Архипелаг Кергелен
Шрифт:
Росс осекся. Губы Римантаса задрожали, в глазах появился нездоровый блеск.
– Ты... ты с ума сошел, Федя! Что ты говоришь? Да тебя лечить надо!
– Меня лечить?
– расхохотался Росс.
– Чтобы я поверил, что ты аватар пингвина? Да ты сам-то в это веришь?
– Не смей!
– заорал Римантас что было сил в его в его чахлой груди.
– Не смей занижать мою самооценку! Я знаю о своих слабостях! Я работаю над собой! Я многого достиг! Я не по блату получил должность аватара, а своим трудом! Слышишь ты, своим трудом! Я заточен на успех! Я мотивирован! Я мотивирован! Я мотивирован!
Римантас топал ногами, из
"Вот это я попал в переделку, - подумал Росс.
– Он все же сумасшедший. Ай-ай-ай, как неосторожно с моей стороны. Теряю бдительность. Что же делать? Он ведь донесет".
– Слышишь ты, пингвинье дерьмо, - зашипел Росс, стараясь казаться как можно более грозным.
– Я, как ты знаешь, пока еще комиссар по тотемизации, а ты, всего-навсего, аватар, причем без году неделя. И если я скажу, что ты в присутствии своего пингвина разгуливаешь походкой homo sapiens, то ты не пингвина изображать будешь, а котов на тулупы свежевать! Если не хочешь закончить жизнь нищим, то на ток-шоу сегодня вечером ты подтвердишь, что я знал этого пингвина с юности.
Росс размашисто пошел прочь. Затем обернулся и бросил для надежности:
– У меня есть свидетели. Помни об этом! До встречи на ток-шоу.
Про свидетелей он, конечно, соврал, но усомниться Римантас не посмеет.
"Кажется, подействовало, - подумал Росс.
– Когда дело касается жратвы, у них наступает ремиссия".
На ток-шоу Росс явился в отличной форме. Публика, отделенная от зрителей веревочным экраном, встретила его с воодушевлением.
– Поприветствуем наших гостей!
– воскликнул ведущий, едва лишь толстый пингвин в сопровождении Римантаса пересек веревочную ограду студии.
Публика, сидевшая на покатых валунах, поднялась на ноги начала ритмично двигать конечностями, скандируя в такт:
На позитиве - Я!
на позитиве - ТЫ!
на позитиве - МЫ!
на позитиве - ОНИ!
на позитиве - Э!
на позитиве - У!
на позитиве - Ы!
А, Э, И, О, У, Ы!
– Спасибо, спасибо, дорогие друзья!
– искрился ведущий.
– Сегодня в этой студии мы обсуждаем очень важный вопрос, который, без преувеличения, касается каждого из нас. Поводом к разговору послужил недавний скандал, разразившийся вокруг высказывания, которое одни считают спишизизтским, а сам виновник - комплиментом. Итак, какая разница между невинным комплиментом и спишизистским выпадом? Может ли одна и та же фраза оказаться невинным комплиментом в одной ситуации, и спишизистской инвективой - в другой? Как избежать недопонимания на рабочем месте? Об этом мы говорим с нашими гостями. Давайте поприветствуем Фёдора Росса, комиссара по вопросам тотемизации населения.
Публика взревела в восторге.
– И Римантаса Пингвинаса, - продолжал ведущий, - недавно назначенного на должность аватара верховного...
Его голос потонул в неодобрительном гуле зала.
"Чем-то он им не угодил", - подумал Росс, и мыль эта придала ему бодрости.
– Первый вопрос у меня к Вам, господин Пингвинас. Так как же все было на самом деле?
– Инцидент произошел в кабинете комиссара по вопросам тотемизации, - начал Римантас, - когда к нему на деловую встречу пришел Верховный Пингвин Острова Уэст обсудить модальности Закона о дополнительных мерах по пингвинизации и преодолению негатвиных
По залу прокатилось неодобрительное У.
– Это сенсационное заявление, - торжествовал ведущий.
– Вы утверждаете, господин Пингвинас, что комиссар Росс не только унизил В.П. спишизистским высказыванием, но, воспользовавшись физическим превосходством, посадил В.П. себе на колени?
– Я ручаюсь за свои слова. Все именно так и произошло.
Угрожающей походкой ведущий направился к Россу.
– Что Вы можете на это возразить, господин комиссар?
– обратился ведущий к Федору, заглядывая ему в глаза словно в глубокий колодец.
– Ничего. Все именно так и было...
– Подонок! Негодяй!
– полетело из публики.
– Проклятый спишизист! В отставку! В от-став-ку, в от-став-ку!
К нему приблизился рослый малый и попытался взять за грудки. Росс, не вставая с седалищного камня, врезал ему ногой под подбородок. Увалень отлетел, сбив с ног костлявую бабу, норовившую выцарапать Россу глаза. От толпы отделилась горстка активистов и двинулась на Росса. В последний момент он схватил за ошейник пингвина и загородился им как щитом. Несчастная птица приняла на себя гнев, предназначенный провинившемуся чиновнику. С пронзительным визгом Римантас бросился спасать хозяина. Толпа отпряла. Росс медленно поднялся, отодвинул обнятого Римантасом пингвина и обвел активистов тяжелым взглядом:
– Кто еще хочет попробовать комиссарского тела?
Активисты опустили глаза.
– Ты?
– спросил Росс бородатую женщину?
– Может, ты?
– обратился он к гладко подбритому мужчине неопределенного возраста.
– А может, - он приблизил свое лицо к лицу Римантаса, - ты?
Стояла гробовая тишина. Даже ведущий, всегда радующийся скандалам в прямом эфире, опасался вмешиваться.
– А знаете ли вы, - продолжил Росс, обращаясь ко всем зрителям по обе стороны экрана, что мы знакомы с В.П. с самого детства? С его детства, разумеется.
Комиссар схватил пингвина за клюв и с силою потрепал его по голове.
– Так что ничего оскорбительного в моих словах не было.
– У!
– ответила аудитория.
– А знаете ли вы, что этот человек, - Росс вытянул руку в сторону Римантаса, - посмевший обвинить меня в спишизизме, не далее, как этим утром сопровождал В.П. к берегу и шел при этом человеческой, а отнюдь не пингвиньей, походкой?
– Э?
– пронеслось по толпе. Публика заволновалась.
– И этого человека, да, да, я подчеркиваю, человека, вы называете аватаром? Он, вместо того, чтобы действовать от имени В.П., который, как вы можете видеть, не считает мое обращение фамильярным, самовольно оклеветал меня.
– О!
– грянуло из темноты, и несметная толпа, прорвав экран устремилась на аватара. Росс попытался остановить линчеванье, но было поздно. Вокруг изуродованного тела кружился хоровод общественности.
"Кажется, у них сезонное обострение", - с отвращением подумал Росс на склоне холма, куда взбирался, чтобы не видеть побоища.
Вслух же он произнес:
– Так закончилась жизнь Римантаса Пингвинаса.
Он карабкался все выше и выше, но даже сквозь завывание ветра снизу доносилось счастливое: