Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Сьюзен подошла ко мне и вздохнула.
— Нет, Гарри, ты все-таки идиот. Хороший ты человек, но во всем, что касается женщин, — идиот, да и только.
— Сначала куртка, теперь еще и машина. И это, блин, называется благодарностью…
Сьюзен кивнула:
— Никакое добро не остается безнаказанным.
— Ты надо мной еще смеешься?
Она постаралась сохранить серьезное лицо. Голос ее, правда, звучал чуть сдавленно: — Нет.
— Нет, смеешься.
Она порозовела и замотала головой.
— Смеешься над моими больными местами.
Она повернулась, пошла в гостиную и взяла газету. А потом села и подняла газету так, чтобы я не видел ее лица. Из-за газеты слышались странные, сдавленные звуки.
Покраснев как рак, я ринулся в пристройку. Фортхилл оглянулся на меня, и брови его поползли вверх.
— Дайте мне что-нибудь сломать, — попросил я. — Ну или по чему врезать — чтобы со всей силы.
В глазах его блеснули искры.
— Вы поранитесь. Подержите лучше вот это.
Я поднял и придержал для него еще доску. Фортхилл поднял руку с зажатым в ней молотком. Рукав его рубахи задрался при этом движении, и я увидел на внутренней стороне предплечья две бледно-зеленые линии.
— Погодите-ка, — сказал я и схватил его за локоть. Доска выскользнула из моей руки и, падая, больно врезала мне по башке. Я чертыхнулся, поморщился, но задрал рукав ему чуть выше.
На внутренней стороне правого предплечья у Фортхилла красовалась татуировка. Глаз Тота.
— Что это? — спросил я.
— Ха! Татуировка.
— Это я и сам вижу. Что она означает?
— Ну, это я в молодые годы чудил, — ответил он. — Было у нас одно общество.
Я пытался сохранять спокойствие, но все равно охрип от волнения.
— Что за общество?
Фортхилл с опаской покосился на меня:
— Не понимаю, что вас так встревожило, Гарри…
— Какое общество?
Вид у него оставался сконфуженным.
— Ну, нас было всего несколько человек: мы проходили послушание вместе. Совсем еще мальчишки, конечно. И мы… Ну, нам довелось встретиться с необычным. В нашем городе вампир убил двух человек… и мы вместе остановили его. Само собой, нам никто не поверил.
— Само собой… — кивнул я. — А татуировка?
Фортхилл задумчиво прикусил губу.
— Я про нее уже и думать давно забыл. Ну, в общем, наутро после этих событий мы пошли и сделали себе эти татуировки. Поклялись друг другу вечно стоять на страже против сил зла, помогать друг другу…
— А что потом?
— Когда прошло похмелье, мы все силы приложили к тому, чтобы никто из старших церковных чинов это не увидел. — Фортхилл мечтательно улыбнулся, вспоминая. — Все-таки мы были очень молоды.
— А потом?
— А потом год за годом не происходило никаких сверхъестественных событий, и постепенно все пятеро разлетелись кто куда. В общем, до прошлой недели, когда я вдруг встретился с Витторио… с отцом Винсентом, я много лет словом ни с кем из них не перемолвился.
— Погодите-ка. У Винсента тоже была такая татуировка?
— Ну, полагаю, он мог ее и свести. От него такого вполне можно было бы ожидать.
— А что стало с остальными из вашей группы?
— Все умерли за последние несколько лет, — вздохнул Фортхилл. Он стащил перчатку и задумчиво посмотрел на свою морщинистую руку. — Впрочем, скажи нам тогда, что мы доживем до такого возраста, не поверили бы.
Шестеренки в моей голове провернулись, зацепили друг за друга, и я все понял. Я понял, что происходит и почему. Повинуясь чистой интуиции, я поспешил к двери на улицу, собирая на ходу свое барахло. Отец Фортхилл старался не отставать.
— Гарри?
Я прошел мимо Сьюзен. Та отложила газету и тоже шагнула следом.
— Гарри?
Я толчком ноги распахнул входную дверь.
Мотор белого Майклова пикапа стих, пыль из-под колес уже почти осела. Они с Саней выбрались из кабины. Вид у них немного помятый и сильно небритый, но вполне здоровый. Майкл изумленно уставился на меня.
— Гарри? Мне показалось, что я только что видел вашу машину… ее гнала по шоссе какая-то женщина. Что происходит?
— Соберите все, что нужно для боя, — сказал я. — Мы выезжаем.
Глава двадцать восьмая
Когда отец Винсент в ответ на мой стук щелкнул замком, я как мог сильнее врезал дверью ему по лицу. Охнув от неожиданности, он отпрянул. Я вступил в номер с бейсбольной битой отца Фортхилла в руках и ткнул широким концом ее ему в глотку.
Старый священник издал каркающий звук и, держась за шею, полетел на пол.
Впрочем, этим я не ограничился. Я дважды врезал ему по ребрам и, когда он перекатился по полу, пытаясь отодвинуться от меня, наступил ему ногой между лопаток, достал свой пистолет и прижал к его затылку.
— Dio, — всхлипнул, задыхаясь, Винсент. — Dio, стойте! Пожалуйста, не делайте мне больно!
— Мне некогда играть в притворство! — рявкнул я. — Кончайте ломать комедию.
— Прошу вас, мистер Дрезден, я не понимаю, о чем это вы. — Он закашлялся, забрызгав ковер мелкими каплями крови. Я разбил ему нос… а может, губу. Он чуть повернул голову с выпученными от страха глазами. — Пожалуйста, не надо меня бить. Я не знаю, что вам нужно, но уверен, мы все можем обсудить.
Я взвел курок револьвера.
— Уверен, что не сможем.
Он побледнел.
— Нет, постойте!
— Я устал от притворства. Три…
— Но я не понимаю… — Он поперхнулся, пытаясь справиться с тошнотой. — Скажите хоть…