Архив Шамбала
Шрифт:
— Это еще какого? — удивился Гридас.
— Что-то вроде гипноза, например.
— Хм… Ну, исключать, наверное, нельзя. Может, и такое он практиковал. Это ведь все тогда модно было.
— И последнее, — пообещал Корсаков. — Вы сказали, что документы могут оказаться у самых разных людей. А какая-нибудь связующая нить есть? Как бы можно их объединить?
— Объединяющая идея? Вряд ли, вряд ли…
Гридас потянулся к папиросе и недовольно заворчал:
— Вечно она не следит. Глеб, голубчик, позовите-ка эту бандитку.
Маслов поднялся, пересек комнату и выглянул за дверь.
За эти секунды Гридас успел произнести несколько слов: фамилию и номер телефона.
Вернувшийся Маслов внимательно оглядел обоих, нутром чувствуя какую-то тайну, но не сказал ни слова.
— Ну, задержал я вас, молодые люди, — запричитал Гридас. — Вы уж меня, старика, извините. Нечасто интересные собеседники-то встречаются.
В прихожей, прощаясь, он задержал руку Корсакова, посмотрел на Маслова:
— Вы-то меня и так найдете, а для вас — вот.
И он протянул Корсакову небольшой кусочек плотной бумаги, который при наличии фантазии можно было бы называть «визитной карточкой».
На том и расстались.
4. 2011, январь
Расшифровка телефонного разговора, состоявшегося 5 января сего года между фигурантом «Ласковый» и неустановленным абонентом.
«Ласковый»: Алло.
Неустановленный абонент: Это я.
Л: Да, я понял. Что случилось?
НА: Помните, я называл Гридаса?
Л: Этого «неприкасаемого»? Помню, и что?
НА: Надо его потрошить всерьез. Он темнит.
Л: Вы же сами говорили, что…
НА: Говорил, говорил, что теперь поминать? Вы тоже много чего говорили. В общем, чем скорее, тем лучше.
Л: Думаете, заговорит?
НА: Не уверен.
Л: Тогда — какой смысл?
НА: Зачем мне вас пугать? У него сегодня был этот… Помните, летом влез по следам «заговора Ягоды»? Тот, который Решетникову морду набил (смешок в трубке).
Л: (после паузы): Корсаков?!
НА: Да! Корсаков!
Л: Ему-то там чего надо?
НА: Сами не догадываетесь?
Л: Источник?
НА: Еще какой! Такое впечатление, что он даже адреса и пароли знает (смешок).
Л: Откуда такая информация?
НА: У меня там свой человек есть. Информация точная и в проверке не нуждается.
Л: Ну, и вы уверены, что надо… решать?.. А если?..
НА: А если не с нами, то ни с кем.
Л: Так серьезно?
НА: Не то слово, поверьте! Если они от него узнают что-либо, то мы их уже никак не опередим.
Л: Ну, это мы еще посмотрим.
НА (после паузы): Если они успеют раньше, то у нас будет так много свободного времени, что мы с ума сойдем. Правда, в это время делать мы все будем только с разрешения конвоя. И это в лучшем случае! Вы меня поняли?
Л: А вы меня не пугайте.
НА: Не говорите глупостей… Я слишком умен, чтобы пугать… Вы меня поняли. Действуйте!
5. Москва. 1925 год
«Мерзавец! Ничтожество! Интриган! Изворотливый негодяй! Прячется за чужими спинами, подталкивает этих дурачков, а они и рады кинуть свой ничтожный камушек! Тупицы! Они думают, что таким образом смогут победить его? Его, которого носит на руках вся армия? А вот, дулю с маслом!..»
Он оборвал себя. Знал: нельзя давать волю эмоциям. Глупо разрешать врагам видеть то, что происходит в твоей душе. Враги всегда начеку, они только и ждут, чтобы уничтожить настоящего Вождя Революции!
Придумали уже сказочку, будто это Ленин разрабатывал план и руководил всем петроградским восстанием! А Ленин в те решающие дни прятался на своих «явках» и трепетал от страха. Знал, рыжий, ох, знал, что с ним сделают, если найдут.
Нет, надо было тогда подсказать кому следует, и все закончилось бы давным-давно! И никакого Ленина! А сразу после свержения власти буржуазии в России можно было ринуться на Запад, в Европу, и не мешкая разжигать Великое Пламя мировой революции!
А сейчас он не только не Отец Революции и не Вождь, он — тот, кого они смеют учить?!
И эта «выдающаяся посредственность» с незаконченным семинаристским образованием — туда же!
«Стоп!» — еще раз приказал он себе. Еще несколько шагов — а там и кабинет, где можно остаться одному и дать волю чувствам. Он успокоился, даже улыбнулся какой-то секретарше, попавшейся навстречу. Даже оглянулся, скользнув взглядом по колышущемуся заду. А как еще прикажете отвлекаться от забот?
В приемной распорядился принести чай, извинился перед ожидавшими: «Товарищи, простите, придется еще подождать. Срочно надо подготовить записку для товарища Сталина Иосифа Виссарионовича, для «генерального секретаря».
Не всякий понял бы его сарказм. Но те, кому надо — поймут. Поймут и передадут «своим». И — отлично! Чем больше слухов, сплетен и анекдотов — тем лучше. Сталин никогда не отличался юмором, значит, будет злиться и проигрывать эту битву интеллектов.
Товарищи понимающе закивали головами. Кто-то, вскочив, обратился к секретарю: посмотрите, товарищ, когда у Льва Давидовича появится время? Деловито глядел на секретаря, на хозяина же кабинета и внимания не обращал. Дескать, вы, товарищ Троцкий, на нас время свое не тратьте понапрасну. Мы и с секретарем все устроим. А вы работайте на благо нашей Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков).
Троцкий тоже подыграл: едва заметно кивнул в знак одобрения.
В кабинете он подошел к окну и зажмурился. Солнце уже ушло чуть в сторону и теперь отражалось от снега, лежавшего на крышах соседних зданий.
Теперь можно расслабиться на несколько секунд. Расслабиться, но не расклеиться. Он отвлекся, вспомнив соблазнительную картинку, которая только что явилась ему в коридоре. Одетая женщина, конечно, возбуждает воображение, но ему-то не пятнадцать лет! Его чувственность находится под надежным контролем и оживает только с разрешения. Надо бы позвонить той, из аппарата Коминтерна. Зоечке, кажется.