Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Ты ничего не знаешь, чародей, — произнес человек-змея. Светящийся знак на его лбу мигал в унисон с верхней парой глаз. — Ты жалок.
— Ты задеваешь мои чувства. Не заставляй меня взяться за бейсбольную биту, — сказал я. — Сегодня утром Никодимус заметал следы, устроив поджог здания, под которым вы гнездились. Подозреваю, он послал тебя разобраться с копами и со мной — чтобы все было шито-крыто. Мне кажется, он что-то задумал, и мне кажется, это что-то состоится сегодня вечером. Так почему бы тебе в завершение нашей приятной беседы не рассказать мне все об этом?
— Уж не думаешь ли ты, что напугал меня, чародей? — хмыкнул динарианец. — Я уничтожал людей покрепче тебя задолго до того, как родилась ваша жалкая нация.
— Где Никодимус и что он делает с Плащаницей? Ладно, подброшу подсказку. Это имеет какое-то отношение к Моровому Проклятию.
— Я служил Никодимусу с…
— Со времени последнего визита к зубному врачу, так? — договорил я. — Но я тебе одно скажу. Никодимуса здесь нет, — я театрально развел руками, — а эти два джентльмена очень даже здесь. И оба злы как черти.
Саня посмотрел на динарианца, и сабля у него в руке чуть качнулась туда-сюда. Он зарычал — негромко, но достаточно, чтобы мне захотелось отодвинуться от него немного.
— Послушай, — сказал я. — Мы собираемся найти Никодимуса и утереть ему нос. Мы собираемся прикрыть его лавочку — чего бы он там ни задумал, и мы собираемся вернуть Широ. А ты скажешь нам все, что нам нужно знать
— Или?
— Или я прикончу тебя, — сказал Майкл очень тихо. Человек-змея долго-долго смотрел на меня. Потом вдруг начал трястись и раскачиваться. Я даже не сразу понял, что он смеется надо мной. Трудно представить себе смеющуюся змею. Смех со змеиным телом не сочетается.
— Не тебе мне угрожать, — заявил он. — Ты со мной ничего не можешь сделать.
— Я вижу тут пару священных мечей, которые позволяют мне думать иначе.
— Нет, — сказал динарианец. Он поднял руки ко лбу и впился ногтями в светящийся знак, словно пытаясь содрать с себя кожу. Символ мигнул и померк — вместе со второй парой глаз. Тело его пошло рябью; покрывавшая его чешуя таяла на глазах. На мгновение из-под нее проступила внешность отца Винсента. Однако растаяла и она, а на ее месте возник мужчина с резкими, чуть затравленными чертами лица. Смуглая кожа выдавала уроженца Средиземноморья — возможно, мавра. Невысокого — футов пяти с небольшим, и телосложения тоже среднего. Впрочем, несколько столетий назад такой рост считался нормой.
Мужчина опустил руку, и чуть потемневшая серебряная монетка покатилась по полу и улеглась у ног Майкла.
— Меня зовут Квинт Кассий, и я долгое время нахожусь в рабстве у демона Салуриэля. — Темные глаза его горели нехорошим огнем, голос буквально сочился сарказмом. — Умоляю вас явить милосердие и дать шанс исправиться. Как иначе могу я благодарить тебя, сэр рыцарь, за избавление от этой пытки…
Черт. Он разыгрывал карту милосердия. Я покосился на Майкла.
Рослый рыцарь смерил змея Кассия хмурым взглядом… это, правда, не помешало ему, не теряя ни мгновения, достать из кармана белый платок с вышитым на нем серебряным крестом и завернуть монету. Потом Майкл с Саней переглянулись и убрали мечи в ножны.
— Э… парни. Какого черта? Вы что, забыли — это же опасный демон-убийца.
— Гарри, — вздохнул Майкл. — Мы не можем. Теперь, когда он выдал монету и попросил пощады…
— Чего? — не поверил я своим ушам. — Что за вздор!
— Конечно, вздор, — согласился Кассий. Теперь в его голосе звучало злорадное торжество. — Они понимают, что я говорю неискренне. Они понимают, что я при первой же возможности обернусь против них. Что я возьму другую монету и продолжу то, чем занимался много веков.
Я встал — я так разозлился, что стул полетел вверх тормашками.
— Майкл, если вы подставите этому ублюдку другую щеку, он все лицо оторвет к чертовой матери. Вам же, черт подери, положено служить десницей Господней!
— Нет, не так, Гарри, — возразил Майкл. — Целью рыцарей вовсе не является истребление тех, кто служит злу.
— Конечно, нет, — хмыкнул Кассий. Странное дело, шипения в его голосе сделалось даже больше, чем когда он был змеей. — Они здесь для того, чтобы спасти нас.
— Спасти? Их? — Я потрясенно уставился на Майкла. — Он что, над нами издевается?
Майкл покачал головой:
— Никто, кроме нас, не может встречаться с динарианцами лицом к лицу, Гарри. Никто другой не может бросать вызов Падшим. Как знать, может, эта минута — единственный шанс для Кассия свернуть с избранного им пути. Изменить свою судьбу.
— Супер! Я обеими руками за то, чтобы изменить его путь. Предлагаю изменить его на прямую, ведущую на дно озера Мичиган.
Майкл поморщился, словно от боли.
— Цель рыцарей — защищать свободу. Дарить тем, кого угнетают темные силы, шанс избавиться от них. Не мне, Гарри Дрезден, судить душу этого человека. И не вам. И никому из смертных. Все, что я могу, — это оставаться верным своему призванию. Подарить ему шанс увидеть надежду на будущее. Продемонстрировать те любовь и сострадание, которые люди проявляют друг к другу. Остальное не в моей власти.
Пока Майкл говорил, я наблюдал за лицом Кассия. Выражение его изменилось. Оно стало жестче. Голоднее. И горше. То, что говорил Майкл, трогало его. Я ни на секунду не поверил в то, что это тронуло Кассия настолько, чтобы тот изменил свои намерения. И все же это вызывало ответную реакцию. Ярость.
Я повернулся к Майклу:
— Вы что, серьезно верите, будто эта тварь начнет сосать молоко человеческой доброты?
— Нет, — вздохнул Майкл. — Но это не меняет моей цели. Он сдал свою монету, а вместе с ней — ее влияние на себя. Дальше решать не мне и не Сане. Это выбор самого Кассия.
— Но вы же видели этих тварей! — зарычал я, подойдя к нему вплотную. — Я видел, какие трупы они оставляют за собой. Они с удовольствием убили бы меня, Сьюзен, вас — черт, да нас всех, — и глазом бы не моргнули. Одному Богу известно, что они задумали за проклятие.