Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства
Шрифт:
– Гарри? – спросила она, когда я спускался по последним ступенькам.
– Кто же еще? Ну разве что этот придурок Грей. Правда, он слишком занят, чтобы быть мной. Потому что притворяется Харви.
Я достал еще один пакет из «Бургер-кинга» и шлепнул его на стол перед Кэррин, затем забросил купленный на распродаже армейских товаров рюкзак себе на плечо.
– Подумал, вдруг ты голодная.
– Как бы не очень. – Она кинула взгляд на пакет с фастфудом.
– Эй, Энни Оукли [3] , полегче!
3
Энни Оукли (1860–1926) – женщина-стрелок, прославившаяся своей меткостью на представлениях Буффало Билла (1846–1917), американского военного, предпринимателя, шоумена.
Улыбка расплылась по ее губам и добралась до глаз.
– Гарри.
– Я… – выдохнул я. После разговора с Майклом я чувствовал себя сбросившим двадцать тонн ненужного груза – во всяком случае, внутри. – Да. Похоже на то. Харви мертв. – Моя улыбка исчезла.
Ее лицо стало серьезным, взглядом она прошлась по мне, остановившись на руке.
– Что случилось?
– Полония Лартесса заявилась с отрядом вурдалаков и замочила его, – сказал я. – Или это сделала Дейрдре. Или Грей. Я разбирался с вурдалаками, когда это произошло.
– Кто помог тебе с рукой?
– Хороший человек, – сказал я.
Кэррин с секунду молчала, потом ее брови взметнулись вверх.
– Вот как? – сказала она, и в глазах ее появился блеск. – Это многое объясняет.
– Ага, – сказал я, раскачиваясь на носках. – Дело в том, что кто-то пытается натянуть нас с нашей работой даже прежде ее начала.
– Какое безобразие.
Я хмыкнул:
– Если Тесса пытается остановить Никодимуса, я хотел бы знать почему.
– Потому что она его жена? – предположила Кэррин.
– Согласен, этого достаточно для мести, но… Не знаю. Ненавижу работать вслепую.
– И что нам теперь делать?
Я пожевал губу и сказал:
– Для нас ничего не меняется. Кроме…
– Кроме чего? – спросила она.
– Кроме того, что кто-то должен ответить за смерть Харви, когда мы закончим.
– Ага. Я прослежу за этим.
Я внимательно осмотрел стол.
– «Узи», – оценил я.
– Классика, – пояснила Кэррин. – Простые, надежные, долговечные и, главное, не автоматические.
Это было хорошо для ни в чем не повинных мирных жителей Чикаго. Пистолетные пули не могли пробить сразу несколько стен и поразить какого-нибудь бедного олуха, сидящего в своей берлоге за два квартала от места выстрела. Это не значило, что «узи» не опасны, но они были менее опасны, чем, например, АК-47. Никодимус не делал ничего сгоряча. Либо он купил то, что легко было достать, либо он зачем-то пытался уменьшить сопутствующий ущерб.
– Люди Вязальщика могут обращаться с «узи»? – спросила Кэррин.
– Думаю, да. В прошлый раз они запросто похватали в руки оружие. Надо выяснить у Вязальщика.
– Выяснить у Вязальщика что? – спросил Вязальщик, приближаясь из дальнего конца цеха. В одной
– Помяни черта… – сказал я.
Вязальщик выдал передо мной церемонный поклон, махнув бутербродом.
– Ваши… люди. Они умеют обращаться с «узи» или им нужен инструктаж? – спросила Кэррин.
– Справятся, – ответил он уверенно и немного нагло. – Не ждите от них умения разобрать или починить ствол или какой-нибудь хохмы перед тем, как спустить курок, но стрелять и перезаряжать патроны они мастера.
Его пронзительные глаза-бусины замерли на шине у меня на руке.
– Кто-то здесь не хочет жить дружно?
Сместив взгляд с меня, он забегал глазами по помещению скотобойни. Я почти видел, как он считает в уме. Один – Гарри, нет Дейрдре, отсутствует Грей.
– Все в порядке, – успокоил его я. – Возникли кое-какие проблемы у нашего бизнесмена.
– Постой! – сказал Вязальщик, подняв два пальца. Он развернулся и ушел, жуя свой бутерброд, и вернулся через пару секунд вдвоем с Ханной Эшер. Та изменила своему свитеру в пользу майки и выглядела так, словно ее только что сняли с беговой дорожки. Она часто дышала и блестела от пота. Несколько лепестков пепла застряли в волосках на ее предплечьях и запачкали щеку. Несмотря на это, ее новый образ был на редкость интригующим, как всегда, – мужчине легко было себе представить, как она выглядела бы во время…
– Давай, – сказал Вязальщик, – говори дальше.
– Мы следили за бизнесменом, – продолжил я. – Объявилась жена Никодимуса с командой вурдалаков и отправилась за ним. Бизнесмена убили.
– Его убила жена? – спросила Эшер.
– Баба, – уточнил Вязальщик с презрением.
Кэррин и Эшер одновременно посмотрели на него.
– Я на сто лет старше любой из вас, девочки. – Он сложил руки на груди. – И не говорите, что я не прав.
– Я Харви не убивал, в этом я совершенно уверен, – сказал я. – И это наверняка не Грей, кожей чувствую. В остальном я знаю не больше вашего.
– Ну, что я говорил? – сказал Вязальщик и по-заговорщицки подмигнул мне. – Бабы, это они.
Кэррин бросила на меня пристальный взгляд.
Я прокашлялся и процитировал Киплинга:
– Самка зверя смертоноснее самца.
Кэррин фыркнула и занялась следующим «узи».
– Не понимаю, зачем жене Никодимуса срывать его планы? – задумалась Эшер.
– Может, она хочет все присвоить себе? – предположил Вязальщик. – Это же куча денег.
– Нет, – сказал я. – На деньги ей наплевать.
– Этого я и боялся. Что-то личное?
– Скажем так, слово «неблагополучная» даже рядом не поставишь в связи с этой семейкой.
– Твою мать! – воскликнул Вязальщик. – Почему все вмешивают свои долбаные личные интересы? Никакой долбаной профессиональной гордости. – Он глянул на меня. – К твоей долбаной компании это тоже относится.
– Говори, да не заговаривайся, – поморщилась Эшер.
– Да иди ты, – ответил он. – Где Дейрдре и Грей?
– Грей играет роль бизнесмена, – сказал я ему. – А где Дейрдре, я без понятия.