Аргументация в речевой повседневности
Шрифт:
2) для того, чтобы приобщить собеседника к благу и добру;
3) для того, чтобы предостеречь собеседника от того, что является злом, показать, каково оно, это зло (тактика «смотрите, на кого он похож»).
Такое принципиальное единство тактического использования прилагательных светлый, темный позволяет предположить, что в основе данной группы употреблений лежит одна этнически стереотипная модель поведения: «взаимодействие с объектами, средой и субъектами (но не людьми), репрезентирующими собой благо и зло, а также людьми, ставшими местом борьбы добра и зла». Следовательно, естественным, на наш взгляд, представляется выделение трех групп имплицитных императивно окрашенных суждений социально-речевой аргументации, предписывающих три вида поведения в ситуации взаимодействия в ценностном поле этики:
1) что делать и как себя вести в отмеченных благостью точках пространства (внешнего и внутреннего) и времени;
2)
3) как себя вести при столкновении со злом.
Проанализировав область социального, выделим следующую особенность: несмотря на разнообразие аспектов человеческих взаимоотношений, на которых сфокусированы концепты (бедность, власть, запрет, мошенничество, превосходство), используемые тактики единообразны. Это так называемые «социумные качели» – тактики повышения чьего-либо (достаточно часто – своего) статуса в обществе либо, наоборот, понижения этого статуса. В основе данной группы употреблений прилагательных лежит этнический стереотип поведения «взаимодействие с людьми, имеющими отношение к важнейшим сакральным силам: Богу, Дьяволу и черту», который реализуется в трех предписываемых суждениями социально-речевой аргументации видах поведения:
1) как вести себя с людьми, причастными Богу (Благу) – например, «такого человека надо ждать, любить, уважать и им восхищаться»;
2) как вести себя с людьми, причастными Дьяволу (Абсолютному злу) – например, «и когда человек такой, это – плохо»;
3) как вести себя с людьми, причастными черту («обычному» злу) – например, «такой человек, может быть, и плохой, но избегать его не следует».
Итак, на наш взгляд, лингвистическим основанием для постулирования наличия уровня социально-речевой аргументации в повседневном речевом общении является тесная и постоянная связь между оценочной компонентой в семантике не собственно оценочного слова, принадлежностью актуализируемого словом концепта определенной области ценностной оценки и характером речевых тактик, в которых данное слово используется в речевой практике членов национально-лингвокультурного сообщества.
3.3. Экспериментальные основания гипотезы
В ходе исследовательской работы нами был проведен эксперимент, в котором участвовали респонденты четырех возрастных групп: 14–15 лет (35 чел.), 16–19 лет (74 чел.), 20–25 лет (44 чел.), 26–40 лет (30 чел.). В ходе эксперимента испытуемым предлагался текст, полученный путем «развертывания» одного из речевых контекстов употребления прилагательного светлый в сочетании светлая сестра (мы уже приводили данный пример): Вторая жена от меня ушла к третьему мужу, а мне оставила ребенка от первого, которого воспитывает моя одинокая шестидесятилетняя, больная насквозь и вся светлая сестра [Ломов В. Музей // Октябрь. № 2, 2002. – НКРЯ].
Поведение сестры говорящего является типичной моделью поведения светлого человека, что и подтверждается использованием анализируемого прилагательного самим говорящим. В итоге получился небольшой текст следующего содержания:
«Игорь рос тихим, спокойным парнем. Родители умерли рано, а его воспитанием занималась старшая сестра Варя. Варя делала все, чтобы мальчик не чувствовал себя сиротой: покупала хорошие вещи и игрушки, водила в цирк и в кино, старалась окружить мальчика теплотой и заботой. Конечно, для этого сестре приходилось много работать, на личную жизнь времени не хватало, да и к чему это: все мысли были о младшем брате. Когда Игорь поступил в институт, Варя случайно узнала о его романе с женщиной, которая была на 10 лет старше его, у нее уже был ребенок от первого брака. Как ни пыталась Варя убедить брата не связывать свою жизнь с этой женщиной, брат настоял на своем: Игорь и Лена (так звали избранницу) поженились. Семейная жизнь не заладилась с самого начала. Игорь подозревал жену в изменах, дело иногда доходило до драки. Видя все это, Варя тяжело заболела – перестали слушаться ноги. Вскоре Лена исчезла в неизвестном направлении, оставив своего ребенка от первого брака Игорю. Молодой человек сначала запил, а затем, одумавшись, решил целиком посвятить себя карьере. Чтобы помочь брату, воспитанием чужого ребенка занялась не перестававшая страдать от болей в суставах Варя».
Каждой группе испытуемых были предложены следующие задания:
1. Выскажитесь, пожалуйста, в поддержку тезиса № 1 «Варя – хорошая» или в поддержку тезиса № 2 «Варя – плохая». Обоснуйте свою точку зрения.
