Архитектура Петербурга середины XIX века
Шрифт:
Лавки и магазины в первых этажах стали характерной чертой центра Петербурга. Это новое явление, порожденное бурным развитием товарно-денежных отношений, имело важные последствия и для эволюции архитектуры, способствуя пересмотру прежних композиционных приемов, разработанных классицизмом, и внедрению новых.
С середины XIX века началась волна перестроек первых этажей домов, расположенных в центральных районах города, особенно на таких оживленных торговых улицах, как Невский проспект, Малая и Большая Морская (ныне улицы Гоголя и Герцена), Гороховая (ныне улица Дзержинского), и других. Вместо не очень удобных квартир в первых этажах стали устраивать помещения для торговли, разного рода ателье и т. д. Традиционные небольшие окна, прорезанные в стенах первых этажей в соответствии со строительными правилами и художественными нормами классицизма, оказались недостаточными для освещения торговых помещений и рекламы товаров, и окна стали растесывать, превращая их в широкие окна-витрины, пролеты которых обычно перекрывались железными балками.
Переделка первых этажей старых зданий была лишь одним из способов
Новые представления об удобстве и комфорте, а также и новые возможности, которые открывало перед архитекторами внедрение металлических конструкций, стали все более заметно влиять на архитектурный облик жилых домов.
Начиная с 1830-х годов на фасадах петербургских жилых домов появляются остекленные выступы — эркеры (их тогда называли «фонарями»). Эркеры позволяли увеличить площадь комнат, обогатить их пространственную композицию, улучшить обзор улицы, что при прямолинейности большинства петербургских улиц имело прямой функциональный смысл. Однако новые архитектурные элементы — эркеры — оказалось не так легко вписать в сложившиеся десятилетиями классицистические приемы компоновки фасадов, и поначалу эркеры нередко оказывались в дисгармонии с общим композиционным замыслом. Так произошло, например, при строительстве дома № 25 по Большой Морской улице. Этот угловой дом был построен в конце 1830-х годов архитектором П. Жако [232] . Фасады дома решены в целом в традициях классики (рустовка нижних этажей, арочные окна первого этажа, окна с сандриками на третьем этаже и т. д.). Заказчик, статский советник Лерхе, потребовал, чтобы Жако предусмотрел на фасаде «фонари», т. е. эркеры, которые как раз в это время начали входить в моду. Однако достаточно органично включить их в классицистическую композицию фасада Жако в этом случае не удалось. Не отвечали новым требованиям торговли и традиционные для классицизма довольно узкие окна первого этажа (позднее некоторые из них были немного растесаны).
232
ЦГИАЛ, ф. 513, оп. 102, д. 151, л. 17–24. Проект утвержден 15 сентября 1838 года.
Но уже в другой своей постройке, спроектированной в 1837 году, Жако, смело нарушая устаревшие каноны классицизма, сумел органично ввести в композицию здания новые архитектурные элементы — эркеры и окна-витрины. Это здание, расположенное на углу улицы Герцена и Кирпичного переулка, 11/6, принадлежало самому архитектору Жако и было им построено в конце 1830-х годов по собственному проекту, утвержденному 1 апреля 1837 года [233] .
Дом Жако четырехэтажный. Окна трех верхних этажей размещены в четком ритме и охвачены наличниками классицистического типа. Фасады расчленены тягами и завершаются классицистическим антаблементом. Декор фасадов, таким образом, в целом еще традиционен, но общая композиция дома обладает рядом новаторских черт.
233
ЦГИАЛ, ф. 513, оп. 102, д. 141, л. 16–24.
На втором этаже Жако разместил «фонари»-эркеры: они поддерживаются железными кронштейнами, скрытыми за штукатуркой. Эти эркеры, в отличие от эркеров дома Лерхе, уже вполне органично вписываются в общую композицию, в частности благодаря увеличенным размерам не характерных для классицизма тройных окон, находящихся над ними.
Но главной особенностью дома Жако является совершенно необычная для тех лет конструкция стен первого этажа: они прорезаны большими прямоугольными витринами, между которыми остались лишь узкие простенки. Просторные витрины намного улучшили освещенность магазинов. Современники высоко оценили новый, более удобный тип витрин, впервые примененный Жако.
Первый этаж дома Жако резко отличается от традиционных компоновок, применявшихся в период классицизма, когда стены первых этажей прорезались сравнительно неширокими проемами, обрабатывались архивольтами и рустами и трактовались как массивное конструктивное основание, надежно поддерживающее вышележащие этажи. Жако отказался от подобной трактовки первого этажа, исходя из новых функциональных задач, а применение металлических балок, перекрывающих пролеты витрин, позволило архитектору легко осуществить свой новаторский композиционный замысел. Так новое функциональное решение и новые металлические конструкции привели к преодолению одного из основных композиционных канонов классицизма.
