Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!
Шрифт:
— Договорились. А замок в его двери вовсе не нужен. Порой мне кажется, Марджи, что Люк — единственный здесь человек, пребывающий в здравом уме. И лучше всех приспособленный к жизни, не говоря уж о том, что зарабатывает побольше прочих. Вы что-нибудь знаете о его новой книге?
— Он говорил, что сюжет ее будет разворачиваться в Таосе, штат Нью-Мексико, кажется, в тысяча восемьсот сорок седьмом году. И что ему придется немного порыться в библиотеке.
— Убийство губернатора Рента? Безумно интересный период. Я смогу помочь Люку: у меня есть несколько книг, которые ему
— Превосходно. Это избавит меня от похода в библиотеку или книжный магазин. Ну что ж…
Марджи встала и потянулась за пакетом, но потом передумала и снова села.
— Доктор, я хотела бы с вами поговорить еще об одном. А этот конверт может подождать несколько минут. Разве что вы…
— Говорите, Марджи. Я свободен как никогда. Даже марсиан поблизости нет.
Он на всякий случай огляделся. Их действительно не было.
— Доктор, о чем думает Люк на самом деле? Мне пока удавалось обходить эту тему, но ведь так будет не всегда. А если марсиане появятся во время разговора… словом, я должна знать, как мне быть. Люк знает, что я вижу и слышу марсиан. Иногда мне не удается сдержаться при виде их. Я обязательно гашу свет и вставляю в уши пробки, когда… гм-м…
— Когда темнота и заткнутые уши показаны, — подсказал врач.
— Вот именно. Но он знает, что я вижу их и слышу, а он — нет. Не думает ли он, что я ненормальна? Что все спятили, кроме Люка Деверо? Как вы считаете?
Доктор Снайдер снял очки и тщательно протер стекла.
— Это очень трудный вопрос, Марджи.
— Потому что вы не знаете ответа или потому что это трудно объяснить?
— И то и другое. В первые дни я не раз говорил с Люком. Он был слегка не в себе, можно даже сказать, несколько более чем слегка. Марсиан нет — это он знал точно. У него было то ли расстройство психики, то ли просто галлюцинации, вот он их и видел. Однако он не мог объяснить — коль скоро все прочие люди тоже галлюцинируют, — почему он выздоровел, а остальные — нет.
— Но… тогда, он должен думать, что все мы сошли с ума.
— Вы верите в духов, Марджи? Конечно, нет. Но это совершенно другое дело. Верящие в духов — это просто люди, наделенные богатым воображением, которым кажется, что они повсюду видят марсиан.
— Но… ведь все видят марсиан. Кроме него.
Доктор Снайдер пожал плечами.
— Тем не менее он рассуждает именно так. Аналогия с духами — его идея, а не моя, и в определенном смысле она хороша. Так сложилось, что некоторые мои друзья убеждены, будто видят духов. Вряд ли это значит, что они спятили, потому что я духов не вижу или не могу видеть. А может, просто не хочу.
— Однако… духов нельзя заснять, нельзя записать их голоса.
— Люди верят, будто делают и то и другое. Вы явно читали маловато книг по психологии. Это не значит, что вы непременно должны были их читать, я просто обращаю ваше внимание, что аналогия с духами не лишена смысла.
— Значит, вы хотите сказать, что Люк вовсе не болен психически?
— Разумеется, болен. Или это так, или все остальные спятили, включая вас и меня. А в это я уж никак не могу поверить.
Марджи вздохнула.
— Боюсь, это мне мало поможет, если Люк когда-нибудь захочет поговорить со мной об этом.
— Он может никогда не захотеть. Со мной он говорил, пожалуй, неохотно. Если вам повезет больше, позвольте говорить ему, а сами просто слушайте. Не нужно никаких дискуссий. И боже вас упаси относиться к нему снисходительно. Но если заметите в Люке какую-то перемену или если он начнет по-другому вести себя, пожалуйста, дайте мне знать.
— Хорошо. Только зачем это, если вы не собираетесь его лечить?
— Зачем? — Доктор Снайдер нахмурился. — Моя дорогая Марджи, ваш муж безумен. В данный момент он подвержен весьма удобной форме безумия; Люк, вероятно, самый счастливый человек на Земле. Но что будет, если форма его безумия переменится?
— А разве паранойя может перейти во что-то другое?
Психиатр развел руками.
— Я все время забываю, что вы не дилетант. Нужно сказать, что его систематизированная иллюзия может приобрести иную, куда менее удобную форму.
— Например, он снова поверит в марсиан и усомнится в реальности людей?
Доктор Снайдер улыбнулся.
— Ну-у, не так резко, моя дорогая. Но вполне возможно… — Улыбка исчезла с его лица. — Словом, он может усомниться и в тех и в других.
— Вы, конечно, шутите?
— Нет, не шучу. Это вполне обычная форма паранойи. И если уж зашла об этом речь, форма веры, исповедуемой многими психически больными. Вы слыхали о солипсизме?
— Мне встречалось это слово.
— Оно латинское, solus — единственный, и ipse — сам. Это признание своего «я» единственной реальностью. Логическое следствие рассуждения, начинающегося с «Cogito, ergo sum» — «мыслю, следовательно существую», — а кончающегося констатацией невозможности сделать хотя бы шаг дальше. Вера, что мир вокруг тебя и все люди, кроме тебя самого, — просто плод твоего воображения.
Марджи рассмеялась.
— Теперь я вспомнила. Я слышала об этом в колледже.
— Многие однажды задумываются над этим, пусть даже и не всерьез. Вера соблазнительная и совершенно неопровержимая. Однако для параноика это готовая иллюзия, которую незачем даже упорядочивать или хотя бы обосновывать. А поскольку Люк уже не верит в марсиан, переход в эту веру может оказаться следующим шагом.
— Вы допускаете, что он может сделать этот шаг?
— Все возможно, моя дорогая. Мы в состоянии лишь внимательно наблюдать и быть готовыми к изменению, заранее отмечая признаки его приближения. А вы находитесь в самом лучшем положении, чтобы заметить первое предупреждение.
— Понимаю, доктор. Я буду осторожна. И спасибо вам за все.
Марджи вновь встала. На этот раз она взяла пакет и вышла.
Доктор Снайдер смотрел ей вслед. Потом какое-то время сидел неподвижно, глядя на дверь, за которой исчезла Марджи. Он дышал чаще, чем обычно.
«Чертов Деверо, — сказал он себе. — Нечувствительный к марсианам и женатый на такой женщине. Никто не должен иметь столько счастья разом, это просто нечестно».
Его собственная жена… впрочем, сейчас он предпочитал не думать о своей жене.