Архивариус
Шрифт:
– Так точно, – отвечаю я, и грозное лицо шефа исчезает с жетона.
Ну уж нет. Совпадение. Ха!
Я снова заглядываю в скорую.
– Держите, – протягиваю я скучающему врачу свою оторванную руку. – Заеду за ней в больницу чуть позже.
Если Филипп прав, то от жетона всё равно сейчас больше неприятностей, чем пользы.
Я несусь на своих двух вдоль трассы к ближайшему небоскребу. Там на крыше, если не опоздаю, вытрясу из этого ненормального всю его дурь.
Но... Как же
Перед подъездом, сверкая в лучах солнца своим серебристым корпусом, стоит атомный синтезатор...
Есть идея!
– Рулон скотча, – прикладываю я руку к его оранжевому диску. – И веревку длиной один метр.
Да, пожалуй, метра будет достаточно.
Только бы не опоздать...
Расплатившись с синтезатором, я забираю из его чрева заказ и несусь к входной двери.
Вскоре, поднявшись на лифте до самого верха, ступаю на плоскую крышу, покрытую мраморной плиткой. Повесив веревку себе на шею и взяв скотч в зубы, освободившейся рукой достаю парализующий пистолет.
Вандал еще здесь. Спиной ко мне, он стоит на коленях у самого края крыши возле решетчатого ограждения и, что-то бормоча, время от времени поднимает руки к небу.
Я подкрадываюсь поближе. К счастью, больше на крыше никого не видать. Значит, план сработает...
Ничего не говоря, я всаживаю ему в спину парализующий разряд. Обездвиженное тело тотчас растягивается вдоль решетки. Я кладу пистолет на плитку из искусственного мрамора.
– Здравствуй, голубчик, – говорю я ему, обматывая ноги и руки скотчем.
Голубчик смотрит на меня широко открытыми глазами, но не может промолвить ни слова.
– Да-да, я знаю. Ты сейчас не можешь шевелить языком. Но очень скоро сможешь, не переживай.
Я делаю из веревки петлю и накидываю ее ему на шею. Свободный конец привязываю к ограждению. Не так-то просто смастерить надежный узел одной рукой, но в итоге у меня получается.
Затянув петлю на шее покрепче, я снова беру в руку парализатор. Нажатием на кнопку возле спускового курка привожу оружие в режим анти-парализатора. И снова делаю выстрел.
– Что тебе от меня надо? – кричит он, извиваясь всем телом, словно змея.
Впрочем, вскоре он прекращает дрыгаться, так как из-за этого петля лишь сильнее врезается ему в горло.
– Расслабь петлю, не могу дышать, – хрипит он.
Я делаю петлю посвободней.
– Итак, – говорю я. – Для чего у техника энергостанции была отрезана кисть руки с имплантом и что у него выведывали посредством пыток?
– Я ничего об этом не знаю. Впервые слышу. При чем тут я? Я требую немедленно развязать меня! Слышишь?
Ну что ж...
Вандал
Ограждение вдоль края крыши достает мне до пояса. Я хватаю вандала за ремень на брюках и, помогая себе коленом, затаскиваю его на решетку.
– Что ты делаешь?!
Я сталкиваю его вниз.
Узел выдерживает, и вандал болтается, подвешенный за шею, в километре над землей.
Подождав пару секунд, я затаскиваю его обратно. При этом чуть было сам не сваливаюсь с крыши – но в последний момент успеваю вставить ногу между металлических прутьев решетки.
Вандал еще долго не может отдышаться. Наконец, он с трудом произносит:
– Я скажу всё, что ты хочешь! Но я правда ничего не знаю ни про какого техника.
Вот это да.
Их там что, ни во что не посвящают? Сказали убрать свидетеля – и убрал?
– Ну, хорошо, – отвечаю я. – Кто отдал тебе приказ убить меня с напарником и нашего свидетеля?
– Да ты что, совсем сдурел? Когда это я пытался тебя убить или вообще хоть кого-то убить?! Я христианин! Ты понимаешь, что это значит? Я не могу даже желать зла ближнему своему. Не то что убить!
Твою мать. Не думал, что придется всё повторить.
Я снова затаскиваю его на ограждение.
Вандал неистово отбрыкивается и даже ухитряется укусить меня.
– Учти, – предупреждаю я. – Сил у меня уже поубавилось. На этот раз может и не получиться вытащить тебя. Заранее извиняюсь, если что.
– Нет, нет, нет, не надо! – орет он, обезумев от ужаса.
– Что такое? Ты мне хочешь что-то рассказать?
– Когда тебя хотели убить? Только не бросай меня вниз, не бросай, дослушай. Когда? Может, у меня есть алиби? Я же точно знаю, что это был не я!
Нда. Еще не видел, чтобы человек в такой ситуации продолжал врать.
Может, ему свои же мозг обработали? Тогда он вообще-то может и не помнить, что совершил.
– Алиби у тебя нет, – вздыхаю я. – Полиция засекла сигнал от андроида. Им управлял ты, пока был дома.
– Что?! Я никогда не имел дела с андроидами! У меня нет дома нейрошлема, можешь сходить проверить! У нас в церкви строжайше запрещено пользоваться этими сатанинскими штучками!
Господи, ну что мне с ним делать? Дома, увидев шлем, скажет, что не его. Подбросили, мол. И самое ужасное, что и правда будет в это верить.
Отвезти его в участок для изъятия из мозга зрительных образов? Вместо погибшего свидетеля... Но ведь если ему стерли воспоминания, то и нужных нам зрительных образов, скорее всего, не осталось.