2. Выберите из двух суждений то, которое, на Ваш взгляд, лучше «ложится на ухо», кажется более приемлемым: «человек, но светлый», «человек, и даже светлый». Если ни одно из суждений Вам не представляется приемлемым, запишите свое собственное.
3. Если бы в разговоре Ваш собеседник назвал какое-то третье лицо светлым
а) я бы отнесся(-ась) к нему:
с пониманием;
с пренебрежением;
с издевкой;
с удивлением;
с восхищением;
с приязнью;
с симпатией;
с усмешкой;
с уважением;
б) мне бы хотелось:
познакомиться с ним;
подружиться с ним;
сказать ему что-то хорошее;
я бы ни за что не стал(-ла) с ним связываться;
мне такие люди не интересны.
Подчеркнем, что мы намеренно подобрали речевой отрывок, затрагивающий сферу повседневного существования, межличностных взаимоотношений, а не, скажем, профессиональных или других, более узких, сфер, чтобы вовлечь в поле анализа область так называемой жизненной идеологии (по М.М. Бахтину), составляющей основу коллективного когнитивного пространства коммуникантов. Хотя анкетирование проводилось в письменной форме, ему предшествовала длительная работа по налаживанию личностных отношений доверия и сотрудничества в каждой из групп респондентов. Во время анкетирования хотелось приблизить атмосферу к обстановке, по крайней мере, дружеского неформального общения.
В пользу гипотезы о существовании когнитивно-языковой аргументации говорят следующие из полученных нами результатов:
1) мы уже указывали в предыдущих параграфах на тот факт, что по данным анализа дискурсов различного характера, а также по данным экспресс-опроса, 49 информантов (в возрасте от 30 до 50 лет), в сочетании светлый человек (сестра, женщина, личность) прилагательное является модификатором «+», относя данную категорию людей к прототипическому образцу, занимающему важное место в ценностной картине мире этноса. Данные проведенного в нескольких возрастных группах эксперимента подтверждают этот факт: 132 респондента выбрали из предложенных двух суждений – «человек, и даже светлый», правда, некоторые переформулировали его как «человек, и, конечно, светлый» (здесь, как нам представляется, кроется проблема межкультурной коммуникации – французское тёте в экспресс-тесте Дюкро есть не совсем то же самое, что русское даже; сравните комментарий одной из респонденток: в суждении «человек, но светлый» человек кажется злым существом, а суждение «человек, и даже светлый» идет с каким-то сарказмом), а 41 – «человек, но светлый», 9 человек не выполнили задание. Интересно, что многие комментировали свой выбор, точно определяя исходную посылку, заложенную исследователем в самом тестовом задании: ср.: в предложении с «но» светлость противопоставляется определению человека, думаю, в большей степени, это не так, а в «человек, и даже светлый» идет с уточнением, что ближе к истине;
2) 6 респондентов в процессе аргументации в пользу тезиса «Варя – хорошая» использовали сочетания светлая женщина, светлый человек, что косвенно также подтверждает нашу гипотезу о присутствии языкового аргументативного потенциала в семантике данного прилагательного. Интересно отметить, что 5 из 6 респондентов использовали данные сочетания в конце аргументирующего дискурса, то есть в наиболее сильной позиции дискурсивного пространства после других слов с ярко выраженной положительной оценкой, например: Варя – заботливая, добрая, великодушная, в старину таких, как она, называли светлыми людьми;
3) анализ аргументирующих дискурсов респондентов дает основания предположить, что к категории языковых единиц, имеющих языковой аргументативный потенциал, можно отнести глагол жертвовать (собой, чем-то ради кого-то, чего-то). Аксиологическая компонента семантики данного глагола амбивалентна, однако 37 респондентов использовали данный глагол в процессе аргументации в пользу тезиса «Варя – хорошая». Представляется, что экспресс-тест Дюкро в данном случае может получить модификацию в виде приемлемого и «ложащегося на слух» суждения: «поступать каким-либо образом, и даже жертвовать». Сравните: «*поступать каким-либо образом, но жертвовать». Жертвовать, таким образом, пока еще является эталонным поступком для большого числа русских языковых личностей. Хотя в трех анкетах респондентов встретились случаи использования данного глагола в целях аргументации в пользу тезиса «Варя – плохая», но при этом субъектам аргументации пришлось разворачивать дополнительную аргументацию, как бы обосновывая противоположный вектор своих рассуждений: Мое личное мнение, она могла и не окружать брата слишком большой заботой, лучше бы развивала свою карьеру и личную жизнь. Если она умрет из-за своей болезни, зачем надо было столько времени посвящать другому человеку, хоть и родственнику. Варя – дура, жертвующая собой.