Архимаг
Шрифт:
Ворота всех домов в городе были накрепко заперты и запечатаны заклинаниями; все часовые были на пределе, все верховные матери попеременно строили заговоры и тревожились о собственной безопасности. Каждая задавала себе вопрос, стоит ли привлечь на свою сторону какого-нибудь демона, и в то же время боялась, что орда чудовищных созданий наводнит ее Дом и сметет его с лица земли. Женщины не знали, что думать и как себя вести. Они имели дело с демонами, чье настроение менялось каждую минуту, которые разрушали и убивали просто ради удовольствия.
Архимаг злобно проворчал нечто неразборчивое. Что за чушь здесь
Он услышал стук в дверь, но не обратил на него внимания. Скорее всего, очередная дурная новость: еще одного ученика разорвал на части своими гигантскими «щипцами» глабрезу, а может быть, уничтожен какой-нибудь незначительный Дом.
Снова постучали, на сей раз более настойчиво. Громф не ответил, но, к своему величайшему изумлению, услышал скрип открывающейся двери.
– Тебе повезло – я не задействовал магическую защиту, – сухо произнес он, не оборачиваясь. – Иначе сейчас от тебя осталась бы красная лужа, из которой выпрыгнула бы хромая лягушка.
– Правда, муж мой? – с удивлением услышал он ответ – это был голос Минолин Фей. – Может быть, в виде лягушки ты сочтешь меня более привлекательной.
– Что ты здесь делаешь? – жестко спросил Громф, не потрудившись даже повернуться лицом к жрице.
– Верховная Мать очень довольна собой, – бросила Минолин Фей. – Остальные слишком заняты укреплением собственных жилищ, чтобы замышлять против нее заговоры.
– Если бы она просто взяла и сожгла Дом Бэнр, у нее совсем не осталось бы забот, – издевательским тоном ответил Громф.
Он сделал глубокий вдох, придал лицу серьезное выражение и наконец обернулся к верховной жрице:
– Сколько демонов она вызвала?
– Кто знает? Теперь демоны уже сами вызывают новых демонов. С таким же успехом Верховная Мать могла бы посадить в гнездо пятьдесят мерзких крыс: эти отвратительные твари размножаются с такой же быстротой. Только даже детеныши крыс остаются беспомощными несколько декад. А новые демоны – существа вполне взрослые и способные сеять хаос с того момента, когда они проходят через портал между двумя уровнями.
– Что ты здесь делаешь? – повторил Громф.
– Настоящая Верховная Мать не сидит сейчас на троне в Доме Бэнр, – шепотом осмелилась произнести Минолии Фей.
– Что ты хочешь этим сказать?
Минолии Фей почувствовала, что у нее пересохло в горле, и не смогла вымолвить ни слова.
Но Громф все понимал и без ее объяснений. Совсем недавно Минолин Фей и еще несколько женщин при участии Громфа, который старался держаться в тени, вступили в заговор с целью свергнуть Квентл. Они обнаружили уязвимое место Верховной Матери, нашли щель в ее доспехах; это «уязвимое место» появилось давным-давно, еще в Смутное Время. Тогда, в разгар хаоса, боги вернули себе влияние на Фаэруне и вновь обрели прежнее могущество. Ивоннель Вечная, мать Громфа, которая правила Мензоберранзаном так долго, что даже самые старые дроу не помнили начала ее правления, была наделена огромной силой, источником которой являлась сама Паучья Королева. Сила Ллос помогла Ивоннель полностью уничтожить Дом Облодра – и дворец, и почти всех членов семьи. Клан Облодра воспользовался временным бессилием богов, в особенности
Лишь два аристократа из Дома Облодра сумели избежать смерти в день гнева Верховной Матери Ивоннель и гнева Госпожи Ллос. Громф знал только одного выжившего, Киммуриэля, а остальные были перебиты – но не все. Смерть стала бы слишком легким наказанием для К’йорл Одран, Матери Дома Облодра. Нет, Ивоннель не прикончила ее, но отправила в Бездну, к могущественному балору по имени Эррту, и тем самым обрекла ее на вечные муки. Минолин Фей и ее сообщники, узнав об этом, решили освободить злобную К’йорл, наделенную сверхъестественной силой, доступной только псионикам-иллитидам. Они собирались натравить ее на слабый в тот момент Дом Бэнр и на жалкую Верховную Мать Бэнр, которая никогда бы не смогла справиться с такой страшной противницей.
– Я уверена, что Паучья Королева недовольна происходящим, – жалобным тоном произнесла Минолин Фей. – И уж наверняка Госпоже Ллос известно, что лучший выбор и лучшая Верховная Мать…
– Замолчи, не то я вырву тебе язык! – грозно рявкнул Громф.
Минолин Фей побледнела и привалилась спиной к двери: тон, каким это было сказано, свидетельствовал о серьезности угрозы. В глазах охваченного раздражением и яростью архимага вспыхнули зловещие огоньки; он ухмыльнулся и прорычал себе под нос несколько ругательств.
Но вспышка гнева миновала, и он тяжело вздохнул.
– Она больше не та слабая Квентл, какой была прежде, – спокойно объяснил Громф. – Теперь она лишена уязвимых мест, как и Дом Бэнр.
– Мы можем воспользоваться другими… – начала Минолин Фей, но Громф оборвал женщину суровым взглядом, от которого у нее кровь застыла в жилах.
– Больше никогда не заговаривай со мной о К’йорл, – предупредил ее Громф. – Неужели ты настолько глупа, что не заметила одной маленькой подробности? В распоряжении Квентл сейчас есть иллитид. Мефил Эль-Видденвельп служит моей сестре точно так же, как некогда служил моей матери.
– Но точно так же он служит и твоей дочери, – напомнила ему Минолин Фей.
– Только не пытайся делать вид, будто ты понимаешь хоть что-нибудь относительно Мефила. И повторяю в последний раз: больше никогда не упоминай о К’йорл.
– Как прикажешь, архимаг, – пролепетала верховная жрица и почтительно опустила взгляд, что было весьма мудрым решением.
– Возвращайся в Дом Бэнр, к нашему ребенку, – приказал Громф. Как ты посмела оставить дочь без защиты в такое время, когда по улицам Мензоберранзана бродят демоны?
Минолин Фей не подняла взгляда, ничего не ответила, лишь медленно попятилась и скрылась, не смея повернуться к архимагу спиной.
Громф прислушался к удалявшемуся звуку ее шагов и шороху платья, но поспешное бегство жрицы не принесло ему удовлетворения. Несмотря на наигранные возмущение и ярость, Громф понимал, что страхи жены перед растущим могуществом Квентл весьма обоснованны.
Старый архимаг посмотрел в окно и покачал головой. Квентл сделала блестящий ход, вынудив жителей города перейти на военное положение. Возможно, именно это злило и раздражало его сильнее всего.