Арх
Шрифт:
6
Иона принесла последние отчеты по работе группы об актиниях. По ним было видно, что актинии больше не пытались даже поинтересоваться о том, как миротворцы перемещаются. Похоже, для них это стало запретной темой. Работа над словарем продвинулась очень далеко, и можно было уже достаточно легко говорить на разные темы. В общей сложности словарный запас переводчика расширился более чем на четыре тысячи слов, это очень много с учетом того, что почти треть из этих слов – это слова актиний и их интерпретация. Сейчас специалисты пытались соединить воедино все три языка землян, актиний и кацаранцев. Актинии с легкостью давали информацию о своей истории, но там все было так запутано, как ребус, надо просто сидеть и расшифровывать. Они познакомили, как и потребовал
Морис просмотрел отчеты орбитальной станции. Тут много чего было непонятного. Кроме тех плоских и длинных, как копье, кораблей, появились новые. Это уж точно не транспортники. Они, впрочем, схожесть имели, были также длинные и в конце двигатель был все так же закруглен, но его основная часть была раздута как неровный многоугольник и имела множество шлюзов, куда залетали и откуда вылетали маленькие корабли. Это не роботы, что обычно работали на астероидах или над постройками кораблей, это были самые что ни на есть боевые штурмовики. Любой военный имеет оружие в космосе – не бомбы, а пушки, а точнее, лазеры, поэтому у данных штурмовиков было от одного до нескольких трубок со множеством ответвлений. Примерно такое он уже видел там на их планете, когда его атаковало то яйцо. Самые большие корабли – это не транспортник, а наверняка крейсер, что-то наподобие авианосца, он прибывает к точке и выпускает рой штурмовиков. Но это догадки, на самом крейсере также было оружие, и оно было в десятки и сотни раз длиннее и наверняка мощнее.
«Интересно», думал Морис, «куда же вы намылились с такой армадой?». Он насчитал более двадцати трех подобных крейсеров, и это только с этой части планеты, а если они есть в другом месте? Мориса это беспокоило, он уже столкнулся с агрессией актиний. А может они просто показывают землянам свои мускулы? Мол, вот, смотрите, если что, мы готовы. Но даже если это мускулы, они ведь все равно построили их неспроста, их построили для конкретной цели. Плохо дело, как ни крути. Они вооружены и, похоже, продолжают вооружаться.
Пока было свободное время, Морис слетал на Чепи. Он взял с собой Гахилиш и ее дочь Мами, и все вместе отправились на несколько недель к жинаги. Надо было подготовить Зизал и ее дочь Пери к учебе. Она уже подросла, и пора присоединиться к юнам и начать постигать науку управления энергией души и тела. Она сильная девочка, у нее все быстро получится. Морис смотрел, как Мами летает в облаках, как у нее это легко получается, будто всегда так делала. Он радовался, что тогда услышал зов помощи. Он так до конца и не разобрался, как это получилось. Остались только догадки и не более того.
По прилету к жинаги он узнал, что больше никто не пропадал и никого не отвергали в очищении. Более того, некоторые женщины, которые ранее были отвергнуты, прошли очищение и вернулись. Среди них была и Ширин. Морис был этому очень рад. Зизала не отпускала его ни на шаг, везде ходила с ним. Они посетили несколько городов, посмотрели на цветущие райские сады. Там летали такие маленькие создания, их они называли «цаки». Они напоминают маленького бурундучка, только все тело ярко-оранжевое, а животик белый. От бровей идут усики как у ночных бабочек. Такие лохматые и тоже оранжевые. Но самое забавно то, что они летали, и крылья крепились к голове, как уши. Но они шустро ими управлялись, перепрыгивая с ветки на ветку. А порой могли и на одном месте зависнуть. А еще они забавно чавкали, поскольку кушали плоды с деревьев, и довольно попискивали. Один такой очень привязался к Морису, и Зизала сказала, что если цаки кого-то полюбила, то это навсегда. Поэтому во дворец он вернулся с новым другом цаки, а Пери дала ему имя Хвощ, что на ее языке означало «лучик».
