Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Знаешь, Гарри, временами ты даже способен говорить умные вещи. Каждый раз это застает меня врасплох.
— Спасибо на добром слове.
— Что я еще могу?
Я сказал.
— Ты шутишь.
— Нет.
— Нам нужны люди, а твой отдел вмешаться не может.
— Как раз когда я начала надеяться на твой здравый смысл.
— Так сделаешь или нет?
— Угу. Обещать не могу, но постараюсь. Ладно, шевелись. Они ведь сейчас приедут.
— Уже ушел. Спасибо, Мёрф.
Я положил трубку, открыл шкаф и достал пару старых картонных ящиков с разным тряпьем. Порывшись в них, я нашел-таки свою старую брезентовую ветровку. Она здорово выцвела и в паре мест порвалась, зато была чистая. Ей, конечно, недоставало той приятной, успокаивающей тяжести на плечах, но она скрывала пистолет гораздо лучше, чем куртка. И вид я в ней имел крутой. Ну, по крайней мере круче, чем без нее.
Я рассовал по карманам причиндалы, запер за собой дверь и сел в Мартинову машину. Мартина в ней не было. Сьюзен сама сидела за рулем.
— Давай быстрее, — сказал я.
Она кивнула и нажала на газ.
Отъехав от дома на некоторое расстояние, я оглянулся. Нас никто не преследовал.
— Я так понимаю, Мартин отказался помогать?
Сьюзен покачала головой:
— Нет. Он сказал, у него есть другие дела, важнее. Еще он сказал, что это относится и ко мне.
— А ты что?
— Сказала, что он узколобый, твердокожий, выживший из времени, эгоистичный ублюдок.
— Стоит ли удивляться, что ты ему нравишься.
Сьюзен чуть улыбнулась.
— Братство — это вся его жизнь, — сказала она. — Он предан делу.
— А ты? — спросил я.
Некоторое время Сьюзен вела машину молча.
— Как все прошло у тебя?
— Поймали самозванца. Он выложил нам, где соберутся нехорошие парни сегодня вечером.
— Что ты с ним сделал?
Я рассказал.
Некоторое время она косилась на мое лицо.
— Ты в порядке? — спросила она наконец.
— Нормально.
— Вид у тебя не совсем нормальный.
— Ничего. Все прошло.
— Но ты в порядке?
Я пожал плечами:
— Не знаю. Хорошо, что ты этого не видела.
— Да? — спросила Сьюзен. — Это почему?
— Ты дама. Мочить нехороших парней — мужское занятие.
— Грязный шовинист.
— Угу. Это я от Мёрфи набрался. Дурное влияние, понимаете ли.
Мы миновали первый указатель по дороге на стадион.
— Ты правда думаешь, что можешь победить? — спросила Сьюзен.
— Угу. Черт, в списке неприятностей на сегодняшний день Ортега занимает третье место, если не четвертое.
— Но если даже ты победишь, что это изменит?
— Еще как изменит! Так меня убьют не сейчас, а позже вечером.
Сьюзен рассмеялась. Смех вышел не слишком веселый.
— Ты не заслужил такой жизни.
Я сощурился.
— Заслуги, — произнес я замогильным голосом, — не имеют ни малейшего отношения…
— Заткнись, — возмутилась Сьюзен. — Если ты мне еще Клинта Иствуда цитировать будешь, я машину на столб намотаю.
— Довольна, шпана? — ухмыльнулся я и поднял левую руку ладонью вверх.
Мгновение спустя ее ладонь мягко легла в мою.
— Должна же девушка и честь знать.
Остаток пути до стадиона мы проехали молча, держась за руки.
Мне еще ни разу не приходилось видеть Ригли с пустыми трибунами. Для стадиона это как-то неестественно. Сюда приходишь вместе с оравой людей, и на твоих глазах что-то происходит. На этот раз возвышавшийся посреди акров пустых стоянок стадион еще более обычного напоминал огромный скелет. В пустых трибунах гулял, посвистывая, постанывая и подвывая, ветер. Сгущались сумерки, и по асфальту стоянок тянулись паучьими лапами тени от незажженных фонарей. Тьма сгустилась в арках и входах стадиона, отчего они напоминали пустые глазницы.
— Ну, хоть вид у него не такой призрачный, — хмыкнул я.
— Что дальше? — поинтересовалась Сьюзен.
Еще одна машина свернула к стадиону следом за нашей. Я узнал ее: я уже видел ее на стоянке рядом с МакЭнелли вчера вечером. Отъехав от нас футов на пятьдесят, она затормозила и остановилась. Ортега вышел из машины и, не закрывая дверцы, нагнулся, говоря что-то водителю — смуглому мужчине в темных очках. На заднем сиденье были еще двое, но разглядеть их я не смог. Готов поспорить, все трое из Красной Коллегии.
— Нам нельзя подавать вида, что мы боимся, — буркнул я и вышел из машины.
Я не смотрел на Ортегу, но захватил с собой посох, оперся на него и принялся разглядывать стадион. Ветер хлопал полами моей куртки, время от времени показывая кобуру у меня на поясе. Тренировочные штаны я сменил на темные джинсы, сверху надел черную шелковую рубаху. Кажется, древние монголы — а может, кто-то еще, — носили шелковые рубахи, потому что стрелы входили в тело вместе с тканью, и это позволяло выдернуть зазубренный наконечник из раны, не вынув при этом собственных потрохов. Я не рассчитывал на стрелы с зазубренными наконечниками… впрочем, ожидать можно было чего угодно и похлеще.
Сьюзен тоже вышла из машины и остановилась рядом со мной. Ветер трепал ее волосы так же, как мою куртку.
— Что ж, очень мило, — шепнула она, почти не открывая рта. — У тебя очень грозный вид. Ортегов водила только что штанов не намочил от страха.
— Тебя слушать — сердце радуется.
Так мы постояли с минуту, пока до нас не донеслось ритмичное уханье — не иначе, один из тех жутких сабвуферов, которые так любят ставить себе в тачки всякие недоумки. Уханье становилось все громче, потом завизжали покрышки, и на стоянку зарулил Томас в шикарной белой спортивной машине. Не той, что я видел накануне, а в другой. Машину он остановил поперек разметки. Он вырубил стерео и вылез из салона; следом за ним выплыло небольшое облачко дыма. Явно не сигаретного.
— Паоло! — вскричал Томас. Сегодня на нем были голубые джинсы в обтяжку и черная футболка с Баффи — Истребительницей Вампиров. Незавязанный шнурок на одном из его башмаков волочился по асфальту; в руке он держал бутылку виски. Он приложился к бутылке, сделал большой глоток и, виляя, двинулся через стоянку к Ортеге.
— Промочить горло? — предложил он Ортеге, пошатнувшись.
Тот молча выбил бутылку у него из рук, и она хлопнулась об асфальт.
— Во, блин, — прокомментировал Томас, пошатнувшись еще раз. — Hola, Гарри! Hola, Сьюзен! — Он помахал нам, едва не упав при этом. — Я… ик!.. хотел предложить и вам тоже, но этот чувак все расплескал к черту.