Аргентина: Квентин
Шрифт:
— Помолись за грешницу, Квентин!
Помолись за грешницу…
3
Доклад назывался «Фольклорные традиции Южной Франции франкофонного населения США (на материале штата Луизиана)». Десять страниц, пятнадцать минут чтения в среднем темпе. Четко, ясно, с должным выражением, не перевирая мудреные термины.
— Хоть актрисулю с Бродвея приглашай, пусть уроки тебе дает, — наставительно заметил шеф, закуривая дешевую гаванскую сигару. — Но чтобы, Перри, все прониклись и вопросов потом не задавали. А станут задавать —
Южная Франция, департамент Савойя, маленький городок Салланш[84]. Посланец Фонда адмирала Фаррагута спешит на фольклорный фестиваль «Лето древней Окситании[85]», в рамках которого проводится научная конференция.
…И снова купе, неяркий свет ночника, редкие огоньки за окном. Попутчики, трое шумных подвыпивших парней, сошли на предыдущей станции. Тихо, спокойно, только привычный стук вагонных колес и резкие свистки встречных паровозов.
С докладом Уолтер разобрался еще в Нью-Йорке. Трижды прочел, разбирая каждый абзац и всяко поминая неведомого автора, после чего оторвал Джона Рузвельта Перри-младшего от беседы с кроликом и поставил по стойке «смирно».
Продекламировал. Вопросов по содержанию задавать не стал, пожалел. И без того племянник весь вечер был задумчив и смотрел странно.
Научная конференция молодого человека совершенно не смущала. Приедет, взойдет на кафедру, сделает строгое лицо, как у полковника перед взводом новобранцев. Фольклорные традиции! Ему бы такие проблемы. Вот напугать Антонио Строцци, чемпиона и полковника…
Как? Чем?!
За окном прогрохотал очередной встречный состав, товарняк, долгий ряд темных теней-вагонов. Приоткрытое окно дохнуло горящим углем. И снова тишина, говор вагонных колес…
Ночь.
Перри запоздало пожалел, что не посоветовался с Лексом, таинственным господином Вансуммереном, губителем железнодорожных станций. Но тут же одернул себя: это его война, без чужих. Странствующему рыцарю Квентину предстоит надеть старый отцовский шлем, препоясаться мечом, освященным на Гробе Господнем…
Он смеялся долго, беззвучно, дергая себя за волосы и мотая головой. Иисус Христос и генерал Джексон! Кончились рыцари, ушли под серый камень надгробий. На его войне иные правила. Планета Аргентина мчит навстречу беззащитной Земле, параболоиды в шахтах давят все в лепешку по полному радиусу, Дьявол-Тесла режет каменную твердь, словно апельсин. А еще стреляют в спину, пытают девушек и лгут на каждом втором слове, включая первое. Не поможет даже скафандр храброго Капитана Астероида. Не позволят надеть, с ходу прикончат.
Уолтер Квентин поглядел в темное окно. Пусто, ни огонька, ни тени. Один в один — обложка последнего, четвертого томика, фон для жуткой личины в маске из блестящего металла. Чем ты силен, Злодей?
«ПОТОМУ ЧТО Я ВСЕГДА ГОВОРЮ ПРАВДУ!»
Квентин, так и не ставший рыцарем, подумал немного, щелкнул пальцами.
— А ну-ка иди сюда, титановый!
* * *
Бу-бух! Ба-бах! Тресь! Дзинь!
Планету — вдребезги,
Бесстрашный Капитан Астероид — в алмазной клетке. Две сотни черных астромагов ему лютую казнь измышляют, придумать не могут.
Но Злодею все мало. На то он и Злодей.
Огляделся титановый, фыркнул недовольно, голосом в мировое пространство ударил:
— Позывные шесть-шесть-шесть! Срочный эфир, без всякой очереди, по льготному тарифу. Внимание! Это я, Злодей, Мирового Зла воплощение, к вам обращаюсь. А мчитесь-ка сюда слуги мои наивернейшие, живые и не живые, негодяи, мерзавцы, убийцы, растлители, душегубы, профсоюзные боссы, пираты и сборщики налогов! Быстр-ро! Сорок галактических секунд, отсчет пошел!..
Примчались, понятно, и не трусцой — собственный визг опережая. Никому неохота в таком деле опаздывать! Злодей оглядел свое воинство, полыхнул черным огнем из глазниц.
Возговорил во гневе:
— А все ли злодейства мы совершили? Все ли взорвали, разрушили, на металлолом перекупщикам сдали? Всех ли обездолили, разорили, сожгли, живьем съели, заставили взять кредит?
Наивернейшие переглянулись, конечностями (у кого какие имелись) развели:
— Как есть, ваше мерзейшество! Все! И всех!
Хотел Злодей слуг своих на электроны и протоны разложить, но в последний момент воздержался. Когда еще такое отребье сыщешь? Вздохнул горько.
— Пользы с вас, недоумков! Учишь, учишь, а все без толку. Где тот лауреат нобелевский, что гравитационный параболоид измыслил? Жив ли мозгляк?
— Жив, ваше мерзейшество, живехонек! — заспешили верные слуги. — Не стали пока казнить лауреата, для мук особых припасли, чтобы не сразу, а по пальчику, по ноготку!..
— Так волоките его ко мне! Но сперва скажите, чем мы, злодеи, сильны, почему побеждали и побеждать будем?
— Потому что правду говорим! — завопила злодейская рать, от усердия на месте подрыгивая. — Правду, правду, одну только правду!..
Громыхнул Злодей тяжелым хохотом, всю Галактику сотрясая.
Маску снял, включил свет в купе, вынул портфель из-под сиденья, достал из него карту Франции, купленную в Лозанне, в привокзальном киоске. Сел за столик, развернул, пристроил поудобнее.
* * *
В первый миг Уолтеру почудилось, что время пошло вспять, и он снова в Южном Тироле на маленькой станции Баргарата-Мармарола. Водокачка, платформа, здание под светлой черепицей, горный хребет вдалеке. Только вместо фуражки сержанта Ларуссо — широкополая шляпа доктора Отто Гана. И людей побольше, за три десятка будет. Кто с корзиной, кто с цветами, два полицейских-ажана, рекламный плакат с белым корабликом посреди бушующих волн…