Новаторские приемы, введенные Жако в композицию его дома, произвели сильное впечатление и вызвали ряд подражаний. На рубеже 1830-1840-х годов стало появляться все больше особняков и доходных домов, в композициях которых были использованы эркеры, тройные окна и витрины. В их числе — особняк камергера В. П. Давыдова на Сергиевской улице (улица Чайковского, 27), построенный архитектором Г. Фоссати в 1838–1839 годах [234] (позднее здание было надстроено), доходный дом купца Юнкера на углу Большого проспекта и 3-й линии Васильевского острова, 8/4 (архитектор Г.-Р. Цолликофер, 1840–1841 годы [235] ), и др.
234
ЦГИАЛ, ф. 513, оп. 102, д. 4414, л. 1–5.
235
ЦГИАЛ, ф. 513, оп. 102, д. 1196, л. 5–7.
Влияние композиционных приемов, использованных Жако в его доме на Большой Морской, отчетливо прослеживается в компоновке фасада собственного доходного дома архитектора А. X. Пеля на Литейном проспекте, 34, который он построил по своему проекту в самом начале 1840-х годов [236] . Дом Пеля сохранился хорошо (если не считать позднее надстроенного пятого этажа). Его П-образный в плане корпус своими крыльями охватывает относительно просторный двор (тогда, в 1840-х годах, застройка кварталов в Литейной части еще не стала столь плотной, как несколько десятилетий спустя). Первый этаж центральной части главного фасада представляет собой почти сплошную полосу витрин (позднее такой же облик приобрели и боковые части). На четвертом этаже — два эркера. Классицистический декор фасада отличается изысканной прорисовкой лепных деталей, его дополняют хорошо сохранившиеся створки кованых ажурных ворот, рисунок которых тоже выдержан в традициях позднего классицизма.
236
ЦГИА, ф. 835, on. 1, д. 642. Проект утвержден в декабре 1841 года.
Дома Жако, Пеля и ряд других аналогичных построек тех лет наглядно иллюстрируют то, как новые объективные потребности вызывали появление новых конструктивных и композиционных приемов, не соответствующих архитектурным закономерностям классицизма. Эркеры, витрины, тройные окна и другие архитектурные нововведения вступали в противоречие с канонами классицизма. Общая объемно-пространственная композиция здания и, соответственно, компоновка его лицевого фасада становились иными — уже не классицистическими по своему характеру. Правда, лепной декор фасадов этих зданий еще выдержан в духе классицизма, но в его нарастающей дробности и некоторой суховатости, а главное — в ином, чем прежде, соотношении его с общим композиционным строем фасада отчетливо ощущается начало нового этапа в эволюции архитектуры.
Возникшее противоречие ставило под сомнение правомочность дальнейшего существования классицистического декора. Возникла ситуация, когда «оставалось сделать еще один шаг, заменить классические наличники и сандрики деталями каких-то других стилей, и поздний классицизм сменился эклектикой» [237] .
Этот шаг от позднего классицизма к эклектике можно увидеть на фасаде дома № 16 по улице Герцена, принадлежавшего жене титулярного советника Руадзе. Здание это, построенное в 1851–1852 годах архитектором Р. А. Желязевичем [238] [239] , стоит на углу Кирпичного переулка — как раз напротив дома Жако. Большие окна-витрины в первом этаже — явное повторение приема Жако, даже простенки тоже декорированы парными пилястрами. Окна верхних трех этажей оформлены одинаковыми наличниками с сандриками лучкового типа. Идентичность декоративной обработки окон реалистически отразила функциональную сущность здания (все этажи — «под жильцов»), но механическое повторение однотипных деталей придает фасаду монотонность (в доме Жако форма наличников на разных этажах варьируется). Пытаясь ослабить эту монотонность, Желязевич в двух верхних этажах ввел невысокие пилястры коринфского ордера. Однако масштаб этих пилястр уже совершенно иной, чем в произведениях классицизма: пилястры размещены друг над другом в два яруса, причем каждый ярус охватывает только один этаж (а не два, как это обычно было в композициях классицизма). Такое поэтажное распределение ордерных элементов отражает внутреннюю структуру жилого дома, причем более реалистично, чем классицистический ордер, охватывающий два этажа. Впрочем, сам по себе этот новый, несвойственный русскому классицизму прием поэтажного размещения ордера не был изобретением зодчих середины XIX века: они его заимствовали, как мы уже отмечали, в архитектуре итальянского Ренессанса.
237
Кириченко Е. И. Материалы о творчестве архитектора П. П. Жако. — В кн.: Архитектурное наследство, т. 18. М., 1969, с. 83–99. Цит. текст — с. 98.
238
Часть здания, выходящая на Мойку, построена во второй половине 1850-х годов архитектором Н. П. Гребенкой, но ее фасад сделан в соответствии с проектом Р. А. Желязевича. Каменный портал в центре фасада со стороны улицы Герцена пристроен много позднее, в 1914 году, архитектором И. А. Фоминым.
239
ЦГИАЛ, ф. 513, оп. 102, д. 145.