Арес
Шрифт:
– Мне так раньше тоже казалось. Но потом… когда на меня упало дерево… я начал кое-что подозревать.
– Что? При чем тут дерево? – В голосе лесоруба было недоумение.
– Все началось с него, отец. Вот подумай сам. Огромное дерево падает на человека. Бьет его по голове. Может ли он выжить после этого? Ну, сомневаюсь. А я выжил! И не просто выжил, а болел совсем недолго!
– И что?
– Как что? После этого я заподозрил, что тут все не так просто. И решил проверить.
– Проверить?
– Ну да, отец. Ты же помнишь, что я несколько раз ходил на эту поляну?
Лесоруб смотрел на Ролта широко открытыми глазами. Потом отвернулся и начал осматривать поляну. Он даже присел, чтобы потрогать траву под ногами. Все выглядело нормальным.
– Но, Ролт, тут же нет ничего особенного!
– Нет. Но я-то здесь выздоравливаю!
Это был несомненный факт, который нечем опровергнуть. Лесоруб еще раз осмотрелся и нерешительно спросил:
– А это место только тебе помогает или кому-нибудь еще?
– Думаю, что только мне, – серьезно ответил Виктор. – Ведь только я чувствую здесь прилив сил. Ты не чувствуешь, не так ли?
Кушарь прислушался к себе:
– Да нет вроде.
– Ну вот. Тогда все правильно.
Лесоруб нахмурился. Он решительно не понимал, что происходит, ему не хотелось верить в странное объяснение, данное сыном, но ничего другого просто не было.
– А что мы скажем в замке? – поинтересовался Кушарь после небольшого раздумья. – Расскажем им… как есть?
– Ну что ты, отец, – горячо возразил Виктор. – Разве можно говорить об этом? О полянке и прочем… Уверен, что господин барон решит расследовать, что и как… Еще запретит мне сюда приходить. Нет. Мы скажем другое.
– Что?
– Что я выздоровел своим ходом.
– Но…
– Вот послушай, что я придумал. Мы возвращаемся в замок вечером. Я еду на телеге… лежу. По-прежнему смертельно болен, но почему-то не умер. И завтра не умираю, и послезавтра… И раз так, то понятно, что выздоравливаю!
Кушарь обескураженно покачал головой. Когда он был чем-то расстроен или удивлен, его многочисленные морщины становились резче.
– Да, это хорошо. – Он был вынужден согласиться. – В это все поверят. А долго болеть собираешься?
– Неделю примерно.
– Неделю?! Так у тебя же переломы! Ну были…
Вот именно в этом заключалась слабость плана Виктора. Он не хотел долго болеть и торопился изучить небольшой подарок, который получил от Ареса. Не желал также и рассказывать никому правду. Включая Кушаря. Арес высказался определенно на этот счет: время не пришло, и в случае чего от спешки вреда будет больше, чем пользы. Раннее обнаружение себя противоречило намерениям пришлого бога.
– Это мы потом решим, отец, когда придет время выздоравливать. Объявим, что существует какое-нибудь целебное средство или что-то вроде этого. Конечно, нужно сделать так, чтобы звучало достоверно. Но у меня будет целая неделя, чтобы все обдумать. Главное – лекаря ко мне не подпускать, если он вдруг решит полюбопытствовать.
Конечно, Кушарь замечал и раньше, как переменился его сын, но чтобы так… Чтобы придумать с ходу более-менее разумное объяснение невероятному событию… Это поразило лесоруба чуть ли не больше, чем чудесное выздоровление. Ему казалось, что перед ним совсем другой человек.
Поверил ли он в объяснение о поляне? Не совсем. Здравый смысл пожилого человека подсказывал ему, что здесь что-то не так. Как поляна сама по себе может кого-то излечить? Чепуха. Но, с другой стороны, возможно, здесь скрывается такая тайна, о которой лучше не расспрашивать. Тем более на этой самой поляне. Может быть, потом что-то прояснится, а сейчас разумнее сделать вид, что поверил. Но в любом случае Кушарь был безумно рад, что не потерял своего единственного сына.
– Я тут еще побуду, отец, – сообщил Виктор. – А ты, может быть, пойдешь к телеге? Нельзя ведь ее бросать около дороги. Вдруг украдут. А вечером вместе поедем. С тобой пойти не могу, а не то увидит кто.
– Но ты можешь просто полежать на телеге, – возразил Кушарь. Ему не очень-то хотелось сейчас расставаться с сыном.
– Успею еще належаться. Целая неделя впереди. Кстати, ты не мог бы мне дать топор? – Виктор кивнул на небольшой топорик, торчащий из-за пояса лесоруба.
– Зачем тебе? – поинтересовался Кушарь.
– Сгодится для чего-нибудь. Что мне тут без дела ошиваться?
Виктор еще немного поговорил с лесорубом, а потом, когда тот ушел, нагнулся и поднял оброненное бревно.
– Все же оно тонковато, – сказал он. – Да и суховато. Наверное, придется другой сук срубить.
– Решай сам, – отозвался невидимый голос. – Ты же считаешь, что справишься.
– Ролт – просто мастер по дереву, Арес, – ответил Виктор. – С этим обычным топориком он мог вырубить все что угодно. Думаю, у меня получится. А сходство какое требуется?
– Что значит какое? Сходство должно быть. Я не требую абсолютного, но хотя бы примерно. Чтобы меня можно было узнать. Будь у меня больше сил, было бы достаточно любой хорошо сделанной статуи с атрибутами и надписями. Но сейчас мне нужно сходство – так проще будет перемещаться.
– А размер? Вот такая высота достаточна? – Антипов широко развел руки.
– Да. Хотя чем выше, тем лучше.
«Ну конечно, он хочет метра три-четыре, господин скульптор из Родоса, – подумал Виктор. – Но такого размаха я просто не потяну. Метр – вот мой предел, и то придется несколько часов проваландаться. Надо думать, до заката закончу».
Однако Антипов рьяно взялся за дело. Прежнее бревно, которое он нашел в лесу, было отброшено, зато обнаружился подходящий сук. Виктор быстро срубил его, удалил ненужные ветки и начал свою деятельность в этом мире в качестве художника. Он специально отошел подальше от поляны, прежде всего за тем, чтобы Кушарь, если вдруг вернется туда, не смог понять, чем Ролт занимается, но также и для того, чтобы и Арес не видел хода процесса. Виктор, несмотря на решительные заверения заказчика в успехе, отнюдь не был полон надежд на благополучный исход. Это была его первая серьезная творческая работа в качестве скульптора.