— Иногда приходится пожалеть, что ты не честный человек. Вот так, в один зимний вечер, Арсен Люпэн рассказал мне историю своего ареста. Перипетии происшествий, о которых
я когда-нибудь напишу, протянули между нами нити… дружбы, можно ли так сказать? Да, смею верить, Арсен Люпэн оказал мне честь своею дружбой, и по велению дружбы порой неожиданно появляется у меня, внося в тишину моего рабочего кабинета молодую жизне — радостность, доброе настроение человека, которому судьба уготовила только милости и улыбки. Его портрет? Как мог бы я его изобразить? Я видел Арсена Люпэна раз двадцать, и двадцать раз передо мной представал другой человек… либо, скорее, все тот же, от которого двадцать разных зеркал донесли до меня столько же искаженных отражений. В каждом были другие глаза, особые очертания фигуры, свойственные только данному образу жесты, силуэт, характер…
— Я и сам, — сказал он мне как-то, — не ведаю уже толком, кто я такой; глядя в зеркало,
не узнаю уже самого себя… Это, конечно, была шутка, рожденная парадоксом. Но не без правды для тех, кто встречался с ним и знает его бесконечные возможности, его терпеливость, искусство преображения, его чудодейственную способность менять в себе все, вплоть до пропорций лица, до взаимного соотношения отдельных черт.
— Почему, — спрашивает он иногда, — у меня должна быть какая-нибудь определенная внешность? Что мешает человеку избежать опасности обладать неизменной личностью? Мои дела достаточно свидетельствуют о том, кто я есть. И уточняет, не без гордости:
— Тем лучше, если никто не может с уверенностью сказать: «перед нами — Арсен Люпэн». Главное, чтобы могли заявить без боязни ошибиться: это сделал Арсен Люпэн. Ряд его дел, некоторые из его приключений я и пытаюсь восстановить по тем признаниям, которые он благоволил мне доверить в долгие зимние вечера в тишине моего рабочего кабинета.