Шрифт:
Annotation
Факты. Факты. Ничего кроме фактов. Итак... факты. 24 сентября 2017 года я с двумя товарищами отмечал post factum, прошу читателя не путать с postum, день рождения одного из нас троих. Местом действия была выбрана пивная "Пивняша"; прошу читателя извинить тавтологию, но ничего не поделать, факты - вещь упрямая и требуют жертв. Как сказал когда-то один из нас троих, у женщин - все секс: взгляд, прикосновение, поцелуй, а нам нужны факты. И вот, один из двух товарищей, как раз тот, который некогда высказал афоризм о сексе и фактах, сделал мне вопрос... Впрочем, я забежал вперед. Надо сказать, что дело было в Сочи, городе где двое из нас, заседавших в "Пивняше", родились, а третий, день рождения которого мы отмечали post factum, был из "понаехвавшихтут". Но понаехал он в столь почтенном возрасте, кажется ему не было еще и пяти лет
Тидеманн
Тидеманн
Архипелаг Кергелен
Первая бутылка
Ураган разглаживал траву по земле, разбрасывал по небу бакланов, гнал на берег морских слонов. Пряча в бороду растрескавшиеся до крови губы, Федор Росс бережно нес закоченевшими руками шоколадного цвета бутылку.
– Кыш отсюда, - крикнул он, неожиданно рассвирепев, в толпу пингвинов и больно достал одного из них ногой. Спохватившись, он с тревогой посмотрел на бутылку.
– Из-за вас и разбить можно, - прорычал он бросившимся в рассыпную черно-белым неваляшкам. Он поднялся на утес и занес руку, готовясь метнуть бутылку изо всех сил как можно дальше, но вдруг обмяк весь и сел, задумавшись. Потом снова осмотрел бутылку, пробку, поболтал. Внутри затрепетала свернутая треугольником бумажка - пивная этикетка, на оборотной стороне которой сделанными из пингвиньей крови чернилами было написано: "Спасите. Архипелаг Кергелен". Росс изготовил свою нехитрую капсулу этим утром, едва лишь белоснежное солнце
Нет у него столько бумаги и чернил, чтобы описать все. Пять бутылок, да пять этикеток - вот и весь запас. А писать-то есть о чем. На целый роман хватит. Эх, роман, роман - знать бы наперед, какой конец у этого романа.
Ветер потянул Федора за полы кошачьего тулупа, тот крепче обхватил бутылку, завернул в мех, прижал к груди словно малютку. Потом вскочил порывисто и метнул, что было сил. Малютка плюхнулась в волну, вынырнула из-под пенного гребня и растворилась в бескрайнем просторе.
"Нет, не найдут меня, - подумал Росс.
– Сколько мусора плавает в мировом океане. Кто там будет вылавливать бутылку, смотреть, что у нее внутри. Лет двести назад такие гостинцы обращали на себя внимание, а сейчас... Никто не приплывет на этот богом забытый прыщ. А когда-то здесь до двухсот человек жило. Метеорологи, геологи, геофизики".
Он махнул рукой, укрылся за камнем. Достал из тулупа бутерброд: кусок пингвиньего мяса в листе кергеленской капусты. Покрутил, осмотрел со всех сторон, и принялся остервенело жевать.
"Если не пошевелюсь, это мой последний паек. Нужно как-то выкрутиться, что-то придумать".
Он задумался, посмотрел на вальяжных морских слонов, на пикирующих в море чаек. Дикая кошка выбежала из зарослей кустарника, схватила у пингвина рыбу и умчалась прочь.
– Так тебе и надо, дурак. Хорошо, что коты тут есть. Кот - животное полезное. Из него тулуп хороший получается. И кролики. Вот, если бы не завезли их сюда, во что бы я одевался? В морского слона одевался бы. Да, до кроличьего тулупа дослужиться бы. Тьфу, о чем это я. Совсем уже с ума сошел.
Федор медленно побрел вглубь острова, рассуждая о том, как ему выпутаться из скандала. Тут он увидел на вершине холма одинокого пингвина в ошейнике. Пингвин деловито шел, брюзгливо оглядывая свои владения. Федор притаился за камнем.
– Ах ты сучий потрох, - протянул он, и выцветшие глаза его загорелись радостным азартом.
Реплика была предназначена щуплому парню, шедшему за пингвином вразвалочку на почтительном расстоянии.
– Ай да Римантас, ай да сукин сын, как идет-то, как идет. Не по пингвиньему ковыляет, а прямо как человек. А может ты, браток, притворяешься? Может, ты такой же как и я?
Дерзкая надежда оживила лицо Федора Росса.
– А вот мы сейчас и проверим, что ты за птица. Пингвин, или еще кто?
Росс вышел из-за камня походкой пингвина. У него хорошо получалось, чувствовался многолетний навык.
– На позитиве, Римантас?
– поздоровался он, махнув рукой в приветственном жесте с такой силой, будто хотел вонзить в землю оттопыренный мизинец, большой и указательный пальцы.
– На позитиве, Федя, - сдержанно отозвался Римантас, повторив приветственный жест.
– Ты догадался, конечно, с каким я к тебе делом?
– Хочешь извинится за свое спишизистское высказывание?
– Римантас, мне не за что извиняться. Я хочу объяснить ситуацию.
– Я был лучшего о тебе мнения, Федя. Ты допустил бестактность, тебе нужно просто принести извинения, и все. А вместо этого ты начинаешь вилять, выкручиваться. Нехорошо, Федя. Нехорошо.
– Да послушай ты, Римантас. Я знал этого пингвина с детства. Поэтому и сказал так. Ну что тут оскорбительного? "Такой молоденький пингвинчик, а уже занимает столь высокую должность". Я же хотел сделать комплимент, какой тут спишизизм?
– Такие высказывания возможны в приватной сфере, а ты сказал это на рабочем месте. Ты видел в нем не профессионала, а пингвина, и подчеркнул это. В профессиональной среде мы имеем дело с должностными лицами, а не с людьми, пингвинами или кем-то там еще. Это чистой воды спишизизм!
Росс помолчал немного, видимо на что-то решаясь. Наконец он сказал:
– Послушай, Римантас. Зачем тебе все это нужно? Я ведь не дурак, все вижу. Ты не ходишь по-пингвиньему, когда тебя никто не видит. Значит ты не псих, ты не веришь во всю эту чушь. Зачем притворяться? Думаешь, я тебя сдам? Нет, не сдам. Я хочу предложить тебе подумать вместе, как исправить положение. Ты считаешь, что среди этих психов сможешь жить в безопасности? Ты не видишь разве, что болезнь прогрессирует? Ну, какой из тебя аватар, Римантас? Мы должны объединиться, может еще кого-нибудь найдем, кто притворяется больным. Пятерых будет достаточно, чтобы взять остров под контроль.