики. Ардагаст стал перебирать ремень ещё быстрее. И тут возле зубца выросла волосатая громада. Сюдбя-великан, сразу поняв, в чём дело, злобно заворчал, отбросил труп тунгака и нагнулся, чтобы разорвать аркан. Стрела Хаторо попала в его широкую грудь, но застряла в могучих мышцах. Взревев, сюдбя рванул стрелу. За это время Зореславич, держась одной рукой за скользкий намокший ремень, успел другой вынуть Колаксаеву Чашу из сумки у пояса и направить золотой луч в лицо великану. Островерхая голова сюдбя обратилась в обугленный череп, и косматая туша полетела вниз, задев по дороге Ларишку и едва не опрокинув одну из байдар. Ардагаст
Сагдев со своим отрядом шли бодро и весело, не подозревая о том, что творилось возле Мыса Идолов. Лишь под конец пути погода испортилась. Воины с удивлением прислушивались к раскатам грома. Но вот впереди загорелась ещё одна огненная арка. За ней даже сквозь снег с дождём были видны истуканы и среди них самый большой — Чернущий Идол. А за ними — уходящий в небо чёрный столб. Сагдев выхватил меч. Вот он, час подвига!
— Воины, вперёд! Мара!
Магия Або надёжно прикрывала волшебный путь от хищного духовного взора Чёрного Быка. Колдун заметил новых врагов лишь тогда, когда они, словно возникнув из воздуха, устремились к святилищу. Опешившие бесы и великаны падали, пронзённые стрелами и копьями, зарубленные на месте мечами. Паридэ-Хабт резко обернулся. Он сразу понял: среди напавших ни одного шамана. И эти глупые вояки смеют бросаться на него, Чёрного Быка? Да он их прогонит, как стаю собак, в тундру одним только заклятием страха!
Железным клином, хотя и не конным, сарматы в своих доспехах врезались в толпу нечисти. Следом спешили сииртя, засыпали врагов стрелами, кололи копьями. Сагдев весело и ловко уходил от неуклюжих ударов дубин, длинным мечом отсекал руки тунгакам, сносил уродливые головы. Сюдбя на белом медведе вырос перед ним. Какой-то северянин всадил в медведя копьё, и волосатый великан оказался на земле. Его дубина тут же размозжила голову сииртя. Но меч царевича уже рассёк толстую шею сюдбя. Сагдев шагнул вперёд и увидел перед собой шамана с деревянной совой и оленьими рогами на шапке.
Сильное колдовство требует времени, и защититься чарами от одного врага легче, чем заворожить много людей сразу. И Чёрный Бык обрушил на дерзкого молодого сармата заклятие, предназначавшееся всему его отряду.
Прожив неполную четверть века, Сагдев уже видел смерть во многих обличьях: медведей и тигров, боевых слонов и парфянской конницы, закованной в сталь, а в последние месяцы — ещё и Симурга, людей незнаемых, сюдбя-великанов, змееволосой горгоны. Но сейчас... Всё пропало: заснеженная тундра, верная дружина, враги-бесы, сильные, злобные, но понятные. Вместо них царевича окружил полумрак. И из этого полумрака тянулись к нему лапы со стальными когтями, острыми, как бритвы, змеиные головы с источающими жёлтый яд клыками, железные клювы. И нельзя было понять, что это — морок или вызванные шаманом духи, от которого из чудищ ждать смерти. Лишь один просвет был в полутьме. Оттуда на Сагдева глядело злорадное, безжалостное лицо старухи, обрамленное длинными седыми космами. Могучая, грозная, восседала она на чёрном, как ночь, коне и сжимала в руке боевой молот.
Страх сковал молодого сармата. Страх не смерти, а неведения. Ведь он был воин, а не колдун, знающий все тёмные миры и их обитателей. Да в этом ли он мире или там, откуда без чар не вернёшься? Жив он ещё или мёртв? Тело его или душа погибнут сейчас? Неведомо откуда звучал властный, беспощадный голос:
— Вот Артимпаса, которой ты молишься, воин. Ты в её царстве. Никто тебя отсюда не выведет, только я — Чёрный Бык, великий шаман Нга. Оружие брось, на колени стань, пояс на шею повесь — тогда жив будешь.