Король совсем состарился. Он уже с трудом поднимался и вставал. Но когда прилетела его дочка и внучка, он поднялся, хотя было видно, что с большим трудом. Он шел самостоятельно, с радостью обнял Мориса, а после уже дочь Гахилиш и свою внученьку Мами. Он не верил своим глазам, хотя они у него все еще зорко смотрели. Он смотрел, как внучка парит словно птица в небе, от счастья слезы катились из старческих глаз. Он показал летопись такую же древнюю, как и его род, где говорилось, что в них течет кровь богов и они вознесутся словно птицы к облакам. Раньше Морис не видел этой летописи. Может они сами сомневались в ее правдивости, но сейчас, когда их внучка летает, они вспомнили о ней и вспомнили, кто они такие.
Морис думал над этим, но он также знал, что сейчас на Чепи обучается еще не один десяток юнов с их планеты, и они не из царского рода, и они тоже летают. Это означало, что все они могли быть потомками первых колонистов или, следуя его теории, одного посева.
Через две недели он вернулся на Землю. Хвощ сидел на плече или залезал на голову, изредка хлопая своими ушами-крыльями. Мами продолжила обучение, а Пэри его только начала. Хотару сразу подружилась с Зизал и показала им домик рядом с домиком ее матери Гахилиш. Ему было грустно вот так их оставлять, но ему надо найти ответ, к чему готовятся актинии. В последнее время у него несколько раз возникало то далекое ощущение призыва помощи, но оно было коротким, как легкое головокружение. Оно проходило быстро, он даже не успевал сосредоточиться. Надо идти. Возможно, надо спешить. Вот только, что он может сделать? Но сидеть сложа руки он тоже не мог.
Морис не дождался рождения ребенка Маргариты. Хвощ ползал и принюхивался к ее животику, а та хихикала от щекотки и зажимала губы, чтобы не засмеяться. Нани намекнула, что было бы неплохо взять себе помощницу, но получила отрицательный ответ.
7
Он улетел. Улетел так далеко, что потерял счет уже не только времени, а расстоянию. Как можно что-то мерить в Галактике? Какие-то световые года, это песчинки в пустыне. Куда ни посмотри – десятки, сотни и тысячи лет бесконечного полета. Давно бы уже прекратил поиски. Он много чего сделал за свою жизнь, но почему-то считал себя в ответе за то, что сейчас на Земле, за те перемены в мирах, с которыми вольно или невольно столкнулся. Он считал себя ответственным, а поэтому должен найти ответ, что было с ним там в лаборатории, как гнев породил такую колоссальную энергию, как он мог управлять такими большими объектами. Морис много раз пробовал воссоздать ту сферу, но не получалось, были микро-вспышки, и все сразу пропадало. Он тренировался часами, днями и неделями на какой-нибудь затерявшейся планете, но результата не было. И, устав от бесконечных попыток, он двигался дальше и дальше. Он уже не мог остановиться. Какой там еще план, он просто двигался вперед подальше от всего этого. Морис забыл про дом, про Землю, про то, что так любит. В космосе все обезличивается, все становится серым, никчемным. Ты заражаешься пустотой. И даже рисунки на стене, что были так любовно развешаны рукой Мами, воспринимаешь за цветные пятна.
Очередная планета. Она подходила по всем параметрам: звезда, излучение, класс, притяжение, температура. Все, как надо, но не было атмосферы. Он смотрел пустыми, ничем не интересующимися глазами на эту мертвую землю. Что тут может быть интересного. А что он вообще искал? Да кажется даже и забыл, превратился в скитальца, у которого не было ни цели, ни смысла к существованию.
Аппаратура пискнула, выделив на экране несколько объектов. Морис нагнулся и присмотрелся. Ну и что тут такого? Да, дорога. Они везде, дороги. Эта полоса упорно тянулась ровной линией даже несмотря, что кругом лежали большие барханы песка. Но, прочертив пальцем по экрану, бот скользнул за бархан, и дорога продолжилась дальше. Что-то в сознании у Мориса щелкнуло, он привстал.
– Дорога?
Мир, в котором кто-то жил. А зачем он ему? Найдет еще с десяток мертвых планет. Смерть в космосе – это так естественно, а вот жизнь – нет. Он уже хотел отвернуться, но тут увидел это. Что-то похожее на Египетские пирамиды, на колонны храмов, как будто он и вправду попал на Землю. Он сразу сел на место, мгновенно протрезвел от своей меланхолии и презрения ко всему на свет.
– Так, так. Что тут у нас, милочки? А ну быстро на разведку. Ботики, ботики, не ленимся. Ты сюда, а ты вот сюда, пара в обход и еще трое подальше порыскайте.