Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби
Шрифт:
И тут Томас начал меняться.
По части драматизма это уступало, конечно, вампирам Красной Коллегии, под внешне обычной человеческой плотью которых таилось поистине демоническое обличье. Нет, все происходило гораздо скромнее. Вокруг него, казалось, соткался холодный ветер. Черты лица его сделались резче: скулы острее, глаза глубже, лицо худощавее. Кожа приобрела чуть глянцеватый лоск, засияв, как прекрасная жемчужина в лунном свете. Глаза тоже изменились. Зрачки сделались холодно-серебристого цвета, а потом и вовсе побелели.
Бросаясь вперед, он замысловато выругался – у него и голос изменился. Не сильно, но изменился: сделался более диким и хищным, а главное, даже отдаленно не напоминал больше человеческий. Смертельно раненный Томас обрушился на Черного вампира – воплощенное орудие убийства – и победил. Резким движением он оторвал руки вампира от своего горла, повернулся так, чтобы здоровая нога оказалась под вампиром, и метнул его в кирпичную стену ближнего здания.
Столкновение вышло что надо! Вампир врезался в стену, расшвыряв облако кирпичных осколков, и, оглушенный, мешком повалился на землю. Впрочем, не прошло и секунды, как он пошевелился и сделал попытку встать. Томас передернул плечами, словно собираясь подняться и продолжать драку, но тут энергия, питавшая его превращение и боевой дух, явно иссякла.
Он обмяк и повалился на асфальт; лицо снова утратило всякое выражение, а белые глаза вновь потемнели.
Лара Рейт держалась пока молодцом. Ветер распахнул ее легкий шелковый халатик, открывая взгляду живописное сочетание черных кружев и бледной кожи – каким-то непостижимым образом вполне даже сочетавшихся с зажатым в ее руке пистолетом. Одноухий валялся на боку. Из простреленных коленей и лодыжек торчали осколки кости – Лара Рейт все-таки умела стрелять метко. Он сделал попытку приподняться на руке, протягивая другую к жертве, и Лара выстрелила еще раз. Локоть Одноухого разлетелся облачком ошметков истлевшей одежды и плоти, а также осколков кости. Вампир повалился обратно.
Лара всадила ему пулю в левый глаз. Вонь стояла тошнотворная. Лара чуть повела стволом в сторону, прицелившись в оставшийся глаз.
– Этим меня не убить, – прохрипела противная тварь.
– А мне этого и не надо, – невозмутимо ответила Лара. – Достаточно лишить тебя подвижности на время.
– Я все равно достану тебя, – пообещал Одноухий-Одноглазый.
– Перспектива выглядит радужной, – улыбнулась она. – До встречи, детка.
Курок звонко щелкнул по пустому патроннику. Сделалось совсем тихо.
Лара успела еще, не веря собственным глазам, покоситься на свой пистолет. А потом тот вампир, которого оглушил Томас, бросился на нее со спины. Не то чтобы он нападал с быстротой молнии, но все же достаточно быстро. Я попытался крикнуть, предупреждая ее, но меня хватило лишь на слабый хрип.
Лара оглянулась-таки через плечо и попыталась увернуться, но мой окрик запоздал. Вампир схватил ее за волосы и развернул лицом к себе. А потом ударом кулака буквально выбил ее из туфель на шпильках. Сделав в воздухе почти полный оборот, она врезалась в стену. От удара она выпустила из рук пистолет; глаза ее были все еще широко раскрыты от потрясения. Из ссадин на щеке и лбу сочилась странная, очень бледная кровь.
Вампир встряхнулся и прыгнул к Ларе, приземлившись на четвереньки. Движение это было не лишено красоты, но какое-то чужое – скорее паучье, чем кошачье. Почти ползком он подобрался к ней и, схватив за шею, прижал плечами к стене. А потом высунул длинный кожистый язык и принялся, шипя от наслаждения, слизывать кровь.
Одноухий, отталкиваясь от земли здоровой рукой и извиваясь как змея, тоже подобрался к ней.
– Вторая по старшинству у Рейтов, – проскрежетал он. – И тот Белый, что нас предал. Вот теперь вы, голубчики, оба мои.
Лара сделала попытку стряхнуть вампира, лизавшего ее кровь, но сил ей явно не хватало, и она все еще выглядела оглушенной.
– Пошли вон!
– Моя! – повторил Одноухий, откидывая ее волосы с шеи.
Второй вампир без труда отвел ей руки и прижал за запястья к стене у нее над головой.
Одноухий коснулся языком Лариных губ:
– Я покажу тебе, что такое настоящий вампир. Скоро, скоро ты увидишь все совсем в другом свете. Но и тогда останешься хороша. Сейчас, сейчас я порадуюсь…
Лара извивалась, пыталась вырваться, но взгляд ее так и не прояснялся, а движения становились все менее координированными. На лице ее проступил ничем не прикрытый испуг: вампиры навалились на нее и впились зубами в ее плоть. Теперь к ее воплям добавились омерзительные хлюпанья и причмокивания.
Именно этого я и дожидался. Стоило им присосаться как следует, как я по возможности тише в несколько прыжков – не зря я все-таки занимался фехтованием – одолел разделявшее нас расстояние и с размаху вогнал шестидюймовую шпильку одной из Лариных туфель остававшемуся пока целым вампиру аккурат промеж лопаток. Замах вышел отличный, да и разбег добавил энергии удару – каблук вонзился чуть левее позвоночника, прямо в истлевшее вампирское сердце.
Результат вышел неплохой, хотя я бы желал большего. Вампир не взорвался и не рассыпался в труху. Но все же завопил во всю мощь своих давным-давно истлевших легких и задергался почти столь же впечатляюще, как тот, в которого шмякнулась индейка. Он повалился на землю, и на мертвом лице застыла гримаса удивления и боли.
Одноухий чуть запоздал с реакцией. Когда он оторвал окровавленный рот от полушария левой Лариной груди, я уже держал наготове амулет моей матери и сосредоточил на нем все свое внимание, всю свою волю.
Тут такое дело: я слышал, что сила веры – просто еще один аспект той магии, которой я обыкновенно пользуюсь. Слышал я и то, что эта энергия совершенно иного рода, не имеющая отношения к жизненным силам, которые я ощущаю повсюду вокруг себя. И наверняка она вызывает у тех разнообразных созданий, с которыми мне приходится иметь дело в моей чародейской практике, совсем другую реакцию, чем обычные мои заклинания, – так что, вполне возможно, они вообще никак не связаны.
Впрочем, это ровным счетом ничего не меняло. Я ведь не распятие совал в лицо этой гадине. Я держал в руке то, во что верил сам. Пятиконечная звезда амулета символизирует пять сил вселенной – воздуха, огня, воды, земли и духовной энергии, упорядоченных человеческой мыслью, человеческой волей. Я верю в то, что те, кто умеет управлять этими силами, несут ответственность, чтобы использование их было направлено во благо, – и силы моей веры вполне хватило, чтобы обрушить ее на Одноухого.