Артимпаса? Та, что давала ему и его отцу Роксагу удачу в войне и любви? Но ведь он видел её в долине Дайка, у Золотой горы — грозную и прекрасную воительницу. И Сагдеву вспомнились слова Лютицы: «Есть две Артимпасы, две богини войны и смерти: старая и молодая. Мы их зовём Ягой и Мораной. Яга несёт лишь зиму и смерть, Морана — ещё и весну, жизнь, воскресение. Кто из вас, сарматов, идёт на войну ради зла и молится Артимпасе, того слышит Яга. Кто же идёт воевать за правду, того слышит молодая богиня, сестра и жена Солнца». Ледяные цепи страха вдруг ослабли, и с уст царевича сорвался крик: «Артимпаса-а-а!» Он не думал в этот миг ни о славе, ни о добыче — лишь о том, чтобы очистить землю от всей этой шайки, способной обратить Священный остров в земное пекло.
Образ старухи воительницы померк, и вместо неё Сагдев увидел молодую черноволосую всадницу в красном плаще, с бледным, но прекрасным лицом. Голос её был спокоен и приветлив:
— Я здесь, воин Сагдев. А старухе сейчас не до тебя. Её гоняет молниями по тундре небесная грозовая дружина. А вот твой враг.
Стена мрака и чудовищ в одном месте раздвинулась, и сармат увидел перед собой шамана в чёрной малице. Но голова у того была чёрная, бычья, ветвистые рога сияли мертвенным светом, а на голове восседала сова с горящими зелёными глазами. Царевич лихо рассмеялся:
— Снова морочишь? Я знаю, ты не бог, ты — только колдун!
Твёрдой рукой Сагдев послал меч вперёд, в грудь шамана. И тут же зажмурился от неяркого, но привычного дневного света. Полутьма со всеми её чудищами мигом развеялась. Руку с мечом тянула к земле тяжесть трупа. Голова у трупа была обычная, человеческая. Царевич высвободил клинок. Потом одним ударом отсёк мертвецу голову и высоко поднял её за длинные полуседые волосы. Другой рукой он поднял к небу меч, а на нём — шаманскую шапку с рогами и совой.
— Воины! Чёрный Бык мёртв! Слава Артимпасе!
Появись Ардагаст на мысу раньше Сагдева, Паридэ-Хабт обрушил бы на царя чары гораздо более сильные. Но царевич роксоланов первым столкнулся с шаманом. Ардагаст заметил их схватку, но поспешил в другую сторону — туда, где из провала тянулся в небо чёрный столб. Двое вставших на дороге тунгаков упали — один с выжженной грудной клеткой, другой — с обугленной головой. Царь наотмашь ударил золотым лучом по чёрному стволу. Сияющий клинок легко вошёл в черноту, но затем словно завяз в ней. Зореславич видел и чувствовал, что перед ним — всего лишь туман. Но туман этот был вязок, словно густая смола. Приходилось напрягать все силы, чтобы понемногу разрезать его.
А тунгаки с воем и лаем уже бежали к столбу. На пути их встала Ларишка. Без шлема, с растрёпанными волосами, царица вертелась вихрем, отбиваясь махайрой и акинаком от полудюжины врагов. Вскоре на помощь ей пришёл Сорак с акинаком и мечом, и четыре клинка засверкали молниями, преграждая бесам дорогу к Солнце-Царю. А ненцы уже заметили новых врагов. С десяток летунов поднялось в воздух. Хан-Хаденгота не видел Ардагаста из-за столба, а то бы сам полетел, чтобы сразить своего главного врага. Зато Зореславича увидели его воины, стоявшие внизу на льду. Приветственные крики росов, манжар, сииртя разнеслись над замерзшим проливом, и это придало новые силы царю. С огромными усилиями шёл он вдоль края провала, разрезая проклятый столб, пока наконец золотой луч не вышел из черноты полностью. И в тот же миг сам зловещий столб рассеялся, будто унесённый ветром.