Архимаг
Шрифт:
Она устремилась на противника, и из кончиков пальцев ее рук, рук дроу, ударили молнии. Одновременно она выбросила вперед четыре паучьи ноги, чтобы ударить Балора.
Демон вдруг понял, что она намеревалась не только ударить его. В воздухе вокруг него возникли парящие нити паутины, паутины Ллос, и за каждую нить цеплялся паук – хищный, прожорливый, злобный.
Кнут снова щелкнул. Балор сделал колющий выпад мечом, и при этом клинок породил гигантскую ослепительную молнию. Ллос при виде жгучей огненной струи отступила на шаг.
Но отступила лишь на мгновение. Из кончиков ее пальцев, в свою очередь,
Он снова замахнулся кнутом. Но на этот раз паутина крепко приклеилась к нему; повинуясь приказу Ллос, она двигалась, подобно дымящейся стене, она наступала на демона и вот-вот должна была опутать его. Балор расправил широкие крылья, пытаясь высвободиться, но это было не в его силах. Липкая стена сомкнулась вокруг Балора, миллионы пауков прыгнули на его тело и принялись жалить.
Опять демон попытался пронзить противницу мечом и почувствовал, как острие коснулось тела Ллос, но она снова вскрикнула, как будто в экстазе. И когда Балор хотел извлечь оружие из раны, у него ничего не получилось.
Опустив взгляд, он увидел, что Паучья Королева ухватилась голой рукой за клинок.
Ухватилась за клинок!
В отчаянии Балор приказал мечу извергнуть новую молнию – возможно, это была самая мощная молния, которую он когда-либо порождал, – и увидел, как молния вошла в ладонь Ллос, пробежала по клинку, вошла в разверстую рану. И Ллос не уклонилась, позволила огню демона проникнуть в свое тело, и из ее свободной руки ударил новый огненный «снаряд». Казалось, будто эта молния объединила в себе могущество богини и Балора. Она попала демону в грудь и заставила его покачнуться.
Балор выдернул у Ллос свой меч и на сей раз, когда рука его высвободилась, все-таки различил боль в ее голосе. Но радость от этого открытия оказалась мимолетной – демон почувствовал, как к спине его прикоснулось нечто вроде мягкой подушки. Стена паутины приклеилась к нему. Его выпад лишь способствовал тому, что она обступила его со всех сторон.
Балор, кипя от ненависти, смотрел на Ллос, на ее ухмылку. Она улыбалась, подняв обрубок руки, из которого хлестала кровь.
Паучья Королева снова изрыгнула на врага ядовитую жидкость. Кислота залила демона и прожгла его шкуру. Богиня приказала своим паукам закончить работу. Легион магических насекомых тут же выбросил новые нити, и твари с удвоенной энергией принялись кусать Балора.
Балор пытался достать Ллос кнутом, но все было напрасно: толстое одеяло из паутины и «ковер» из пауков, покрывший его тело, не позволяли ему как следует замахнуться.
Он потерял равновесие. Он не мог пошевелиться, не чувствовал ничего, кроме жжения яда Ллос и боли от укусов ее безжалостных слуг.
Ему были известны коварные свойства этого яда. Проникая в тело, слюна Ллос мешала жертве сосредоточиться, мысли у несчастного путались, и любая попытка защититься с помощью магии или бежать была обречена на неудачу. Балор как будто очутился внутри непроницаемой сферы.
Он попался, он был в ловушке и висел вниз головой, подобно трофею, добыче пауков.
Слуги Ллос продолжали жалить его, и он услышал ее обещание: эта пытка будет продолжаться десять лет.
Алые
– Шпионы Бреган Д’эрт сообщают, что это Дзирт До’Урден рассеял двеомер Тсабрака, – заметил Громф, чтобы только побольнее ужалить Квентл. Он прекрасно знал, что на самом деле произошло с Сумерками, потому что лично наблюдал за тем, как было нейтрализовано заклинание. Ведь именно он, используя ничего не подозревавшего Дзирта в качестве «проводника», разорвал пелену тьмы, нависшую над Болотами. – Жена Дзирта, женщина из расы людей и, судя по всему, тоже Избранная служительница Миликки, смотрела на него со слезами радости. Госпожа Ллос проиграла битву за контроль над Пряжей, и теперь она вдобавок потерпела поражение на Серебристых Болотах.
– Следи за своими словами, брат, – предупредила его Верховная Мать Квентл, и в голосе ее прозвучала явная угроза.
Она прищурилась, отчего ее удлиненные раскосые глаза показались еще длиннее, как у рептилии, а узкое лицо с высокими скулами приобрело жесткое выражение.
– Дельный совет, Верховная Мать. – Громф склонился в учтивом поклоне. – Мне следовало сказать, что «марионетки» Госпожи Ллос были побеждены прислужниками Миликки. Это поражение…
– Нельзя поставить нам в вину! – резко перебила его Верховная Мать. – Мы ушли. Мы добились всего, чего собирались добиться. Наша миссия в этой области была выполнена, мы оставили свои завоевания в распоряжении безмозглых орков, которые, как мы и предполагали, все упустили. Но это не наша забота – мы с самого начала не планировали кого-либо облагодетельствовать.
– Однако происходящее, вне всякого сомнения, заботит Верховную Мать Зирит, а также жителей ее нового города, – возразил архимаг. – Тсабрак Ксорларрин, выбранный в качестве орудия Госпожой Ллос, обойден изгнанником-еретиком, который даже не владеет искусством магии. К тому же семья и город Зирит в этой кампании понесли существенные потери и убытки. По моим подсчетам, в войне за Серебристые Болота убито не менее ста двадцати темных эльфов, причем четыре пятых из них – жители К’Ксорларрина.
– Конечно же, она попросит у нас помощи, – заметила Верховная Мать Бэнр таким тоном, словно была довольна подобной перспективой.
Но Громф не собирался позволить Квентл так легко сорваться с крючка.
– Твое положение в этом городе пошатнулось.
Верховная Мать, услышав эти слова, выпрямилась в кресле, и глаза ее снова вспыхнули гневом.
– Госпожа Ллос ни в чем не винит тебя, – поспешно заговорил Громф. – Но другие матери… вспомни, ведь ты еще туже затянула петлю у них на шее. Тос’ун Армго мертв, его дочь иблит пропала без вести. Верховная Мать Мез’Баррис лишилась своего единственного связующего звена с Восьмым Домом Мензоберранзана, и теперь она будет смотреть на Дом До’Урден с подозрением и злобой.